Черная Луна (СИ) - Изотов Александр - Страница 51

Этим нет дела ни до Красногории, ни до великолунцев, никакие дворцовые интриги и наследная кровь их не интересует. Им нужен только Последний Привратник.

— Больше ничего не чуешь? — спросил я, всматриваясь в следы.

Фёдор задумчиво потёр подбородок, потом показал пальцем.

— Там камень лежит. Редкий.

Заметив что-то среди придорожных камней, я соскочил с лошади, присел на корточки. Рядом спрыгнул Истомин:

— Осторожно, царевич, это может быть ловушка.

Я оглянулся на него, поджав губы. Вот же пёс толчковый, он наконец-то стал беспокоиться о моей безопасности.

Протянув руку, я поднял камушек на тонкой серебряной цепочке. Моё сердце часто забилось — именно этот серый камушек между ключиц носила Эвелина.

— Этот камень называется… — начал было Фёдор, но я перебил:

— Псарэс.

— Хм. Его мало кто знает.

— По-хорошему, сейчас повернуть бы назад, ваше лунное величие, — Влад обеспокоенно завертел головой, — Чую я, совсем никакой план уже не работает. Ловушка там.

Он был прав, но я, вздохнув, покачал головой. Мне оставили знак, причём такой яркий, что сомневаться не приходилось.

Грымза знала, что воздействовать на мои эмоции магией бесполезно. Вот она и выбрала другой метод — не магический, но очень эффективный.

Сам не знаю почему, но дальше я ехал, так и стискивая в пальцах цепочку с камешком.

Я уже просканировал подвеску всеми доступными способами, рассматривая и пересматривая плетения. Амулет и вправду был настроен на блокирование тонкой магии эмоций, но была в нём ещё одна изюминка, и я никак не мог зацепиться и понять, что же это такое.

Маги-технари, создающие артефакты, вкладывают в магические камни особые плетения. Что-то вроде компьютерной программы. Камень, когда его используют, может тратить на эту программу свою собственную энергию, а может задействовать накопленную магами. Что-то вроде аккумулятора.

Если ранг и умения мага позволяют, он может вкладывать в артефакт и свою энергию. Как, например, гвардейские магострелы с защитой от безлуней — только маги огня могут стрелять из них, вкладывая магический приказ в каждый выстрел.

Я как-то пробовал чаровать пирусные камушки, превращая их в пули. Не скажу, что отлично получалось, но одно было понятно точно — искусность плетения в амулете Эвелины была мне пока недоступна.

Камешек псарэса, который я нёс в пальцах, время от времени срабатывал, реагируя на какие-то изменения в эфире. Но вот что ещё за тонкое плетение, скрытое в самой глубине? Никак не пойму…

А впрочем, Тим, ты что, хочешь разгадать загадку богини? Вот реально решил, что тебе это под силу?

— Вы, капитан, сам не свой, как нашли камень, — донёсся голос Мягонького, — Любовь?

Я поджал губы, покосившись на него. Умник толчковый, поговори мне ещё.

Мягонький, заметив мой взгляд, усмехнулся и вернул взгляд на далёкие горы. Истомин и Громов всю дорогу молчали, лишь изредка переглядываясь.

В руках Влада было уже три разноцветных артефакта, и он всё время считывал с них какие-то данные. Судя по его нахмуренным бровям, ему так и не нравилась обстановка.

А Громов, уже один раз оказавшийся полезным, больше смотрел под копыта лошади, чтобы почуять какой-нибудь след. Я его попросил, если заметит хоть что-нибудь… нет, не подозрительное, а хоть что-нибудь… то сразу должен сообщить мне.

Самое удивительно, что следов грымзы больше не было. Либо она парила в воздухе, либо тащилась через кусты и колючки на холмах, чтобы мы тут боялись и думали, какая она всемогущая.

Когда раздалось эхо далёкого выстрела, мы сначала остановились. А затем я, пришпорив коня, послал его в галоп. Только не назад, а вперёд.

— Да вашу Луну налево! — орал позади Истомин.

Ух, а я вполне неплохо освоился в седле. Уже не вылетаю при такой скачке, не подпрыгиваю, как сайгак. Ну да, задница пока побаливает, но это от прошлых синяков.

Так мы скакали несколько минут, и всё это время на дороге не происходило ничего сверхъестественного. Холмы, колючки, скрипящий гравий под копытами.

