Мисс Пим расставляет точки. Мистификация - Тэй Джозефина - Страница 29

— Но так построены пьесы, — запротестовала Люси.

— Да. Как я уже сказала — старомодное занятие.

Люси была слегка обескуражена, не потому, что это пошатнуло ее давнюю любовь к театру, а потому, что она, оказывается, ошибалась относительно мисс Люкс. Мисс Люкс казалась Люси потенциальной пылкой участницей экспериментальных спектаклей самых мрачных пьес, посвященных Причине и Следствиям.

— А я едва не пошла сегодня, — сказала Рагг, — только чтобы еще раз увидеть Эдварда Эйдриана. Я была просто без ума от него, когда была студенткой. Наверно, сейчас он немного passe[32]. Вы видели его когда-нибудь?

— На сцене — нет. А мальчиком он обычно проводил каникулы у нас. — Мисс Люкс еще раз пошевелила вилкой груду овощей на своей тарелке и решила, что там больше нет ничего, достойного внимания.

— Проводил каникулы? У вас дома?

— Да, он учился в школе вместе с моим братом.

— Господи Боже! Совершенно невероятно!

— Что в этом невероятного?

— Я хочу сказать, Эдварда Эйдриана трудно представить себе обыкновенным человеком, с которым можно быть знакомым. Таким же школьником, как любой другой.

— Противный мальчишка.

— Ой, не надо!

— Отвратительный мальчишка. Вечно разглядывал себя в зеркале. И обладал замечательным талантом захватывать все лучшее из возможного. — Люкс говорила спокойно, отвлеченно, как будто ставила диагноз.

— О, Кэтрин, вы расстроили меня.

— Я больше ни у кого не встречала такой способности перекладывать неприятные дела на других, как у Тедди Эйдриана.

— Но у него есть, несомненно, и другие способности, — осмелилась заметить Люси.

— Да, у него есть талант.

— Вы видитесь с ним? — спросила Рагг, все еще пораженная тем, что из первых рук получила сведения об Олимпе.

— Только случайно. Когда брат умер, мы отказались от дома, в котором жили наши родители, и семейные сборища кончились.

— И вы никогда не видели его на сцене?

— Никогда.

— И вы не поехали на автобусе за шесть пенсов в Ларборо, чтобы увидеть его сегодня.

— Не поехала. Говорю вам, театр нагоняет на меня смертельную скуку.

— Но это Шекспир.

— Хорошо, Шекспир. Я лучше посижу дома и почитаю его в обществе Дорин Рагг и ее слоек с кремом. Вы не забудете положить что-нибудь в карман для нас, когда будете уходить с праздника, а, мисс Пим? Все будет с благодарностью принято умирающим от голода пролетариатом. Макароны, плитки «Марса», апельсины-корольки, зачерствевшие сэндвичи, помятые булочки с сосисками…

— Я пущу шапку по кругу, — пообещала Люси. — Буду протягивать шапку и дрожащим голосом повторять: «Не забудьте преподавателей!»

Однако, когда она доставала бутылку шампанского из тающего в тазу льда, на душе у нее было вовсе не весело. Вечеринка, похоже, будет тяжким испытанием, никуда не денешься. Люси завязала большой бант из ленты на горлышке бутылки, чтобы придать ей праздничный вид и убрать всякое подозрение, что она, Люси, «принесла свое спиртное». В результате бутылка стала, пожалуй, похожа на герцогиню в бумажном колпаке, но Люси решила, что ничего подобного студенткам в голову не придет. Она поколебалась, раздумывая, что надеть, выбирая между костюмом, пригодным для «приема-сидя-на-полу» и желанием оказать честь хозяйкам. Люси решила польстить им, надев «лекционное» платье и наложив особо тщательный макияж. Если Генриетта своей выходкой так многое испортила, она, Люси, привнесет в эту вечеринку все, что сможет.

Судя по доносящемуся отовсюду шуму, беготне туда и обратно с чайниками в руках, вечеринка у Стюарт была в этот вечер в Лейсе не единственной. В коридорах пахло кофе, и когда двери открывались и закрывались, волны смеха и болтовни прокатывались и замирали. Даже Младшие, похоже, праздновали. Они не могли еще отмечать получение Места, но могли радоваться тому, что их первые выпускные экзамены позади. Люси вспомнила, что не узнала у Нат Тарт, как та сдала выпускной экзамен по анатомии («Сегодняшняя умная мысль завтра может оказаться чепухой, а ключица всегда ключица»). Надо будет поискать фамилию Детерро, когда она будет проходить мимо студенческой доски объявлений.

