Сказка про попаданца 2 (СИ) - "Пантелей" - Страница 14

В общем, кардинал Рихтер ушёл в другой мир в мир в уверенности, что Сын Солнца будет спасать человечество от христианства, в том числе, если не в первую очередь, о чём и предупредил перед своим уходом магистра Ордена Священного Препуция.

Его высокопреосвященство, Игнатий де Лойола, провёл в молитвенном бдении сутки, лично отпевая покойного, обращаясь к Господу с мольбами о вразумлении, но Господь, в ответ на мольбы, только усиливал эти греховные сомнения самого влиятельного христианина мира. Да-да, самого влиятельного. Папа Климент Восьмой практически устранился от дел после Кёльнского собора, а теперь не стало ещё и Рихтера.

И как с этим дальше жить? Всё вдруг в мире перевернулось и встало с ног на голову. Добро оказалось злом и наоборот.

После суточного молитвенного бдения, герцог Рима и Мальты, магистр и кардинал не отправился отдыхать, в этом не было нужды, уставшим он себя не чувствовал, что-то придавало сил, откуда-то они черпались. Игнатий де Лойола попросил главного жреца Империи и главного вице-императора о встрече в храме Инти. Главном языческом храме…

А на встрече, попросил благословления и напутствия. Самый влиятельный христианин в мире у языческого жреца! И ничего, твердь земная не разверзлась, потоп не начался, даже на душе сразу ощутимо полегчало.

— Живи по совести, Игнатий. Ничего другого в этой жизни от нас не требуется. По совести нашей и воздастся всем нам в итоге.

Король Хорватии в изгнании, Гийом Гуфье де Бониве, прибыл в Тауантинсуйу пятнадцатого апреля 1534 года. Как раз успел к празднованию тридцатилетнего юбилея его величества, Генриха Первого д'Альбре, короля Западной Германии, князя-архиепископа Кёльна, герцога Швабии, герцога Нижней Саксонии, герцога Франкфурта, герцога Гамбурга, герцога Ганновера, герцога Дюссельдорфа, герцога Амстердама, герцога Эгейских островов.

Другу Энрике, Савелий подарил на юбилей кинематограф. Оборудование для кинотеатра и киностудии. Пусть снимает документальное кино про себя любимого и героического, подавая другим пример. Мировому кинематографу это только на пользу пойдёт.

Не обнёс Савелий подарками и гостей. Вице-император, имперский наместник Африки и островов, его величество Паскуаль де Андагойя, герцог Кубы, герцог Андалусии, граф Севильи, стал герцогом Мавритании. Большой Мавритании, от Гибралтара до Дакара. Герцоги хунты, Хуан Понсе де Леон, Франсиско де Гарай и Хуан де Грихальва получили по десять тысяч французских ливров серебра за Мавританскую кампанию; наместник Северной Инки, вице-адмирал Авдей Шишка, герцог Ирландии, граф Фарерских островов, и генерал-адмирал Андреас Нуньес, герцог Исландии и граф де Хувентуд, по пять тысяч за усердие.

Но самый дорогой подарок получил король Хорватии в изгнании, Гийом Гуфье де Бониве. Савелий подарил ему свою императорскую яхту «Посейдон». «Винджаммер» четвёртого плюс поколения, в стальном корпусе и с гребным винтом. Военный корабль, только с внутренней планировкой плавучего дворца, которую, впрочем, переделать совсем не сложно. Десятый военный корабль для адмирала Французской Империи, под видом представительской яхты.

Теперь, учитывая, что у французов все корабли поколения четыре и один четыре плюс, на морском театре военных действий в Европе, силы воюющих держав как минимум сравнялись. На какое-то время сравнялись, теперь и османам придётся продать один такой корабль, но это когда ещё будет. Фора у друга Гийома есть, а воспользуется ли он ей — зависит только от него самого.

Лукавство? Не без этого. Поставленная цель: «Europa delenda est» ещё не достигнута и стремиться к ней нужно уравниванием сил противостоящих держав. Воевать они и сами очень рады, здесь стимулировать ничего не нужно, только поддерживать баланс и веру в победу. И нет в этом никакой подлости по отношению к друзьям. Всё, что получил один, получит и другой. Если бы Франциску Валуа удалось захватить Константинополь, то первым, какой-нибудь, уравнивающий силы воюющих сторон, подарок, достался бы Увейс-паше.

