Последний Эсхатон (СИ) - "Спутник" - Страница 47

Эмелис вместе с охранником вышли из Порта. Станция находилась в упадке, однако ополчение всё ещё стояло на своём, и не собиралось сдаваться Империи. Снаружи действительно шла битва, а Седьмая станция была переведена в боевой режим, что значило что большая часть энергии шла на поддержание силового поля, не позволяющего пробиться вражеским снарядам внутрь. Цивилизованный, и уже привычный вид станции «Минтака» был утрачен. Повсюду царила анархия и родные чувства к видам станции, где она родилась и выросла, притупились. Возможно, если бы не усталый вид девушки и её черный космический костюм, её бы опознали множество случайных прохожих. Но, пожалуй, хоть её личность и вызывала интерес у людей, все люди были загружены своими собственными хлопотами, которых стало лишь больше после захвата станции диверсантами.

Охранник повёл её внутрь правительственного здания, которое доныне имело очень прилежный вид, а теперь стало центром сопротивления Империи. Все знаки Империи были стерты, все флаги были опущены, а многочисленные баннеры с диверсионными лозунгами захватили здание, исказив его красоту и аккуратность. Внутри, однако, всё осталось на тех же местах, хоть и в этом месте Эмелис была лишь однажды, и точно судить она не могла.

Они вошли в лифт, и мужчина нажал на несколько кнопок. Лифт начал подниматься, а Эмелис так и терзалась сомнениями, что её сейчас может ожидать. Охранник был неразговорчив, и заводить диалог с девушкой, судя по всему, не хотел.

Лифт поднялся на нужный этаж, и двери его распахнулись. Он выходил на прямой небольшой коридор, который в свою очередь выходил на одинокую дверь, возле которой висела табличка с надписью «Управление».

Охранник постучался в дверь. До жути знакомый Эмелис голос ответил разрешил войти внутрь.

Эмелис вместе с охраной зашли в кабинет, который, скорее всего, ранее принадлежал какой-то важной шишке «Минтаки». Но теперь здесь располагался кабинет лидера ополчения, в котором он и находился.

В лидере ополчения Эмелис опознала своего собственного отца. Опознала его опущенные глаза, седые волосы, нелепую щетину, строгие морщины, что выделялись на его лице несколькими дугами. Опознала уже сухую старческую кожу, и его вечно задумчивый взгляд.

Охранник не успел сказать ни слова, как отец Эмелис заговорил, встав с кресла за столом.

— Эмелис! Ты в порядке! — обрадовался он, и пустил небольшую слезу. Он подбежал к ней, и обнял так, как не обнимал ещё никогда. Девушка была удивлена ни разу не меньше. Его щетина уперлась в её щеку, неприятно колясь. Все мысли покинули её голову, и она не нашла слов, чтобы выразить всё её удивление от родственной встречи. Обнять его в ответ из-за своих наручников она не могла.

— Да что ты стоишь, оболтус, сними с моей дочери эти кандалы! — обратился отец уже к охраннику, который растерянно стоял в стороне, и не меньше их обоих был удивлен сложившейся ситуации, ведь он не рассчитывал, что это была действительно дочь доктора Савинира.

Охранник быстро снял наручники с запястий девушки, и поспешил удалиться из кабинета, оставив их одних.

— Отец… но ты ведь был захвачен!

— Я? Захвачен?

— Мне говорили, что тебя сдали Империи для того, чтобы она не уничтожила захваченную станцию…

— Впервые слышу о таком. С момента установки моего правительства и установления новой политики, повествующей об истинных намерениях Империи, я ни разу не покидал стены этой станции, — удивился Савинир.

— Значит он всё-таки блефовал… — задумчиво произнесла Эмелис, вспоминая недавние события.

— Кто блефовал?

— Да неважно. Отец, мне столько всего нужно тебе рассказать!

— Мне нужно рассказать не меньше, поверь, — ответил он, и жестом предложил Эмелис присесть на стул возле его стола. Сам же он сел за этот же стол для дальнейшего диалога.

Сначала начала Эмелис. Она рассказала о том, как капсула «Левиафан», отправленного «Ночником» на дно алых вод Земли внезапно потеряла свою энергию, а вся аппаратура, включая Искусственный интеллект, вышла из строя. Вышел из строя и имплант Трефора, и тот в тот же миг быстро скончался. Затем она рассказала и о её помутнении рассудка, когда внезапно в иллюминаторе заметила чей-то большой глаз. Помутнения рассудка с тех пор стали обыденностью очень неприятной.

— Я так и знал, что эта миссия обречет тебя на муки… Моя бедная девочка… Я задам трепку Картеру, когда мы в следующий раз встретимся.

Эмелис продолжила, успокоив отца. Речь зашла о Соле, котором она всё никак не хотела вспоминать. Она попыталась кратко передать все его слова, однако Савинир и так знал, насколько трудно общаться с Солом. Расскажет об их контакте он тогда, когда Эмелис закончит свой рассказ.