Люси пришлось дважды постучать в дверь Номера Десять, прежде чем ее услышали; но когда раскрасневшаяся Стюарт открыла дверь и впустила Люси, на собравшихся вдруг напала внезапная застенчивость, они вскочили, замолчали и тихо стояли, как вежливые, хорошо воспитанные дети.

— Мы так рады, что вы пришли, — начала Стюарт, но тут Дэйкерс увидела бутылку, и со всякими формальностями было покончено.

— Вино! — закричала она. — Чтоб мне с места не сойти, вино! О, мисс Пим, вы душка!

— Надеюсь, я не нарушила правила, — проговорила Люси, вспоминая выражение глаз мисс Джолифф, так и оставшееся не совсем понятным, — но мне показалось, что это хороший повод выпить шампанского.

— Тройной повод, — объявила Стюарт. — Дэйкерс и Томас тоже именинницы. Лучшего повода быть не может. Как мило, что вы подумали о шампанском.

— Это кощунство — пить шампанское из стаканов для чистки зубов, — сказала Хэсселт.

— Ничего, мы выпьем его как аперитив. Как отдельное блюдо. Давайте сюда свои стаканы. Мисс Пим, кресло — для вас.

Плетеное кресло было выдвинуто, и на него положили целую кипу разноцветных подушек; если не считать жесткого стула у письменного стола, это было единственное в комнате законное место для сидения; остальные участницы празднества принесли с собой подушки, бросили их на пол и теперь расселись на них, по одиночке или кучками, как котята на кровати. Кто-то набросил желтый шелковый платок на лампочку, так что обычно резкий яркий свет смягчился, став золотистым. Бледно-голубые сумерки за распахнутым окном служили как бы задником сцены, задником, который скоро должен был потемнеть. Вечеринка была такой же, как любая студенческая вечеринка во времена, когда Люси училась в колледже, только все было красочнее, ярче. Потому ли, что цвета подушек были более веселыми? Или потому, что девушки были красивее — у них не было прямых свисающих волос, не было очков, не было студенческой бледности. Нет, конечно, дело не в этом. Люси поняла — в чем. Не было сигаретного дыма.

— О'Доннелл еще нет, — сказала Томас, забирая стаканы у гостей и ставя на покрытый белой материей стол.

— Она, наверно, помогает Роуз установить бум, — сказала одна из Апостолов.

— Вряд ли, — отозвалась другая. — Сегодня суббота.

— Даже в К.Ф.О. по воскресеньям не занимаются, — добавила третья.

— Даже Роуз, — заключила четвертая.

— Мисс Роуз все еще тренируется в движении с вращением? — спросила Люси.

— О да, — ответили ей. — Она будет продолжать до дня Показа.

— Когда же она находит время?

— Утром, как только оденется. До первого урока.

— В шесть утра! — ужаснулась Люси. — Кошмар!

— Время не хуже любого другого, — возразили ей. — По крайней мере, ты еще свежая, и торопиться не надо, и весь зал — твой. А кроме того, это единственное возможное время. Бум должен быть убран до первого урока.

— Ей не обязательно тренироваться, — сказала Стюарт. — Навык вернулся. Но она безумно боится снова потерять его перед Показом.

— О, Господи, я могу это понять, — посочувствовала Дэйкерс. — Подумать только, какой идиоткой будешь чувствовать себя, если повиснешь на буме, как больная обезьяна, и вся элита на тебя смотрит, и фрекен просто пронзает тебя этими своими глазами. Господи, смерть покажется тут счастливым избавлением. Если Донни не на поденщине у Роуз, то где же она? Только ее нехватает.

— Бедная Дон, — вздохнула Томас, — у нее еще нет места. — Томас, получив должность младшей-из-трех в Уэльсе, чувствовала себя миллионером.

— Не беспокойся о Дон, — заметила Хэсселт, — ирландцы всегда падают на все четыре лапы.

Мисс Пим искала глазами Иннес, но не видела ее. Бо тоже не было.

Стюарт, проследив за ее взглядом, поняла заключавшийся в нем вопрос и сказала: