Маневры 3 (СИ) - "АЗК" - Страница 58

Устроились недалеко от орудий на расстеленном брезенте. Костер не разводили, открыли консервы, порезали хлеб. Уже заканчивали, когда подошли посланные к подбитым танкам бойцы. Командир группы рассказал:

— ...Самый крупный кусок брони на месте взорвавшегося танка... не больше противогаза,— утверждал старший. — Воронка от снаряда... поместится свободно наш тягач вместе с орудием. Из танка с подбитой гусеницей взяли вот это, — младший сержант выложил трофеи на шинель: горсть коротких пистолетных патронов с выточкой на фланце, небольшую деталь цилиндрической формы с обрывком шланга, по всей вероятности датчик со щитка приборов. На панели фосфоресцирующие надписи на французском языке. Значит ли это, что подбитый танк французского производства? Или оснащен французскими приборами?

— А остальные танки чего не проверили?

— Люки закрыты...

— Документы есть?

— Обыскали тех, которых шрапнелью того... — с этими словами он достал солдатские книжки.

По обрывкам документов, установили с грехом пополам, что танки принадлежали разведывательному батальону какой-то танковой дивизии. На месте её номера была рваная дыра, и наполовину он был залит кровью. В этот момент наш радист заорал дурным голосом:

— С тыла подходит неизвестная колонна!

— Взвод к бою!... внимание... противник с тыла! Второе орудие развернуть! Ориентир — левее тридцать большой кучи хвороста.

Стрелки на моих часах показывали 16 часов 15 минут. На фоне леса перемещаются темно-серые силуэты. Я видел в бинокль лошадиные морды. Вот они исчезли ненадолго в складках местности, показался вновь. За ними стелется рыжей стеной пыль.

Сержант опустив бинокль уверенно объявляет: — Наши!

Вскоре мимо нас на рысях прошли артиллерийские упряжки с орудиями и зарядными ящиками. Старший, увидев подбитую технику остановил колонну и направился к нам.

Пока спешившийся командир шел к нам, спросил у Нефедова:

— Из твоей части?

— Не-е-е, у нас все орудия на мехтяге. Чужие это...

Подошедший представился: — Командир второй батареи сто двадцать шестого противотанкового дивизиона старший лейтенант...

Звание определил по петлицам, а фамилия потонула в звуке неожиданного разрыва. Одновременно в колонне, кто-то из артиллеристов запоздало проорал: — Воздух!

Замелькали шашки, и орудия с шиком, стремительно вошли в тень деревьев. От этого маневра часть маскировки не удержалась, много веток было потеряно. А "Хеншель" тем временем пересек маршрут движения колонны и ушел на восток, конечно же передав в свой штаб все увиденное. К комбату подбежал красноармеец: — Люди там... бежали... попрятались,— он указал направление рукой.

— Люди? Кто они? Выяснить и доложить!

— Воздух! — опять заорал наблюдатель.

Немецкий разведчик развернувшись, возвращался назад. А я, подняв к глазам бинокль, смотрел куда показывал красноармеец.

Во ржи была толпа людей, похоже, собираются удирать. Кто их спугнул — немец или красноармейцы?

Посланные бойцы их звали, махали руками, никакой реакции, наоборот они прибавили шаг. Солдаты бросились вдогонку.

Беглецы приведенные к единственному тягачу, были большей частью призывного возраста. Полуодеты, без всяких документов. На вопросы отвечают невразумительно. Только после как минимум десятиминутного опроса удалось установить, что все они из разных частей и подразделений — строили укрепления недалеко от границы. Когда немецкая артиллерия на рассвете обстреляла их шалаши они бросились кто куда, многие погибли.

Из-за всей этой суматохи, слава богу не дошло дело до документов. Отправив в тыл строителей, старший лейтенант хотел двинуться дальше, в сторону границы, когда сержант Нефедов сказал:

— Товарищ старший лейтенант, вы бы заняли позицию вон там... — махнул он на несколько небольших холмов, расположенных в километре на восток от нас.

— У меня приказ, товарищ сержант... — очень резко и официально ответил старлей.