Затем девушка упомянула и старания Дейнис, и безучастие Зейда в открытии прохода внутрь помещения, где находилось Вечное сердце. Однако ворота внутрь открылись только когда Эмелис представила, как они открываются сами, и так и действительно произошло. Отец отнесся скептически, сказав, что Сол, возможно, просто водил её вокруг да около, игрался с ней, и на самом деле сам управлял Эсхатоном, втираясь ей в доверие. Но Эмелис его не слушала, ведь была уверена, что такой властью робот не располагал. Дальше она описала всё то, что почувствовала, когда Вечное сердце буквально впиталось в неё. А о последующих событиях она начала рассказывать с ещё большей горечью.

Она рассказала всё, что произошло с ней за весь период её своеобразных приключений, и всё, что она вообще могла вспомнить. Не забыла и упомянуть о Лекосе, что уверял девушку в том, что ополчение сдало Савинира.

— Мы держали в плену министра этой станции. Сдали его обратно по доброте душевной, хотя, судя по всему, в его спасении Император заинтересован не был. А Империя расценила жест доброй воли как проявление слабости и покорности перед силой Империи. Уму не постижимо.

Эмелис усмехнулась.

— А насчёт той оранжевой или розовой сущности, о которой ты говорила… мы знаем кое-что об этом из расшифрованных секретных документов, что хранились в недрах этого здания, но об этом чуть позже… Наш разговор и так затягивается, поэтому я расскажу обо всём, что произошло со мной и Седьмой станцией за время твоего отсутствия как можно более кратко, — начал Савинир. — Когда я получил весть от Картера о том, что «Левиафан» погрузился на дно, но с некоторыми проблемами, вся моя уверенность в безопасности миссии вмиг пропала. С тех пор ни разу на «Ночник» не поступила ни одна весточка, ни один обрывок сообщения, который сказал бы, что всё с вами в порядке. Я не находил себе места, а «Ночник» так и оставался около орбиты Земли ещё неделю, надеясь, что вы вернетесь. Ты сама ведь знаешь, операция была рассчитана на один день, а затянулась на целых два месяца, не пойми как. Когда прошла та безмолвная неделя, «Ночнику» был отдан приказ немедленно возвращаться из-за надвигающейся Бури.

— Бури? Я не слышала, чтобы за время нашего погружения на нас шла Буря. Да и внутри Эсхатона, пожалуй, ничего странного не происходило. Разве что время шло иначе.

— Потому что Буря так вас и не достала. Осталась стоять около Солнечной системы, а через месяц отступила. Уже тогда, когда появились первые слухи о том, что вы больше никогда не вернётесь, я начал создавать ополчение против Империи. Уже тогда Империя пыталась помешать мне. Я сотрудничал с Изгоями, они делились со мной всеми их открытиями, и активно поддерживали мою инициативу, а я в свою очередь помог им в выполнении сложного дела, о котором я умолчу. Ополчение было создано, когда сотня кораблей Изгоев вторглась на Седьмую станцию, и мы все вместе захватили правление на ней. Бойня была ужасная, но технологии Изгоев расправлялись даже с членами «Светлой стражи». Они пользовались некими генераторами диссоциативного поля, которые ты уже упоминала до этого… Трея Кэнон пользовалась именно им. Потом, когда мы сразили Империю в этом секторе, власть над «Минтакой» досталась мне и одному членов Изгоев, который, к несчастью, погиб после проникновения внутрь станции диверсанта от «Светлой стражи». Тогда Изгои оборвали со мной все связи, и некоторые из них вернулись обратно на Альтру, опасаясь того, что сектор Минтаки вскоре будет ликвидирован полностью. Я же вёл активную пропаганду против Империи, и по статистике более семидесяти двух процентов населения этой станции приняло мировоззрение нашего ополчения. До сих пор есть и те, кто всё ещё свято верят в чистоту намерений Империи, но с каждым днём их становиться все меньше. Мы позволяем недовольным возвращаться в зоны под управлением Империи, однако потери у нас малы. Дальше, когда я уже вошел в роль «правителя» ополчения, я узнал о том, что ты жива, что тебя принимает лично Император. Моему счастью не было предела, но я боялся того, что тобой будут манипулировать, я не исключал и того факта, что тебя могут поставить против меня. Выставить меня врагом. А затем явился Сол, тот робот, о котором ты много раз говорила. Его личность меня пугала, однако мы оба имели схожие убеждения и интересы. Он рассказал мне, что ты категорически не хочешь вступать с ним в контакт, что ты на него глубоко обижена. Я понимал, что твоя обида, скорее всего, оправдана, однако лишь Сол в тот момент мог мне помочь вызволить тебя, и понять, что в дальнейшем нужно делать. Он рассказал мне о том, что сосуд Вечного сердца можно сменить, подарить ему здоровое тело без вреда для тебя самой. Мы вместе сконструировали пробную машину для извлечения Вечного сердца, и протестировали её безопасность на добровольце, в которого мы инородное тело. Он выжил, и теперь нам просто необходимо…