Коллоидный Мир (СИ) - "Cyberdawn" - Страница 41

Но социальное расслоение — вещь, вообще-то, неважная. И, что самое забавное, не обязательная. А если подумать, то в рамках Лога вообще можно повинность ввести всеобщую. Собственно, как я “на полшишечки” сделал: все мужики, в свой срок — защитники. Ну а могут и не в свой срок, а по нужде. Вот вроде и не слишком хорошо, а на деле наоборот. Времени у пейзан, выходит, освободилось, придумывать, “чем занять”, как Недум слуг — нахрен надо. А вот защищаться обучить да баб с детьми оборонять — самое то.

Без меня вообще — не справятся, но в частностях, как я подумывал, “да”.

Ну а “бунт” поднимут… Не те расклады у нас, а главное — так я и не против. Сделаю ручкой, пожелаю ибаться, как хотят, да и займусь делами, которых у меня валом. Служанок только прихвачу, да.

Но не будут бунтовать, если по уму. А “повинность” скорее за благо примут, что и к лучшему.

В общем, на следующий день с рассветом направился я в Топляки. Надо, блин. И вот, подъезжаю я, значит, к уже двум соединённым друг с другом куполам, как Недум и докладывал, ну и слышу — ноет кто-то тихонько. Купол с новыми домами ворот не имел, так что объезжал я, а тут, понимаешь, всхлипывет кто-то. Подъезжаю, потихоньку, смотрю — сидит на корточках девчонка, вроде из новеньких — игл головных колёр не нашенский и не хорсычей. И рыдает, понимаешь, тихонько и самозабвенно, ладошками физиономию прикрыв. И, принюхался я, в охотке, не запредельно, но явно того.

— Ты чего ревешь? — полюбопытствовал я, но девчонка, хоть и дёрнулась, ладони от физиономии не убрала и продолжает рыдать.

— Тебе, шмыг, какое дело? Иди своей дорогой, — выдала она.

— Вообще, тебя тут твари сожрать могут, — напомнил я.

— Чай не сожрут, хнык. А и сожрут, и пусть. Отстань, иди себе.

— Не пойду, пока не расскажешь, с чего рыдаешь, — резонно выдал я.

— Меня этому Стрижичу-у-у хотят отда-а-ать, — зарыдала она уже навзрыд. — А ты сейчас, как маменька скажешь — бла-а-аго сие-е-е… А я не хочу-у-у…

— Не хочешь — не буду, блин, — уже заржал в голос я.

Ну реально, я, значит, еду в Топляки, долг исполнять, мне эти девки бесконечные нахрен не сдались, у меня своих времени-то не особо. И тут какая-то плакса ломается. Да я только за, нужна она блин мне!

— Стригор Стрижич, не гневайтесь, — шмыг.

Посмотрела, на колени бухнулась, мордашка зарёванная, блин.

— Не гневаюсь я. Рыдаешь-то что? Нешто кто силком тянет? И не бойся, правду говори, не обижу.

— Не тянет, Стригор Стрижич. Но ведь страшно, батюшка говорит больно сие и страшно, а матушка затрещину дала, та батюшка её поколотил…

— Так, блин, какое нахер больно?! — офигел я, даже эфиром не поленился проверить — никаких плев колдунским образом не нарисовалось. — Ты, отвечай, что за глупостей тебе наговорили!

И начала всхлипывающая девчонка рассказывать такую историю, от которой я не только уверился, что нахер этих пролетариев приводить, но и задумался, а не послать ли мне их нахер, в смысле в Пущу, избирательно. Уж очень некоторые напрашивались.

В общем, семья у неё, отец-мать, пара сестрёнок младших и совсем мелкий братишка. В охотку она, кстати, первый раз в жизни вошла, молодая девчонка совсем, хотя и вполне “созревшая”.

