Мой сводный тиран (СИ) - Черно Адалин - Страница 9

— Я буду ждать.

— Прости, мам, мне нужно закончить, пока я не забыла.

Я отключаюсь и смотрю впереди себя. Мы поговорили каких-то пару минут, а в груди щемит так, что я прикладываю руку к центру и тру, тру, пока не становится теплее. Не могу понять, как получилось так, что мама засомневалась. Она ведь никогда раньше не спрашивала о наших с Мишей отношениях, не говорила мне подумать, взвесить, определиться, в конце концов.

— Марина, — от тревожных мыслей меня отвлекает Оля, — ты снова без обеда! — восклицает она и без разрешения входит в кабинет.

Ставит на стол пакет из Старбакса и кивает на него со словами:

— Вкусный кофе и бисквит. Перекуси хотя бы.

— Спасибо.

— Покажи, что получается?

Я протягиваю Оле проект и жду ее утверждения. Мы всегда так. Я делаю, она смотрит, и наоборот. Мы привыкли дополнять друг друга и доверять. Даже правки после других мы вносим вместе.

— Это шикарно, — наконец говорит она. — Вот здесь бы, правда, я сменила на оранжевый, но в целом…

Я заглядываю туда, куда она показывает пальцем, и киваю:

— Ты права, оранжевый будет лучше.

— Расскажешь мне, что случилось?

Ее вопрос застает меня врасплох. Я поднимаю на подругу взгляд и несколько минут не могу прийти в себя. Она о чем? О том, что случилось в кабинете? Или вчера на ужине?

— Ты какая-то рассеянная и задумчивая, — комментирует Оля.

— Вчера Миша сделал мне предложение, — с улыбкой на лице произношу. — И я дала согласие.

— Господи, это же… это… боже, я так рада. — Оля подрывается со своего места и быстро огибает стол.

Подходит ближе и заключает меня в объятия. Вот такая она – солнечная, радостная, настоящая подруга. Она и Лидка — единственные, кому я могу довериться, правда, Оле так и не решилась рассказать о Глебе. Когда мы с ней стали подругами, воспоминания о нем уже не вызывали столько боли, да и я встречалась с Мишей.

— Поздравляю, Марина! Дату свадьбы уже выбрали?

— Еще нет. Послезавтра уезжаем за город, Миша хочет отдохнуть и провести время вместе.

— Господи, ты выходишь замуж, — Оля все еще пребывает в шоке. Смотрит на меня как-то подозрительно, будто решает, спрашивать или нет, но наконец задает вопрос: — А ты же его любишь?

Они там что… сговорились?

— Ну ты же знаешь, какой он, — говорю. — Его невозможно не любить.

Оля кивает, дескать, действительно, чего это я спрашиваю, с женихом твоим знакома, он идеален.

Нашу идиллию в разговоре прерывает стук в дверь. Я громко кричу: “Войдите!” – и кривлюсь, когда на пороге показывается Глеб.

— У меня пара вопросов, — комментирует он свое прибытие. — Мы можем обсудить их наедине?

— Заходите, Глеб Давидович. Оля, обсудим оставшуюся часть позже.

Подруга кивает и, бросив восхищенный взгляд на Глеба, идет к двери. Там она останавливается, осматривает моего братца сзади и, закатив глаза от наслаждения, произносит одними губами:

— БОГ.

Я отмахиваюсь от нее и жду, пока за ней закроются двери. Сама же сажусь в кресло и беру стакан с кофе, что мне принесла Оля.

— О чем ты хотел поговорить?

— В понедельник я приступаю к работе и хотел бы изучить все заранее. Отца просить не хочу. Они с мамой вроде как собираются посвятить выходные друг другу, поэтому… ты не могла бы мне помочь?

— С чем?

— С коллективом. Я бы хотел, чтобы ты рассказала немного о сотрудниках, составила характеристики. Мне нужно будет понимать, кто чего стоит, а к кому стоит присмотреться тщательней. Ты отлично с этим справишься.

— Ты хочешь, чтобы я настучала на коллег? — не без удивления спрашиваю.

— Я хочу, чтобы ты правдиво составила характеристики каждому.

— Послушай, Глеб. Я могу составить характеристики только своему отделу, потому что с остальными знакома так же близко, как и ты.

— Хорошо, составь по своему отделу, — соглашается парень.

— Я не собираюсь стучать на тех, с кем проработала не один месяц.

— Я не прошу тебя стучать! — восклицает он. —  Я хочу понимать, что стоит изменить в компании.

— И кого уволить, — киваю.

