Боюсь тебя любить (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 25

– Не такой? Тат, там же все на лбу написано. Они при мне с твоим братцем его баб обсуждали. Не раз.

Опускаю взгляд. Как мне сейчас себя вести? Если она права…

– Для него это игра. Боже, да все, кто с Токманом общались, были в курсе про эти списочки.

– Я поняла, – киваю, – можешь не продолжать.

Медленно втягиваю воздух и стараюсь грациозно положить ногу на ногу.

Пусть. Пусть это правда. Но рыдать и убиваться я не буду. Здесь точно не буду.

– Прости меня, – Сима откидывается на спинку стула, – я не должна была лезть. Это твое дело, и может, с тобой у него реально серьезно… Но кем я буду? Если, зная такое, промолчу?

– Все нормально, Сим, правда. Веселись, это твой праздник.

– Не грусти, слышишь? Может быть, я не права... Пойдем лучше потанцуем.

– Иди, я сейчас...

– Точно придешь?

– Точно, – сжимаю ее ладонь. Улыбаюсь.

Как только Симка уходит, бегу в туалет, но у самой двери резко меняю направление. Хватаю из гардероба пальто и вылетаю на улицу.

Щеки пылают. Дышать нечем. Я задыхаюсь, захлебываюсь в рыданиях, сгибаясь пополам посреди улицы.

Внутри все сжимается. Меня трясет от услышанного. Не могу успокоиться. Растираю по лицу слезы, а они все льются и льются.

Теперь понятна его реакция и эти слова…

Я тебя с собой не звал.

Конечно, зачем? Если я всего лишь строчка в чертовом блокноте. Имя с присвоенным ему номером.

Очередной трофей. Глупость.

Ты хочешь того же, что и я.

Тогда он говорил не про отношения. Нет. Он просто с самого начала хотел со мной переспать. А теперь заигрался. Все мы заигрались.

В порыве эмоций вытаскиваю телефон и дрожащими пальцами ищу в контактах Токмана. Нажимаю. Слышу гудки и резко выключаю телефон.

Не хочу его слышать. И видеть не хочу. Я снова вляпалась. Поверила. Решила, что вот сейчас, в этот раз, все будет иначе…

Глупая. Влюбленная идиотка.

– Как ты мог, Ванечка, как ты мог? – шепчу, стоя под тусклым фонарем, крепко обнимая свои плечи.

Так паршиво. Выть хочется. Скулить, как потерявшийся в огромном мире волчонок.

Ведь если бы у него была хоть капля чувств, хоть капля, все бы изначально складывалось иначе.

– Ты нагнетаешь, – Сонька расхаживает из угла в угол по моей спальне. – Вот так вот верить какой-то бабе, я тебя умоляю!

– Но все же сходится.

– Послушай голос разума – то есть мой. Будь это правдой, он бы тебя бросил сразу, как ты, моя дорогая, прыгнула к нему в постель.

– Никуда я не прыгала.

– Не суть. И вообще, может, твоя Симка сама на него глаз положила. А что? Если бы я имела на него виды, действовала бы примерно так же. Тихо, но отрезвляюще.

– И что делать?

– Для начала можешь позвонить.

– А если не ответит? Вот если не ответит, значит, Сима точно была права.

– Господи боже, когда там, – тычет пальцем в небо, – раздавали мозги, ты стояла в очереди за голосом.

– Язва.

– Звони.

Набираю Ванькин номер затаив дыхание. Напрягаюсь, а когда мне сообщают, что телефон выключен, чувствую болючий укол разочарования.

На самом деле мне уже абсолютно все равно, что там говорила Сима. Правда это, неправда. Плевать. Я просто хочу его увидеть. Поговорить. Я соскучилась. Переварила произошедшее, успокоилась. Возможно, даже начала прислушиваться к голосу разума в лице моей дорогой Сонечки.

Потому что предыдущие два дня я просто валялась на кровати. Даже на студию не поехала, отмазалась, якобы высокая температура и горло болит.

Именно об этом я говорила изначально. Этого боялась. Карьера должна быть на первом месте. Должна, но я просто с ноги всунула туда отношения. Возвысила их, а теперь утопаю в этом болоте так называемой любви и не знаю, как из него выбраться.

