Маневры 3 (СИ) - "АЗК" - Страница 36

Мы пока огонь не открывали, и с огромным интересом наблюдали за идущим на наших глазах боем

— Там никого, наверно, не осталось в живых, — шепчет Сулимов, указывая глазами на позиции батареи.

— Не вылезать! — предупреждаю я, — А кто тогда ведет огонь?

Из этого облака продолжали с равным интервалом стрелять тяжелые орудия. С каждой секундой огонь немецких танков слабел, и наконец все затихло. Слабый ветер постепенно относил пыль в сторону, и перед нашими глазами проявлялась страшная картина. Первое что я отметил, это то, что та часть дамбы на которой был хвост колонны оказалась полностью разрушенной и на её месте уже вовсю плескалась болотная вода. Практически все немецкие танки оказались на островке и были подбиты. На позиции тяжелой батареи я увидел лунный пейзаж. Земля вокруг была вся выворочена, ни одного живого кустика, ни одной травинки — все перепахано снарядами. Из воронок медленно подымается дымок. Пока я осматривал позиции тяжелых орудий, немецкие мотоциклисты напомнили о себе — в тылу батареи завязалась сильная стрельба, солидно рычали пулеметы, гулко бухали винтовочные выстрелы, пару раз разорвались гранаты.

— «Парус», «Парус», я «Туча», как слышите меня? — Голосом комбата ожила рация.

— «Туча», я «Парус», слышу «отлично»!

— «Парус»! Приказываю уничтожить мотоциклистов и помочь батарее! Как поняли?

— «Туча», я «Парус», выполняю!

Повернувшись к водителю, который забился в угол возле движков и притих, спросил: — Чего ты так напрягся? Война еще не началась.

— Да я ниче, сижу просто. — Пробубнил он в ответ.

— Давай заводи, чего ты как не родной! — Крикнул ему Сулимов.

Наконец-то БТР тронулся с места, и начал выезжать на дорогу, которая вела с дамбы в сторону позиции тяжелой батареи. Пройдя поворот, увидел несколько съездов с дороги и оборудованные по всем правилам артиллерийские позиции. Немецкие мотоциклисты заняли позиции за дорожным полотном и обстреливали позиции с тыла. Первый пулеметный расчет, занявший небольшую вымоину был, без затей раздавлен колесами. Второй, Сулимов расстрелял из ПКТ, остальные видя несущейся по дороге, внушительных размеров бронеавтомобиль, организовано, перекатами начали отступать, давая своим сигнал ракетами. Практически сразу по району позиций пошли гулятьразрывы крупнокалиберных снарядов. Следуя один за другим, они слились в чудовищный грохот. По броне застучали осколки. Удачно, без потерь и вроде бы без повреждений удалось выйти из-под обстрела.

— Преследуем немцев! Иначе опять наведут на нас свою артиллерию!

Тем временем комрады уже добрались до своих мотоциклов и попытались оторваться от нас. Вот тут нам крупно повезло. Дорога была песчаной, и все мотоциклы вязли, а мы, снизив давление в шинах до минимума, на приличной скорости приближались к ним. С расстояния около двухсот метров, Сулимов расстрелял практически всех, только двое успели поднять руки вверх. Сзади нас, обстрел батареи стих, видно немцы посчитали ее подавленной. Тем временем, сначала доложив о своих действиях комбату, я связался с «Гвоздикой» и проконсультировался о нескольких немецких фразах, в школе все-то учили английский. Подъехав на расстояние метров пятнадцати, две пары бойцов спешились, и взяв под прицел немцев, скомандовали: — Зыхеннлиген!

Оба немца послушно легли лицом вниз, не переставая повторять: — Нихт шиссен! Нихт шиссен!

Пока один боец из пары, приставив автомат к спине, держал немца под прицелом, другой связывал пленному сзади руки и надевал на голову приготовленный сидор. После этого, уже вдвоем подняв пленного на ноги, отводили его в десантный отсек.

