Пленница песчаного альфы (СИ) - Салиева Александра - Страница 21

— Знаешь, а тебе по-настоящему идёт эта одежда, — заявил, отбрасывая мой кафтан в сторону. — Ты рождена, чтобы носить её, — принялся задирать шёлковую ткань платья. — Даже арабские женщины не все могут похвастаться подобным, — одним резким движением стащил его с меня, оставляя в одном нижнем белье.

Мужской взор тут же прикипел к моей груди. И снова желтизна его глаза сменилась яркой зеленью.

— Но и без неё ты просто бесподобна, хаяти.

Ощущение тяжести внизу живота лишь усилилось. Наряду с голодным желанием впиться в мужские губы, вцепиться в широкие плечи. И не отпускать. Никогда.

Но на деле я не позволила себе ни того, ни другого.

— Но я всё ещё не совсем без неё, — произнесла, прикусывая нижнюю губу, хотя и это совсем мало помогало сдерживаться. — На тебе её так и вовсе слишком много, мой господин.

— Так чего же ты ждёшь, мой чёрный бриллиант? — крепко прижал он меня к себе, а руки с плеч скользнули вдоль спины на талию, застыв на пояснице. — Всё в твоих руках. Я — тем более, — выдохнул в самые губы.

Желание придвинуться к нему ещё ближе, ощутить его кожа к коже — разрасталось лишь ярче, интенсивнее. И на этот раз я не стала отказывать себе в этом. Приподнялась выше, сократила жалкие остатки дистанции между нами, прижалась к его губам своими. Ответный поцелуй не заставил себя ждать. Лёгкий, нежный, наполненный лаской и обещанием, отпечатавшийся в моём сознании солнечными микро-вспышками, будоражащими кровь, кружащими голову и туманящими разум. Наверное, именно поэтому я смело позволила себе зайти дальше, целуя уже не только его губы, подбородок и скулы, но и спускаясь ниже, к шее, и ещё ниже, осыпая дорожкой поцелуев мужские плечи, ключицы, грудь, расстёгивая пуговичку за пуговичкой на его рубашке, потом и на брюках, стаскивая мешающую ткань... опускаясь перед мужчиной на колени, глядя снизу-вверх.

— Мне нравится, когда вы в моих руках, мой господин, — произнесла едва ли достаточно громко и совершенно точно запоздало на его предыдущую фразу.

Вряд ли я сейчас действительно способна на громкость. С каждым новым мгновением моё сердце билось всё чаще и сильнее, его удары затмевали окружающее. Дыхание то и дело сбивалось, хотя я очень старалась дышать ровнее, удержать себя в реальности ещё хотя бы немного, неотрывно глядя в чужие глаза с зелёными бликами, что светились всё ярче и ярче.

Из груди Амина вырвался шумный выдох, а желтизна глаз окончательно сменилась зеленью, делая его похожим больше на кота, чем волка. Но не прошло мгновения, как зрачки расширился настолько, что поглотил любой намёк на цвет, делая их космически бездонными, наполненными неприкрытой жаждой. Мужская ладонь легла на мой затылок, слегка подталкивая вперёд в явном нетерпении продолжения. Я и не медлила больше. Сжала увитую венами плоть у самого основания, наслаждаясь каждым малейшим изменением в дыхании альфы, одаривая всё новыми и новыми поцелуями, поглаживая другой ладонью, вбирая в рот, облизывая, снова целуя… до тех пор, пока горло не наполнилось горьковатым привкусом спермы. Но и тогда тоже не отпустила. Ласкала своего личного господина заново, желая продлить эти мгновения настолько, насколько хватит сил.

Вот только эту возможность у меня забрали…

Резко подняли вверх, на ноги. На губы обрушился новый поцелуй. Вновь будто разряд тока по мне пропустили - неумолимая дрожь растеклась по всему моему телу, подобно самому безотказному яду. И голос его. Отравлял мой разум. Снова манил. Искушал.

— Моя. Совершенная. Хаяти.

Не поцелуи больше. Почти укусы. Алчные и ненасытные. Он, словно измученный жаждой путник, пил меня и никак не мог напиться. Хотя я и сама ничуть не лучше. Впилась в его губы, будто другой такой возможности уже и не представится, или от этого зависит моя жизнь. Никогда прежде не испытывала ничего подобного. Кислород больше не нужен. Он и есть мой кислород.

И я дышала им…

Как в последний раз.