Зато после долгой и гнетущей дороги эта лихая скачка казалась глотком воздуха. Оскалившись, я вывел чутьё на предел — организм всегда лучше работает, когда вокруг динамика. Даже у самого искусного воина в спокойной обстановке интуиция, что называется, «плывёт».

Вот и сейчас я почуял далёкий, едва ощутимый запах пирусной пули. Кто-то выстрелил из обычного солдатского магострела. Не гвардейского, а обычного — такую разницу я уловил.

Всё же вскоре я сбавил скорость, заставив лошадь пойти спокойнее.

— Куда так гнать-то?! — взвился Влад, притормозив лошадь рядом с моей, — Царевич, я совсем не понимаю, что с вами происходит!

— Будто я понимаю, — усмехнулся я, почуяв, что и вправду кто-то балуется с моими эмоциями. Странное дело, учитывая то, что у меня в руке псарэс, заговорённый на защиту.

— То вы — сама осторожность. А то сломя голову прётесь туда, где вам могут голову снести!

— Думаю, голову уже кому-то снесли, — усмехнулся я.

Снова накатило спокойствие. Мой внутренний дальномер подсказывал, что если и стреляли, то уже где-то здесь. Совсем рядом.

— Не нравится мне всё это, — снова проворчал Влад, — Ваше величие, может, всё-таки повернуть назад?

— Куда, твою-то Луну?! В Ночёвку, полную отщепенцев? — усмехнулся я.

— Можно деревню и обойти попробовать, — не унимался Влад, — Ну просто всё это глупость! Все планы к чертям, а мы вперёд идём. Нам назад надо, под защиту Гвардии.

— Там солдаты Царской Армии, — я указал на долину, постепенно открывающуюся нам, — Им нужна помощь.

Хотя сам я понимал, что он прав. Но, как заметил Мягонький, когда дело касалось женщины, всю логику сносило к капитским чертям.

Дорога спускалась к широкой седловине между двумя вершинами. Низина пестрела небольшими озёрами и прудами, вокруг которых каменистые холмики отличались насыщенной зеленью.

Посередине седловина была будто разрезана узким чётким ущельем, и я так подозревал, это и есть вход в долину. Дальше за ущельем на пределе зрения угадывалась ещё одна обширная равнина, за которой также высились горы.

— Там — Жёлтый Вертун, — ткнул пальцем Громов, — Старый, почти заснувший навечно.

Фёдор, который из нас всех единственный был магом земли, покосился на небо. Пробоины не было видно, она маячила где-то на уровне горизонта, и сейчас укрылась за какой-то возвышенностью.

— Ты его чувствуешь? — спросил я.

— Хреновастенько, — усмехнулся тот, — Мы ж, Громовы, наперечёт знаем все Жёлтые Вертуны в Красногории.

— Ясно.

— Кажется, он и вправду просыпался, — Фёдор потянул ноздрями, когда подул порыв ветра, — Ещё висит в воздухе запах хомуса.

— Ну так что, назад? — с надеждой спросил Влад.

— Вперёд, — усмехнувшись, я стукнул лошадь копытами.

Ох уж эти горы. Что в моём мире, что в этом — никогда не угадаешь расстояние, они всегда ближе, чем кажутся. Думаешь, что всего-то час ходьбы, но в итоге проходит полдня, а горы так и покачиваются на горизонте.

Наконец, спустя пятьдесят метров моя интуиция отщёлкнула будильник, и я снова остановил лошадь. Впереди тропа огибала приземистый валун, заросший колючими кустами. Такого размера, что как раз человеку спрятаться.

Я спрыгнул, рядом на землю опустился Влад.

— Ох, не нравится мне, ваше лунное величие…

Тишина. Где-то в вышине подвывает ветер, в траве стрекочет какая-то мелкая живность. Вроде птица недалеко чирикает.

И гнетущее чувство опасности. Я понял, что совсем запутался в своих ощущениях. С одной стороны, я чуял животную ярость, смешанную с огнём — так могло пахнуть только от «уголька». Вот только откуда тут «уголёк»?

А с другой стороны, в воздухе витала человеческая нерешительность, будто стрелок раздумывал, что делать. Тут даже не псионика, а моя чуйка снайпера работала.

Если б я сидел за тем валуном, уже давно снял бы меня с лошади метким выстрелом.