— Не без этого, — соглашается Глеб. — Так ты поможешь?

— Нет, — мотаю головой. — Я не стану доносить на сотрудников, чтобы ты мог с легкостью дать им пинка под зад. Каждый из них проработал в компании не один месяц. Вложил сюда свои знания, навыки и умения, каждый из них достойней, чем… — замолкаю, понимая, что чуть не сказала: “Достойней, чем ты”.

— Достойней меня, да? — с горечью произносит он.

— Да, — киваю. — Ты приехал из-за границы сразу на место главы компании, — с осуждением говорю. — И сейчас хочешь начать работу с увольнений. А предварительно просишь донести на тех, кто плохо работает, — зря, конечно, я пытаюсь воззвать к его совести. Это же Царев. Нет у него совести.

— Я всего лишь хочу повысить уровень компании.

— Уволив сотрудников?

— Избавившись от бесполезных балластов.

— Я не буду тебе помогать. Да даже если бы и хотела… в субботу я уезжаю за город со своим женихом. Времени составлять характеристики у меня нет.

— Собираетесь отпраздновать помолвку? — с издевкой спрашивает он. — Вчера не получилось? Мишутка перебрал?

— Ты перегибаешь.

— А ты выходишь замуж за слюнтяя и маменькиного сынка. Ты что, не видишь, какой он?

— Прекрасный, — со злостью произношу я. — Удивительный, добрый, нежный, любящий, внимательный, заботливый. Лучший мужчина, которого я встречала на своем пути. Продолжать?

— Заткнись, — резко говорит он.

— Что? — ошеломленно спрашиваю.

— Лучший, говоришь? — вдруг переспрашивает он и так резко подходит ко мне, что я не успеваю ничего сделать.

Ни отойти, ни отшатнуться, ни выставить вперед руку, чтобы увеличить разделяющее нас расстояние. Я полностью дезориентирована из-за его близости, из-за знакомого запаха, который тут же пробивается в ноздри. В глаза бросается темно-синяя рубашка с идеально острым воротником и светлая кожа шеи. Взглянуть выше не решаюсь, потому что там он. Его взгляд и губы, вкус которых я помню до сих пор.

— Ты каждому это говоришь? — спрашивает Глеб, возвращая меня в прошлое. В воспоминания, о которых я предпочитала бы забыть.

Глеб

— Привет, бро, как ты там обустроился на новом месте? — спрашивает Томми, едва я отвечаю на звонок.

— Да нормально. Вот вышел из батиного офиса.

— Ты теперь будешь важной шишкой в своей России, да?

Томми — мой нью-йоркский друг. Мы познакомились в первый же месяц моего приезда. Вместе учились, сдавали экзамены, списывали и опаздывали на пары, а спустя полгода даже сняли одну квартиру на двоих. Весело было, в общем.

— Ага, — смеюсь. — Великим начальником буду. Вместо папы.

— А к нам? — задает вопрос друг. — Не вернешься?

Вот положа руку на сердце, я бы с радостью. Чтобы к черту выбросить Марину из головы, забыть и окунуться в беззаботные три года обратно. Насладиться спокойствием и тусовками, девчонками, которых я мог менять как перчатки. Свободой, которой здесь у меня не будет, потому что тут Марина.

— Хочу, бро, — отвечаю честно. — Но отец не отпустит. Да и это… ему реально помощь нужна.

Если б не папа, я бы не приехал. Но отец позвонил, попросил прилететь, стать во главе компании. У него, оказывается, какие-то проблемы со здоровьем. Ни Мила, ни Марина о них, естественно, не знают, и всё обстоит так, будто он просто хочет уйти в семью. Я знаю правду, и она меня пугает. Не хочется, чтобы с отцом что-либо случилось. Он единственный родной мне человек. Да, где-то есть и мать, но она бросила меня и забыла, возможно, ее уже и нет в живых. Есть еще, конечно, Мила и Марина. А еще брат Кирилл, но отец — святое.

— Понимаю. А к тебе можно?

— Ну что за вопросы, Томми, прилетай, конечно, прокачу тебя по стране, покажу наши дороги.

Друг смеется, а я отвлекаюсь. Стою на улице, засунув руки в карманы, и осматриваюсь по сторонам. Несколько часов прошло, как я пересекся с Мариной, а в груди до сих пор болит так, что хочется раскрошить к чертям остановку, что стоит неподалеку. Или врезать кому-нибудь на крайняк. Сделать хоть что-то, чтобы забыть о ее запахе, о глазах, которые смотрели на меня так, что в голове, кроме самых непристойных мыслей, больше ничего не было.