Чужая жизнь - "Сержант Леший" - Страница 54

Первыми бываем у лейтенанта Горелова и Мишки Новосельцева – друга Сашки Малахова. Там, у моста. Я большой обелиск поставил, совсем недалеко от дороги. Ребята из поискового отряда курган помогли насыпать да камнями обложить.

Потом у охотничьей заимки, на той стороне озера, где старшина остался, трое пленных красноармейцев и двое бывших полицаев. Старшину я первого нашел. Хорошо он лежит. Прямо под большой сосной. Выросла она, сильная стала, могучая. Укрыла старшину кроной, охватила корнями, засыпает каждый год иголками. Не стал я его тревожить. Оставил так. Не нужно ему. Сроднился старшина с землёй, за которую погиб. Остальных мы всех собрали и в братской могиле в деревне похоронили.

Мы у того озера обелиск металлический сварили со звёздочкой и всеми именами. Никого под ним нет, но рыбаки с охотниками туда постоянно приезжают. Заимка там и по сей день стоит – место удобное. За обелиском не один я присматриваю, родственники приезжают на катерах, а зимой – на снегоходах. Родственники бывших полицаев, но о том, что те мужики полицаями были, только один я знаю.

Следующий обелиск на острове политрука Яковенко. Тот остров вообще место стоянки туристического маршрута. Его теперь в народе островом имени Яковенко называют. Много на том острове правильного народа останавливается. Современного, энергичного, молодого и душой чистого.

Не нашёл я родственников политрука в безумной Украине, хотя искал несколько лет. Не нужен оказался молодой коммунист самостийной стране, но выяснилось вдруг, что у него много родственников в стране нашей. Фамилия такая распространённая оказалась, что написать ребята из поисковых отрядов смогли далеко не всем, но откликнулись очень многие. И приехали некоторые, и приезжают летом теперь постоянно, и детей привозят, и даже своих родителей. Так и навещаем мы теперь всех.

Всех навещаем. Кроме нас с Александром Малаховым. Не нашёл я нас. Знаю, где мы погибли, но речка там уж быстрая очень. Унесла она нас с Сашкой, смыла кровь и осколки нашей последней гранаты. Ну и хорошо. Большая у нас могила, быстрая, прозрачная, шумная. Бьётся меж камней, стремительно вырывается на плёсы, звенит комарами, зудит мошкой, перекликается голосами редких рыбаков и туристов.

Когда я умру, меня похоронят здесь же – в этой реке и на этом месте. И мы с Сашкой наконец-то встретимся. Не будет у нас привычной могилы, но нам этого и не надо. Я знаю, сержант войск НКВД Александр Малахов думает так же. Для нас с ним главное – память. Наша с вами память. Не могилы и обелиски, не речи и празднества.

Я вот помню Сашу Малахова, и Катерина помнит, и ребята поисковых отрядов, и рыбаки-туристы. Все Катины родственники и друзья их, и офицеры Стёпкиной погранзаставы, и молодые солдаты, каждый год сменяющиеся в этом глухом углу нашей страны. И пока мы помним, пока ходят по лесам, полям, степям и болотам поисковые отряды, никто не забудет тех, кого они нашли и находят каждый год. Не забудет и тех, кого пока не нашли.

И буду я ходить. Весной, летом и осенью здесь, в Карелии. Поздней осенью, зимой и ранней весной – на юге. Ростов, Ейск, Краснодар, а теперь и Крым. Везде есть Сашки Малаховы. Везде помнят этих ребят, а найти их – наш долг, право и обязанность. Наверное, только ради этого имеет смысл жить.