Пока одни вязали пленных, другие потушили горевшие мотоциклы. Один мотоцикл оказался целым и его, посадив одного бойца за руль, взяли на буксир. С остальных сняли канистры с бензином, слили баки, собрали оружие и патроны. Нашли в колясках несколько ранцев — их тоже забрали — разбираться будем потом. Всех немцев обыскали, и живых и мертвых. Личные вещи и документы сложили в отдельную сумку, найденную тут же на месте. Наконец все разместились, и мы поехали назад. Во время движения, выйдя на связь с комбатом, доложил о выполнении приказа. Особо отметил, что захвачены пленные, оружие и исправный мотоцикл. Вскользь заметил, что немцы жидковаты на поверку оказались — постреляли после боя и успокоились.

— Ага, жидковаты! — Желчно ответил комбат. — Наши «звукачи» из курсантов, дали оперативно координаты и дивизион сосредоточенным огнем подавил немецкую артиллерию. Что характерно, через три минуты после того как наш дивизион покинул огневые с которых вел огонь, они были накрыты сосредоточенным огнем крупного калибра. По докладу «Овода» в этот момент в радиусе двадцати километров ни одного самолета не было. Понимаешь о чем это говорит?

— «Туча»! Я «Парус», так точно понимаю! У немцев наверное есть такое же подразделение, с такими же выполняемыми задачами.

— Правильно понимаешь «Парус», конец связи!

Теперь понятно, почему пока нас никто не обстреливает. На слух, немец выбрал мишень где-то правее. Об опасности как-то забылось. Подъехав к ближайшему орудию, спрыгнул на землю и поздоровался с артиллеристами: — Здорово хлопцы!

— Здоровэнькы буллы! — Ответило несколько голосов в разнобой.

Неожиданно для себя, показывая рукой на мотоцикл, сказал: — Хлопцы! Принимайте аппарат, вот махнул неглядя!

Один из красноармейцев, глянув на него с улыбкой сказал:

— Тююю... Так на нем можно только прицел от нашей пушки возить. Если бы вы нам трактор дали товарищ командир, тогда да, а так...

Вдруг почувствовал, земля чуть вздрогнула, а затем услышал выстрел тяжелого немецкого орудия. По наитию понял, что снаряд «наш», летит прямо к нам, и через несколько мгновений он будет здесь. Никакого укрытия рядом нет, да и искать его некогда. Рядом, метрах в четырех-пяти от нас, упал тяжелый снаряд. Земля содрогнулась от удара. Мелькнула мысль — сейчас взрыв и от нас даже фрагментов для похорон не останется. Проходит секунда, другая — а взрыва нет. Видно где он зарылся в землю — рядом, большой и, видимо, горячий, воздух над отверстием в грунте струиться, как над кипящим котлом. Что делать — бежать? А вдруг он взорвется, не убежишь. Встали. Обычно после счастливо пережитой смертельной опасности наступает нервное возбуждение, хочется сделать что-то необычное.

Лучшего мы не смогли придумать, как подойти к снаряду и ... справить на него малую нужду. Что-то зашипело, поднялся вонючий парок. Нам крупно повезло, наверное, он ударился о землю не носом, где взрыватель, а боком. Вернулись немного возбужденными. Все кто видел наше приключение, встречают как героев. В этот момент, на позицию орудия подошел командир и представился: — Командир третьего дивизиона 341-го гаубичного артиллерийского полка.

— Командир взвода дивизиона особого назначения лейтенант Скороходов. — С каким-то особым удовольствием представился я.

— Спасибо товарищ лейтенант за помощь! А то мы тут немного растерялись. Немцы начали обстрел из пулеметов разрывными пулями. Он не только опасен, как любой обстрел, но еще действует психологически, особенно на необстрелянных красноармейцев. Грохот от разрывных пуль раздается в нашем тылу. Создается впечатление, будто немецкие автоматчики прорвались в тыл и там ведут бой, окружают нас. Я-то, это прошел еще в финскую, а некоторые красноармейцы растерялись и даже успели гранаты в ход пустить, хорошо что вы подоспели. Мои бойцы видели, как вы их причесали. Еще раз большое спасибо за помощь!

Что бы увести разговор немного в сторону, задал вопрос капитану: — Когда вы успели так прекрасно оборудовать позиции, товарищ капитан?

— Незадолго до начала этой провокации, в нашем полку начали отрабатывать тему «Отражение танковой атаки. Стрельба прямой наводкой». Сами понимаете лейтенант, задача не для нашего калибра. Наш комполка мужик основательный — вот и приказал подготовить учебную позицию, не где ни будь, а на реальном танкоопасном направлении.