Даже Сонькин приезд в пижаме и с тортом под мышкой на третий день скорби по нашим с Ваней отношениям меня не взбодрил. Хотя я безумно ей благодарна за нашу дружбу. Нужно быть очень сильной, чтобы вот уже по пятому кругу выслушивать все мои причитания.

Отвожу мобильник от уха.

Выключил. Не ответил. Игнорирует.

Прикрываю глаза с ясным пониманием – еще немного, и я точно сойду с ума. Не могу так, не могу.

– И?

– Абонент не абонент.

– Тогда пошли пить чай… И оставь ты этот мобильник в покое, – жужжит Комарова.

Поправляю шарф и тяну носом такой свежий запах весны.

Одиннадцатое марта.

Солнце припекает к черному пальто, а под ногами то и дело похлюпывают лужи. Дышится легче, думается тоже. Если мне повезет, то уже через пару недель мою песню возьмут в ротацию на радио. Если нет, то я просто перешагну через этот опыт и пойду дальше.

– Азарина, стоять!

Разворачиваюсь на знакомый голос и чуть крепче обычного сжимаю руки в кулаки.

– Ванечка, – выдавливаю самую вежливую улыбку. Еще немного, и губы потрескаются от моей любезности, – давно не виделись.

– Давно, – Токман замирает прямо напротив. Смотрит. Такой у него взгляд, меня на месте прошибает. Прячу руки в карманы, чтобы не влепить ему пощечину.

– Я смотрю, ты номер сменила. Я тебе звоню, а в ответ тишина.

– Да больно надо, – сглатываю, накручивая свое сознание до состояния бешенства. – Сменила. Специально сменила, чтобы всякие козлы не донимали. Доволен?

– Более чем.

– А сам-то? Пропал сначала на две недели, а потом… потом я уже не считала.

– У нас были выездные учения. Связи практически не было, но, даже когда она появлялась, до тебя еще попробуй дозвониться. Я вернулся позавчера.

– И что? Мне теперь перед тобой на колени упасть?

Продолжаю язвить. Такое пугающее чувство, с одной стороны, мне жутко хочется броситься к нему на шею, с другой же, расцарапать лицо. Наверное, именно потому я стою не шевелясь, как приклеенная, чтобы не сотворить ни одну из глупостей.

– В прошлый раз мы плохо поговорили.

– О-о-о-о, в прошлый раз? – хохочу. Нет, у меня точно истерика. – Ты знаешь, прошлым разом мы не обошлись.   Может быть, ты расскажешь мне, какой у меня все-таки номер, а? Как я записана в твоем блокноте.

Ваня на долю секунды меняется в лице. Я это замечаю, но он быстро трансформирует растерянность в собранность.

– Кто рассказал?

– А разве это имеет значение? Ты просто издевался надо мной. Или нет? Тогда скажи, скажи, что все ложь и нет у тебя никаких списков! – ору на всю улицу, удостаиваясь внимания какой-то женщины, которая в пылу раздражения называет меня ненормальной.

– Списки были. Но ты не имеешь к ним никакого отношения.

– Да, и как мне тебе верить? А, Ваня?

– Никак.

Токман кривовато улыбается и легонько касается моего плеча.

Вздрагиваю, стоит его пальцам соприкоснуться с тканью пальто. Он трогает темный материал, а мне кажется, что крепко прижимается к коже.

Снова. Все снова катится в бездну.

– Удачи тебе.

– Что? – хлопаю глазами, как полная овца.

– Я ненадолго вырвался, мне пора.

– Ты просто так уйдешь? – хватаю ртом воздух, а вдохнуть не могу. Тяжело. Ощущение, что боль прошедших недель разом свалилась на мои плечи именно сейчас, – не покидает. А ведь только стало немного легче. Совсем чуть-чуть.

– Ты же строчка, Азарина, просто строчка в списке. Разве нет? Не переживай, доставать звонками не буду. Ты же сменила номер.

Ванька улыбается. Гаденько так. Улыбается и уходит.

Иван

– Может, ты уже что-нибудь съешь? – бабушка недовольно барабанит пальцами по столу.

– Может, – передергиваю плечами.

Сижу на кухне в своей квартире, а мысленно до сих пор стою с Азариной возле ее дома. Стою и хочу хорошенько ее встряхнуть, чтобы ее кашеобразные мозги наконец-то встали на место.

Что вообще нужно сделать, чтобы она мне хоть немного доверяла? С самого начала у нас сформировалась одна-единственная модель поведения: она убегает, я догоняю.