Боюсь тебя любить (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 41

– Когда?

– Сегодня.

– Вик, я поняла, что сегодня прислали. А на допрос когда?

– Так я и говорю, сегодня. В два.

Перевожу взгляд к наручным часам. Двенадцать сорок.

– Сфоткай мне эту чудо-бумажку. Адрес-то я не знаю.

Отключаюсь и возвращаюсь к слегка напряженной Лясе.

– Я сейчас позову Лею, ей все расскажешь. Сиди тут.

Из кабинета выхожу на дрожащих ногах. Честно говоря, меня всегда пугали учреждения, в одно из которых меня теперь вызывают. Очень надеюсь, что Поляков меня ни во что не втянул.

– Лей, у меня там Ляська, выслушай ее и мне потом кратко отпишись.

– Хорошо. А ты куда? – пиарщица делает глоток кофе из бумажного стаканчика.

– У меня сегодня нарисовались дела.

– Будет сделано, товарищ начальник.

…теперь погода на улице кажется мне более суровой. Еще легкий утренний ветерок ассоциируется с настоящим обеденным штормом.

Медленно поднимаюсь по ступеням за высоким человеком без всяких опознавательных знаков. На нем безликий серый костюм и безэмоциональное лицо.

– Иван Александрович, это к вам.

После ответа Токмана, который я не слышу, меня услужливо пропускают в кабинет.

Переступаю порог, чуть крепче сжимая в руках сумку.

– Добрый день, – делаю еще один шаг.

Ванька сидит в кресле за столом. За его спиной окно. Яркий свет, проникающий через жалюзи, слегка затуманивает картинку.

– Добрый, присаживайся.

– Спасибо.

Торопливо преодолеваю расстояние до стула, на который он указал.

– Я думала, ты не занимаешься такими мелочами, как допросы.

– Для тебя я сделал исключение.

– Какая радость, – улыбаюсь, а в горле начинает першить. – Водички не найдется?

Токман смотрит на кулер. Я поворачиваю голову в ту же сторону, оставаясь сидеть на месте. Я надеюсь, он еще в состоянии подать женщине стакан воды.

На Ванькином лице проскальзывает полуулыбка

Иван

Сжимаю тонкий пластик и протягиваю стаканчик Татке. Специально не ставлю на стол. Небольшая проверка реакции.

У нее расширяются зрачки, когда наши пальцы соприкасаются. Еще она слегка размыкает губы. Вытягивает шею, подлавливая равновесие, и забирает свою воду. Лживо улыбается.

– Спасибо, – кривит губы и делает глоток. Потом еще и еще. Пьет жадно, крепко сдавливая стаканчик.

– Не за что. Итак, вернемся к Полякову. Ты почти год была с ним в отношениях.

– Меньше. Кстати, он сделал мне предложение.

– Поздравляю, – не поднимаю глаз, сосредоточенно смотря на страницы дела.

– Из-за твоих церберов, между прочим, я осталась без подаренного им в тот день кольца.

– Кольцо подлежит аресту, как и все его имущество. Ты хотя бы примерно представляешь, сколько он наворовал?

– Судя по твоему серьезному лицу – много.

– Несколько десятков миллиардов.

Татка закусывает нижнюю губу.

– Ну да… вряд ли у силовика, даже на высоком посту, может быть «Ламборджини», – усмехается. – Так что масштабы я представляю, но не имею к этому никакого отношения.

– Твой допрос –формальность. Бумажка, которую мне нужно будет вложить в дело. Не переживай.

– Я и не переживаю. Может, уже задашь все свои вопросы и я пойду?

– Тебе некомфортно?

– Мне безумно комфортно, но я очень опаздываю. Много дел, Иван Александрович. Я, к сожалению, не могу позволить себе встречаться с людьми для формальности.

– Половина твоих знакомств именно такие, – заламываю бровь.

Татка сейчас либо считает до десяти, чтобы не взбеситься, либо тщательно обдумывает, как огреть меня сумкой, да побольнее.

– Не хами, Ваня.

– Даже не собирался. Рассказывай…

– Что именно?

– Видела когда-либо этих людей в компании своего жениха? – выкладываю на стол несколько фотографий, и Свобода уверенно тычет пальцем в пару фоток. – Отлично.

