Маневры 3 (СИ) - "АЗК" - Страница 34

—Кто стрелял? Спросил высокий командир.

—Наводчик ефрейтор Сулимов,товарищ ...?

—Батальонный комиссар Гордон. Добро, ефрейтор!

—Служу Советскому Союзу!

—Вообще-то отвечаете не по уставу, но в целом идеологически верно! Товарищ ефрейтор! А что, за форма на вас?

ТолькоСулимов открыл рот для ответа, как тут подошла санитарная машина. Батальонный комиссар приказал забрать пленного и отвезти к командиру дивизии. Проследив за исполнением своего приказа, комиссар повернулся в нашу сторону. В этот момент, спрятавшийся от Гордона Сулимов, меня окликнул и произнес: — Товарищ лейтенант! «Овод» на связи!

Подойдя к БТРу, приказал рядовому Рябошапке: — Дай сюда второй шлемофон.

—Он не работает, товарищ лейтенант!

—Как не работает? А чего ты не заменил его в полку-то?

—Забыл.

—Ёперный театр! — Вдруг Сулимов напрягся и поднял указательный палец вверх.

—Что такое Сулимов? — спросил я его.

—Тише! Дивизион на связи, слышно плохо.

—Да тихо вы, и так плохо слышно, — пришлось и мне прикрикнуть на остальных.

Все замолкли, Сулимов некоторое время сидел и внимательно слушал, а затем, прижав двумя пальцами ларингофон к шее, сказал: — Я «Парус» понял вас! — и снова прижал наушники, продолжая слушать. Немного подождав, Сулимов опять ответил: — Да... да, «Овод» все понятно!

Сняв с головы шлемофон, Сулимов доложил: — Товарищ лейтенант! «Овод» предупреждает, что немцы ведут интенсивную авиаразведку в районе юго-западнее, западнее и северо-западнее Горохова. Еще «Овод» передал, что четко наблюдает как немецкие тактические авиаразведчики на небольших высотах — до километра, находясь, каждый в своем квадрате, постепенно перемещаются на восток, скорее всего, ведя разведку в полосе наступления своего соединения. На большой высоте ходят дальние разведчики типа того, который совершил вынужденную сегодня рано утром. «Гвоздика» приказывает: со всеми предосторожностями перемещаться в указанном нам направлении, и установить линию соприкосновения с немецкими частями. К нам направляется взвод «Шилок», в составе двух установок и комбатовская КШМка для корректировки огня дивизиона, в нашем направлении. По прибытии командира батареи, поступить в его распоряжение.

Выпалив все это буквально за полминуты, Сулимовсделал глубокий вздох. Я не давая батальонному комиссару, что называется открыть рот, сказал: — Товарищ батальонный комиссар! Только что, поступили важные данные. Противник находится в десяти-пятнадцати километрах от города. В течении пяти-шести минут, наши части находящиеся на марше будут подвергнуты массированной бомбежке. Прикажите дать команду «Воздух».

К сожалению, те подразделения, которые ушли вперед, все такипострадали от налета. Продвигаясь вперед уже вдоль дороги,мы видели, как на обочинах раненые громко кричали от нестерпимой боли, лежали убитые. По такой жаре страшно смотреть на тела убитых. В считанные секунды рой разжиревших мух окружает погибших бойцов и только что живой человек, который несколько минут назад шел рядом с кем-то, вдруг превращается в распухающий труп. Ужасное ощущение! Это была наша первая встреча с врагом, первое боевое крещение.

Что бы, не попасть под новый налет пришлось поспешно убираться с открытого места и переезжать на другое, по кроны несколькихдеревьев.По рации «Овод» опять предупреждает о подходе немецкой авиации.

—Черт возьми! Где наша авиация? Ну не всю же уничтожили на аэродромах? — мои нервы не выдержали.

Переждав очередную бомбежку, мы снова упорно продвигаемся вперед. Все ближе и ближе к линии соприкосновения. Теперь она действительно где-то рядом. Навстречу нам идут и едут раненые красноармейцы и командиры. Не имея возможности непосредственно опрашивать бойцов, мы жадно вслушиваемся в их разговоры. Узнаем, что немцы быстро продвигаются на восток. Мимо нас на запад на рысях прошла кавалерийская часть с тачанками. Музейные войска! Долго ли эта часть повоюет по правилам 20-х годов?! Следом за ними связисты тянут полевой кабель по придорожной канаве. Идущая рысью повозка раскручивала катушку с проводом. Эту картину мы наблюдали часа полтора, пока не подошла небольшая колонна из нашего дивизиона. Не рассусоливая, дальше мы начали продвигаться вместе. Во время этого марша, нас застало очередное оповещение «Овода» о налете авиации противника. «Шилки» сразу заняли пару подходящих высоток и закрутили антеннами своих РЛСок.

Мой БТР почти подъехала к подножию желтого холма, когда вдоль правого борта, метрах в двух, сумасшедшей россыпью послышались хлесткие, похожие на щелчки гигантских кастаньет звуки. И как бутоны невиданного, грязно-оранжевого цветка, побежали впереди машины цепочки разрывов.