— Оно понятно, приказ не обсуждается, но пехотного прикрытия у Вас нет, а немцы атакуют танками с пехотой, и если бы не товарищ капитан из разведки, да моряки, не сдюжить нам... А так любо дорого посмотреть... — и он кивнул на подбитые танки и трупы немецких пехотинцев.

— Извините товарищ капитан! — вытянулся в струнку артиллерист.

— Вольно старший лейтенант, мы сейчас не на плацу.

— Как же мне приказ выполнить?

— Верно сержант Вам говорит, хоть у вас орудий и больше, но калибр меньше. Осколочно-фугасное действие снаряда "сорокапяток" почти пшик. Нет у тебя другого выхода, как успеть зарыться в землю на тех холмах и держаться сколько сможешь...

Вот что, пошли человек двадцать бойцов которые крови не боятся собрать винтовки, гранаты, патроны и вооружи строителей — вот и прикрытие тебе будет. Лопатки и каски не забудь собрать — голыми руками много не навоюешь, и не накопаешь.

— Ага, понял, спасибо... — и придерживая рукой фуражку, он побежал отдавать распоряжения.

Дав отбежать ему подальше, спросил у Нефедова: — А ты как?

— Надо помочь, совсем необстрелянный...

— Ну, положим один бой тоже не академия...

— Зря Вы так, товарищ капитан, я всю финскую прошел, да и сегодня не семечки щелкал!

— Ладно сержант, извини, не думал... Так что предлагаешь?

— Пока они там окапываются, я с одним орудием прикрою, а потом уже если что они мой отход прикроют.

— Отправь всех кого можно на холмы и тягач свой тоже. Пожалуй и сам будь там, подскажи лейтенанту если что.

На счастье, три часа, пока батарея старшего лейтенанта и строители закапывались в землю, прошли спокойно. И только когда мы начали сниматься с позиции, где-то за лесом послышался гул моторов. Звук всё приближался, но сами танки видно еще не было — мешала складка местности, и только с вышки наблюдали колонну немцев. Воспользовавшись тем, что противнику надо время на развертывание, мы прицепив орудие к БТРу и покидав снарядные ящики на броню улизнули по-над берегом. Наверх мы поднялись уже за холмами и спокойно заняли отрытые для нас капониры.

Сержант, а может и лейтенант сам догадался поставить обе трехдюймовки в проходе между холмами, а "сорокапятки" в небольших овражках, на склоне одного из холмов. Получалось, что танкам не будет другого пути как идти между холмами, подставив борта противотанковой батарее.

Правофланговое орудие было установлено практически в чистом поле, с него сняли щит и замаскировали так, что хрен заметишь даже подойдя в упор. Остальная батарея спряталась в небольших боковых языках глубокого и длинного оврага. Расчеты умудрились даже перекрыть эти импровизированные капониры росшими над оврагом деревьями. Их все равно надо было убрать, чтобы лишить немецких корректировщиков ориентиров. Немецкие танки выползли из-за небольшого гребня в сопровождении пехоты. Солдаты шли, засучив рукава, как на работу. На каких-то пару мгновений у меня екнуло сердце и занемела шея: восемь пушек против двух десятков танков. Из этого состояния меня вывел голос старшего лейтенанта:

— Приготовиться. Расчеты — на позиции. Бронебойный заряжай. Стрелять по моей команде.

"Эх, долбануть бы по пехоте чем-нибудь калибра 122", — с сожалением подумал я.

Словно услышав меня, кто-то сзади открыл беглый огонь шрапнелью. Пехота дружно залегла. По предварительной договоренности, наш БТР был кочующей пулеметной точкой, но стрелял он исключительно по офицерам, пулеметчикам, снайперам и расчетам тяжелого оружия. И вот ПКТ открыл огонь. Сделав несколько коротких очередей БТР начал менять позицию — молодцы парни! Уже не надо постоянно присматривать за вами! Несколько танков открыли беглый огонь, туда, где им показалось находятся орудия.

В ответ на это, почти с километровой дистанции сверкнуло небольшое пламя выстрела. А через секунду, но немного ближе — еще одно. Артиллерийские снаряды, с шумом просвистели в воздухе. Два немецких танка, попавшие первыми под раздачу, задымились.