Семнадцатого сели говорить по существу. Сели вчетвером: император Нового Света; вице-император, Паскуаль де Андагойя; король Западной Германии, Генрих Первый д'Альбре; и король Хорватии, Гийом Первый де Бониве. Сели в формате «без галстуков». Без официоза, без величаний, за кальяном, кофе и коньяком. Сели поговорить четверо друзей и родственников. Да, цепочка родственников дотянулась и до Гийома Гуфье де Бониве. Через помолвки русского цесаревича Ивана с Жанной д'Альбре и Луизы де Бониве с дофином Франциском-младшим, наследником короны Французской Империи.

— Алжир, — подал идею Паскуаль, — чумы там нет, османы далеко, а воевать зимой даже лучше. Захватишь Алжир — сразу отбросишь османов далеко на восток, в Грецию, на Балканы. Только, для начала, тебе придётся разгромить флот Пири-реиса. Не знаю, насколько это реально, моряк из меня так себе, прямо скажем. По этому вопросу, тебе стоит посоветоваться с герцогом Васко да Гама де Гоа.

— Посоветуюсь обязательно. Но сразу так далеко османы не отойдут. Есть ещё Тунис.

— Нет, на самом деле, никакого Туниса, Гийом. То есть, он, конечно, есть, пока есть османский Алжир. Не станет Алжира, не станет и Туниса. Да и ливийский Триполи сопротивляться не будет. Не сильно в Магрибе берберы и арабы любят кочевников тюрок-османов, это я тебе по своему личному опыту говорю, а не понаслышке. Точнее сказать — сильно их не любят, подчиняются только силе. Османы в Магрибе — дикари с дикого Востока, кочевники, Орда варваров. Единственное, что их пока объединяет — это ислам. Пока объединяет. Мы слишком облажались с Крестовыми походами. То есть, не мы сами, конечно, но наши алчные и безмозглые предки. Мусульмане вам, Империи Франция — не враги. У меня, в Андалусии, мусульмане — лучшие из подданных, самые лояльные и законопослушные. Чего и твоему императору желаю. Пусть Франциск Первый пообещает магрибским берберам и арабам Медину и Мекку — и не будет у него более лояльных войск, чем Магрибские. А ведь там и сотню тысяч драгунов собрать можно.

— Перспектива заманчивая, только мы ещё не победили флот Пири-реиса. Не думаю, что у герцога де Гоа удастся получить план разгрома. Силы равны. Корабли у нас новее, но у османов на один «винджаммер» больше. Не говоря уже про сотни самоделок.

— Я готов подарить Франсуа свою яхту «Кёльн», Гийом. Прямо сейчас готов, домой меня потом, после чумы, кто-нибудь подбросит, — вдруг «открылся душой» король Западной Германии, — признаться честно, я вас здорово нагрел со Священным Препуцием из Хильдесхайма и Амстердамом. А ведь жизнь прожить нужно по совести. Правильно я говорю, Интико?

— Правильно, Энрике. Это очень хороший поступок. Королевский. Щедрый и великодушный.

— Спасибо, друг. Тогда теперь, по совести и будем жить. Куплю себе потом другую яхту, пароход на винтовом ходу, без мачт и парусов, деньги у меня на это есть. Я бы и войсками вам помог, Гийом, но тут уже увы, у меня имеются союзнические обязательства.

— Они отлично обойдутся без твоих войск, Генрих, — продолжил имперский наместник Африки, — у моего нового приятеля, герцога Марокко, Абу-ль-Аббас Ахмада, сейчас под рукой десять тысяч отличных драгунов, которых он теперь, после вхождения в Империю, не знает куда девать. Три укомплектованные бригады, с боевым опытом. Хотел их в Южную Африку увезти, но раз у нас сегодня день щедрости и великодушия — уступаю. И даже сам оплачу им год службы.

— Спасибо, Паскуаль. Но что решат десять тысяч? На Балканах воевали четыреста с лишним тысяч с двух сторон.

— Десять тысяч — это скелет, на который нарастёт мясо. Очень быстро нарастёт, я в этом уверен. К победителям во все времена примыкали охотно, а они победители. И местность отлично знают, до самого Нила. Пехота вам понадобится только для взятия и после для гарнизонов в крупнейшие портовые города. Алжир, Аран, Тунис, Бизерту, Сфакс и Триполи. Может ещё в Аннабу. Семь городов, по бригаде трёхбатальонного состава — всего двадцать одна тысяча.