– Вот этот пару раз присоединялся к нам за ужином. Разговоры были про какие-то офшоры, покупку завода, кажется… Кто это?

– Один небезызвестный криминальный авторитет.

– Меня теперь убьют?

Не могу понять, она серьезно или шутит.

– Мы этого не допустим.

Татка напрягается после моих слов.

– Я шучу. Твои показания не первые.

– Ладно, – кивает чуть увереннее.

– Как тебя вообще угораздило с ним связаться?

– Это мое лично…

– Твое личное вот-вот станет публичным. После первого же суда разразится скандал. Тебя тоже впутают, даже не сомневайся. Головой надо думать, Наташа. С кем спишь.

– Знаешь что?! Пошел ты к черту. Я ухожу.

– Сядь, – давлю голосом, и она мгновенно замирает. Обратно прилипая одним местом к стулу. – В твоей ситуации лучше сотрудничать со следствием.

– Я и сотрудничаю, если ты не заметил. Хотя могла бы прийти с адвокатом. Вот все, что ты тут делаешь, это…

– Это… как?

– Непрофессионально, Ваня.

– Не без этого. Запиши мой номер.

– Зачем мне твой номер?

– На всякий случай. Еще пять минут назад я был уверен, что ты ничего и никого не знаешь. Ошибался, – протягиваю визитку.

Сминаю в кулак лист, на котором делал пометки из нашего с ней диалога.

– Зачем ты?..

Правой рукой сжимаю ручку и ставлю размашистую подпись на пропуске.

– Можешь идти.

– Это все?

– Все.

Татка нерешительно поднимается и ровнейшей походкой вышагивает к двери. Касается ручки и замирает. Оборачивается.

– Ты знаешь, в тот день, когда я вернулась из госпиталя, умерла Соня. Тогда вы оба меня бросили. И ты, и она…

Поднимаю взгляд, но Татка уже закрывает за собой дверь.

Раздраженно постукиваю по столу ручкой и довольно резко срываюсь с места.

На улице снова моросит дождь. Машина Свободы, почему-то теперь в своем подсознании я зову ее именно так, припаркована неподалеку.

Делаю шаг в направлении мерса, практически налетая на Лизу, которую я совершенно не заметил.

Сжимаю ее плечи и отодвигаю чуть назад.

– Привет. Я тут неподалеку работаю, решила пригласить тебя на обед, но не смогла дозвониться.

– Меня могло не быть на месте.

– Но ты же здесь.

Киваю и все еще смотрю на Таткину машину. Лиза видит эту заинтересованность и поворачивает голову.

– Кто это?

– Неважно. Пошли в кабинет. Я заберу телефон и пообедаем.

Лизка улыбается во все тридцать два зуба и крепко сжимает мою ладонь.

Мы уже ступили на лестницу парадного входа, как позади раздался Таткин голос. Громкий. Едкий.

– Иван Александрович, я, кажется, оставила вашу визитку на столе, – бросает на Лизку незаинтересованный взгляд. – Вдруг что-то еще вспомню, куда звонить? – теперь уже улыбается. Нагло.

Больше на автомате тянусь к внутреннему карману пиджака и вручаю ей карточку.

– Спасибо. А то у меня же такая дырявая голова. Тут помню, – касается правого виска, – тут не помню, – перемещает пальцы на левый.

Лиза стоит как вкопанная. Глазеет на Свободу с глупым выражением лица.

– Вы же…

– Она самая.

Татка даже не уточняет, уверена в своей известности. Только самодовольно улыбается. Она смотрит на Власову, как и подобает Азариной, как на букашку.

– А можно автограф? – не унимается Лиза.

– Конечно. Для сестры такого очаровательного следователя…

– Мы не родственники, точнее, еще не родственники, – бормочет Власова, уже, видимо, жалея о своем порыве.

– Простите, просто сложилось такое впечатление. Так, где мне оставить автограф?

Лиза протягивает Татке блокнот, но уже без былого энтузиазма.

– До свидания! – Тата снова улыбается и неспешной, практически прогулочной походкой, несмотря на дождь, возвращается к машине.

– Что она тут делала?

– Давала показания, – тяну Лизу к входу.

– Странная какая-то. Мне показалось, что она с тобой флиртует.

– Тебе показалось. Куда едем обедать?