Руки волка сдавили ягодицы, приподнимая меня над полом, вынуждая обхватить ногами бёдра. Два шага, и я уложена на кровать, а оборотень нависает надо мной скалой. Длинные смуглые пальцы легко скользнули мне в трусики, отодвигая ткань в сторону, ласково поглаживая, надавливая, раскрывая, размазывая влагу, всё плотнее и плотнее опутывая рассудок дурманом неистового желания. А я желала… Так отчаянно и безудержно, что в очередной раз сходила с ума, выгибаясь в жарких объятиях. И едва ли сдерживала срывающиеся с уст стоны. Один. Другой. Особенно громкий, вместе с резким и глубоким толчком, безвозвратно утопившим меня в даримом им наслаждении. Я больше не помнила себя. Только его. Одного единственного, кто сперва поселился в моём сердце, потом разрушил его, а теперь собрал и вовсе забрал…

Амин аль-Хайят

Что-то безмерно тёплое росло во мне по отношению к чёрной волчице. С каждым днём всё больше и больше. С каждой её улыбкой. Смехом. Взглядом. Поцелуем. Касанием.

И чем больше проходило ночей, чем ближе становился день расставания, тем чаще я задумывался над тем, чтобы забрать все свои обещания обратно и задержать девчонку возле себя ещё на немного. День. Три. Месяц. Год. Потому что даже спустя две недели жажда по ней так и не утихла. Наоборот. Стоит мне с ней расстаться хотя бы ненадолго, как я уже вскоре ловлю себя на мысли, что хочу вернуться и увидеть, как она, например, просыпается.

Чертовски стрёмное ощущение — нуждаться так сильно в ком-то. До зависимости. Вот как сейчас. Глядя на неё столь прекрасную и величественную. Глядя на игру света бриллиантового колье, что опоясывало тонкую шею, с уходящим вниз "хвостиком", украшенным несколькими крупными изумрудами каплевидной формы. Но вряд ли они сияли ярче её глаз. Как и идущие в комплекте к нему кольцо, серьги и браслет.

Любую другую девушку эти украшения легко затмили бы, как в своё время мою мать, а вот в случае с Мириам они лишь подчеркнули красоту своей носительницы. Как и подходящее платье в тон.

Чёрная волчица стояла перед зеркалом, тоже любуясь собой. Тонкие пальчики нервно теребили складки плотной ткани изумрудного платья, украшенной золотой вышивкой. Пышное, с открытыми плечами, которые я сейчас крепко сжимал, чуть поглаживая большими пальцами в успокаивающем жесте, оно ей шло неимоверно. Чёрные волосы частично были собраны на затылке и перекинуты через одно плечо. Их тоже украшала заколка с изумрудами.

— Не уверена, что могу принять такое, — улыбнулась Мириам с долей смущения.

Прижал её ближе к себе, с наслаждением втягивая в себя аромат туберозы, ставший в последние дни непостижимым образом ещё более насыщенным.

— Не принимай, если не хочешь. Просто побудь этот вечер в них, ладно? — попросил, фактически наступая себе на горло ради этого. — Мне нравится, как ты выглядишь. В моём воображение это всё и на сотую долю не выглядело так красиво, как в действительности, — признался честно.

— Да? — загорелся изумрудный взор. — Если ты так считаешь, — улыбнулась уже с восторгом Мириам, разворачиваясь ко мне лицом. — Мне тоже нравится, если честно. Очень нравится, — выдохнула уже в мои губы.

Сжал девушку в своих объятиях сильнее и ответил на поцелуй. Коротко, но со всей переполняющей меня к ней нежностью. Погладил по щеке, поправляя выпавшую из причёски прядку.

— Нужно идти, — выдохнул, не скрывая своего сожаления, отстранился и предложил ей локоть.

Она тут же ухватилась за него с радостной улыбкой, и мы, наконец, направились в зал, где должно происходить торжество в честь моего дня рождения.

Я бы вообще не праздновал, но с тех пор, как в моей жизни появились племянники, это событие игнорировать не получалось. Уж не знаю, откуда они оба узнали дату данного события, когда я никогда и никому не распространялся о нём в принципе, но теперь постоянно приезжали и гостили не меньше двух дней. Пришлось прервать наш с Мириам отдых и вернуться на это время обратно в резиденцию.

— Кстати, наверное, надо было раньше сказать, но у нас гости, — признался, будучи уже у дверей в нужный зал.