Здесь вам не равнина.. (СИ) - Тыналин Алим - Страница 11

Харазов и Ворсин тоже легли спать. Я задул свечи и сидел перед огнем, подкладывая дровишки. Вспоминал, как лазил по горам в прошлой жизни. И еще в голову назойливо лезли эпизоды из жизни настоящего Сохатого.

Во мне как будто бы жили две личности. Как бы не свихнуться от такой шизофрении.

Носков забормотал во сне, потом захрипел. У него продолжалась гипоксия. Головокружение и головная боль. Что-то у него слишком сильные симптомы, вроде бы они гиды, значит уже добрались до первого разряда. Не новички в горах.

Раздался кашель, Носков захрипел, заметался из стороны в сторону. Вот бедолага. Таких страданий даже врагу не пожелаешь. Я поглядел на страдальца, но ничего не мог сказать. Ничего не поделаешь, придется ему терпеть. Только так можно справиться с горняшкой.

А потом снаружи послышались шаги.

Я обернулся к двери и прислушался. Кто-то молча ходил вокруг хижины по камням. Через щели ничего не видно, вокруг сплошная темнота. Что за чертовщина?

Тоже заплутавший турист? Тогда чего он ходит снаружи, не заглядывает внутрь? Слишком скромный и церемонный, что ли, думает, что забыл дома фрак и поэтому не решается зайти? Или тут что-то другое? Может, мне кажется, что это шаги?

Я подошел к двери и прислушался. Снаружи все утихло. Сначала ничего не было слышно. Только хрип Носкова и храп Харазова. Да гудение и треск дров в печке.

А потом снаружи снова раздалось шарканье по камням. Потом кто-то шлепнул по лужам и по земле. Вот проклятье, а если это медведь или волки? Хотя звук такой, будто это ходит человек, шлепает ботинками.

Я послушал еще немного, потом открыл дверь и вышел наружу.

Снаружи ничего не видно. Темно, хоть глаза выколи. Только огромное бездонное небо, усыпанное звездами. Там, внизу такого никогда не увидишь.

Но сейчас меня волнует другое. Вовсе не красоты гор. Меня волнует кое-что иное. Кто это бродит вокруг нашей хижины?

И почему вдруг, кстати, ребята, когда я выходил, замолчали и как будто перестали даже дышать? Что это за чертовщина тут творится?

Я вышел из хижины и огляделся. Отходить далеко не стал, вдруг это действительно медведь и сейчас он набросился на меня из-за камней? Но нет, вокруг стояла тишина. И темнота. Вот справа валун мне до пояса, потом слева несколько других. Дальше утоптанная тропа, еще камни, множество камней. Кусты, потом другие.

Спрятаться можно вот здесь, справа. Потом вот здесь, слева. Где же еще? Я осторожно пошел вперед, готовый чуть что, сразу рвануть обратно. Кажется, там никого нет.

Или это мне только кажется? Будет очень забавно, если оттуда выскочит медведь и порвет меня на куски. Я оглянулся на хижину. На заманчиво приоткрытую дверь.

Очень хотелось бы вернуться назад. Скрыться в хижине, заткнуть уши, ничего не слышать. Лечь спать. Забыть обо всем. Но нет, я же неугомонный.

Подошел к камню, осмотрел его. Никого. Заглянул за другие. Тоже пусто. Никого и ничего. Тишина.

Я огляделся. Никакого движения, никаких звуков. Ветер завывает среди камней. Или это не ветер? Кто это там неподвижно стоит в темноте? Ах, елы-палы, это же просто камень причудливой формы.

Ну что же, никого нет. Можно со спокойной душой вернуться обратно. Я развернулся и отправился к хижине. Оказывается, я от нее далеко ушел.

На ходу я шаркал ногами по камням. Чуток сгорбился. Вдруг сейчас кто-то бросится на мою незащищенную спину из темноты? Хотелось побежать вперед, но я заставил себя идти спокойно.

Что за дела? Это ведь обычная хижина. Обычный вечер в горах. Чего бояться?

Я зашел в хижину и закрыл за собой дверь. Постоял, прислушался. Тишина. Только мои товарищи сопят, как ни в чем не бывало.

И снова шарканье снаружи. Неторопливое, неспешное. Что за чертовщина? На ум сразу пришли все россказни и байки про черных альпинистов и йети. Это что же, действительно случилось со мной?

Я снова рынком распахнул дверь. Высунулся, огляделся. Никого. Что за чертовщина?

Вышел, снова заглянул за камни. Никого. Да и вокруг снова тишина. Словно тот, неторопливый, испарился в воздухе. И ждет, пока я вернусь обратно в хижину.

Ну ладно. Посмотрим, кто кого. Я вернулся обратно в хижину и закрыл за собой дверь. Постоял, затаив дыхание. Помолчал. Вроде шаги прекратились.

А потом вместо звуков вдали послышался тихий переливчатый женский смех. Тихий, но отчетливый.

Что это могло быть? Жесть полная. Откуда здесь женщина снаружи? Галлюцинации, что ли? Или снаружи и в самом деле кто-то надо мной издевается?

Я ведь вырос в двадцать первом веке. Знаю все пранки с духами и привидениями. Это что же, кто-то надо мной шутит? Ну, держитесь, если поймаю шутников, уши оборву. Уничтожу. А эту девицу… Для нее есть отдельное наказание.

Снова рывком распахнул дверь. Огляделся. Опять тишина. Где же она, эта баба? Я побежал вперед от двери, вернее, сделал только пару шагов. И тут кто-то схватил меня за руку.

Оглянулся. Передо мной стоял хмурый Харазов. Он зевнул и спросил:

— Ты чего дверью хлопаешь? Чего не спишь? С ума сошел? Чего весь такой взъерошенный?

Я указал назад:

— Там кто-то ходит вокруг хижины. Женщина смеется. Но никого нет. Духи гор, что ли?

Харазов усмехнулся. Видимо, я напомнил ему необразованного дикаря. Тем более, я сейчас находился в СССР. В стране материалистов.

Здесь на законодательном уровне запрещено верить в бога. И в дьявола, соответственно. Запрещено линией партии. И плевать на все суеверия.

— Остынь, юноша, — продолжил Харазов. — Со мной тоже такое было. Чудилась всякая дьявольщина. Гоголь-моголь. Но потом здесь был один знакомый геолог. Он изучил местность.

Старший товарищ замолчал. Вытянул холодный воздух, зевнул. Мне показалось, он намеренно дразнит меня.

— И что? — напряженно спросил я.

Он указал на горы.

— Здесь разломы. Глубинные разломы. Из них выходит радон. Он создает галлюцинации. Так что остынь, юноша, говорю же тебе.

Хм, в этом есть смысл. У меня уже было такое на Белухе, в Алтае. Правда, тогда местные энтузиасты уверяли, что это действует аура горы.

— Вполне возможно, — я пожал плечами. — Надеюсь, к нам не ворвется черная рука. И не задушит нас во сне.

Но Харазов думал о другом. Из хижины снова послышался хрип Носкова. Потом противный стон. Словно его уже кто-то душил.

— Если так будет продолжаться, его придется эвакуировать, — озабоченно сказал он.

Это да. Обычно горнянка должна пройти на вторые, максимум, третьи сутки. Но если продолжается, то это уже серьезно. Хотя, если Носков опытный, его организм должен быстро адаптироваться. Или он всю зиму и весну лежал на диване? А может, у Носкова есть какое-то хроническое заболевание?

— Он ничем не болен? — спросил я. — Может, обострение?

Да, на высоте бывает всякое. На шести-семи тысячах над уровнем моря простой насморк или грипп способны уложить в могилу здорового человека. Хоть мы и не так высоко, но все равно высота влияет.

Харазов хмуро кивнул.

— У него бронхи. Пожалуй, ты прав, это бронхи. Придется Носка тащить вниз. Хотя я не знаю, откуда ты это узнал. И почему у тебя такой вид бывалого верхолаза. Ладно, иди спать. Я подежурю. Послежу за твоим черным альпинистом. Или за снежной бабой. Если что, позову. Хотя, скорее всего, сам разберусь.

Ну что же, разумное решение. Я устал и хотел спать. К черту всех ночных гостей.

Кивнул начальнику и отправился в хижину. Он остался снаружи. Я завернулся в спальник, как огромная шаурма и быстро уснул. Теперь никаких сновидений.

Наутро мы продолжили работу и вскоре завершили ремонт стены. Хижина бодро стояла между скал. Между прочим, я осмотрел камни вокруг и ничего не обнаружил.

Никаких следов. Видимо, действительно, привиделось. Хотя, непонятно, почему тогда радон не подействовал на остальных. Или они тоже видели ночью причудливые сновидения?

Я пытался расспросить Ворсина, но он отмахнулся от меня. Как от мухи. Они были заняты Носковым.