И вто жемгновение, сверху, с неба, обрушился ужасный, раскалывающий воздух рев, который заставил присесть всех нас и наверноесам бронетранспортер. Прямо по курсу, перед машиной возник поднимающийся вверх огромный шар,испустивший из себя ослепительно ярое желто-оранжевое пламя и жуткий жар, сорвавший с меня незастегнутый шлемофон.В нос пахнуло сухим теплом и запахом сгоревшего керосина.

Махамбет от неожиданности рванул руль БТРа, и левые передние колеса попали вкакую-то ямку, и машина клюнула вниз, заваливаясь набок. В покосившееся переднее стекло я увидел удаляющийся, с набором высоты, узкий силуэт самолета.

Все одним мигом высыпали из машины. Самолет вэто время, накреняясь, стремительно и элегантно разворачивался для второго захода. В пятнистой, блестящей под лучами солнца машине, невольноузнал немецкий Ме-109. Одержимые паникой и нахлынувшим разом на всехстрахом мои солдаты, кинулись в разные стороны. Сулимов, прилично отбежав от машины, присел за какой-то каменный заборчик. Махамбет, перемахнув через эту же изгородь, исчез в зелени растений. Только один из рядовых, не выпуская из рук автомат, побежал прямо по дороге.

Сулимов хрипя из всех сил закричал ему вслед: — «Ложись, дурак!»

Но тот, или не слыша, или не разобравчто ему кричат, продолжал бежать, поднимая ногами пыль.

Самолет достаточно долго разворачивался и даже подумал, что он вообще улетел. На ум, почему-то пришли строки Твардовского из «Василия Теркина»: — «Звук тот самый, при котором, В прифронтовой полосе, Поначалу, все шоферы, Разбегались от шоссе!»

Точно, как тараканы разбежались. С оружиемубежал только один рядовой,фамилию отороо я никак не мог вспомнить.Все остальные его в машине оставили — герои, блин!А я изсвоегопистолета много не настреляю.

Немец не улетел, а я подумал, он с#ка вернулся. Самолет его приближался как в военной кинохронике, снижаясь, все ниже и ниже, оставляя за собой легкий, как туман, дым выхлопа. Не долетая до машины, он чуть довернул вправо, и от него в сторону убежавшего солдата и желтого холма со стоящей на позиции «Шилкой», потянулся дымный шлейф трасс. Мне даже показалось, что я увидел эту изрыгающую смерть, пушку.

И снова разрывы, сильнымиударами, побежали по земле, оставляя пыльный след, не перескакивая через каменныйзабор, а наоборот роняяего на землю и, наконец, ониуперлись в ствол большого дерева поднимаясь по нему выше человеческого роста, раскалывая его вщепу.

Самолет взмыл и, покачав наглокрыльями,хотелулететь.«Шилка» зенитной батареисопроводилаегополет поворотом своейбашни с ощетинившимися стволами полностьюготовых к бою пушек.

—Какого хера!!! — Невольно вырвалось у меня, когда я не увидел открытия огня по цели.

Но именно в этот момент из всех стволов установки вырвался двухметровый факел. Сила огня была такой, что меня чуть не сбило с ног. Как мне показалось ни один снаряд не пропал. «Мессер»… его просто не стало. Представляете? Целых частей самолета не было, несмотря на то что огонь велся секунды. Только куски металла, разбросанные по склону соседнего холма. В руках умеющего пользоваться подобным оружием — это страшная сила!

После этого свиста и грохота, наступила прямо таки звенящая тишина. С трудом перелез кусок уцелевшего забора и подошел к машине бледный и вымазанный в мокрой грязи Сулимов, оглядывая небо и не веря в чудесное спасение. Он стал, молча, мыть в рядом протекающем ручье руки.Оказывается в него заехал наш БТР, а не в ямку. На гребне холма, рядом с ЗСУшкой дымились гильзы от ее снарядов. Наконец оцепенение прошло, и мы вспомнили о солдате с автоматом. Его нигде не было видно. Сулимов с Махамбетом почти побежали вдоль дороги, заглядывая за уцелевший забор и осматривая каждый куст. Солдата нашел Сулимов. Тот лежал лицом вниз возле забора, заваленный упавшими камнями и разным мусором, не подавая признаков жизни. Володя склонился над телом, волосы солдата слиплись на затылке и были в крови. Махамбет быстро разбросал камни, Сулимов, видимо боясь увидеть изуродованное лицо, осторожно начал переворачивать солдата на спину. Он с трудом открыл глаза, его мутный, безразличный взгляд выражал только одно — будто он уже успел встретиться с кем-то с самого верха, побеседовать о своих благих делах и прегрешениях, и теперь, покорно ждал решения своей судьбы. Окинув нас мутным взглядом, вновь устало закрыл глаза. Махамбет сбегал к ручью и принес в своем засаленном шлемофоне воды и акуратно вылил ее на лицо солдата. Парень застонал, вздрогнул и открыл глаза, взгляд был уже не блуждающим, а более осмысленным. По лицу пробежало некое подобие радостной улыбки, будто он, и впрямь, попал в рай и действительно воочию увидел там ангела.