Но огребла с папашей своим стрекалом по прибытию. Тот, засранец, выдал “неча ноги бить”. Жена у виска пальцем покрутила, девчонку позвала, но эта, видно, “папина дочка”, вот и нарвалась на порку.

И вот говнится этот пролетарий и на херовую работу, и вообще на всё. Девице голову задурил, что вот будет “хуже чем стрекалом, со Стрижичем жестокосердным”. Притом, мамаша дочку “агитирует”, за что пару раз была бита. В общем, бардак и неустроение.

— Не хочешь — не приходи, мне всё проще. Рыдать прекратила, пошла у стремени к деревне, — обозначил я диспозицию.

Пошла, правда носом шмыгала и косилась. Ну а в деревеньке, выслушав славословия, сполз я с Индрика.

— Трисил, а подай ка мне Добромудра из мной привезённых, — озвучил я.

И объявился довольно плюгавенький мужичок, со столь невинными голубыми глазами и благостным выражением морды, что, даже не зная его художеств, рука так и тянулась облагородить фасад фингалом-другим.

— Так, Трисил, как сей Добромудришка трудится, поведай, — поинтересовался я.

— Трудится, благой господин Стрижич. Но болтает много и не по делу, ноет часто. Три раза стрекалом потчевать пришлось, неугомонного, — озвучил Трисил. — И жену вроде поколачивает, но не жаловалась баба, а что кричит — так в доме всё…

— Угу. Так, староста, моей волей сей мужик ни к жене ни к детям своим более не приближался. Посягнёт — пороть стрекалом нещадно. Далее, есть ли баба постарше да постатнее, — оценил я тщедушные стати мужичка. — Одинокая, но чтоб в охотку ещё входила?

— Есть, как не быть, господин Стрижич.

— Вот выдай ей стрекало и отдай Добромудришку на перевоспитание, — решил я. — Родители ума не вложили, пусть перевоспитывает. Ну и бабе отрада, — логично заключил я.

— Пощади, Стригор Стрижич…

Вот ещё, слушать буду я саботажника, хмыкнул я. И ведь ладно сам, так близким жизнь портит, паразит.

Ну и попёрся я в ёбскую избу, с печалью отметив, что девиц до хрена.

Через полутора суток я на Индрике буквально растёкся, усталый и вымотанный, но, блин, осеменивший. И тронулся в поместье.

И началась довольно… на удивление спокойная жизнь. Нет, твари набегали, но каких-то особых неприятностей не доставляли. А я скорее из упрямства, нежели по нужде, упорно доосваивал библиотеку. Не горело вроде ничего, так что решил я с этим закончить.

Мила намылил урожай сбывать — съездил со слугами, сбыл. Честно и с прибытком, проверял. В общем, наверное, ему внука и поручу, будет как с Недумом — династическим слугой, только не управителем, а торговым представителем.

И упирался в эти книги, не отвлекаясь на дела особо, только девчонок своих время от времени сношая. Посетил с осеменительной миссией Стрибожье, оттуда уползал, но в принципе — вышло сносно. Терпимо, скажем так, ещё б с месячными служанок синхронизироваться — совсем сказка выйдет. У них месячные, а у меня осеменение и пара дней отдыха-отжирания, хех.

Но книги подошли к концу. И, наконец, уселся я в мудрой позе, нацедил себе бокал сидра, да и стал прикидывать и думать.

Итак, мысли мои насчёт Империи и централизации — уже факт, это точно. Далее, в центральных землях и столице — именно возрождение, даже книги развлекательные на это указывают.

А у меня… а у меня выходит облом. В плане того, что в Логе я налаживаю жизнь, да и налажу, факт. Вот только нихера это моих социокультурных планов не затронет. Я как возился с “башней чародея”, так и вожусь: создание анклава, отдельного от социума, удобного мне и обитателям. Свой мини-социум. И хер меня чему это научит, кроме местных специфических особенностей: я уже УМЕЮ строить и поддерживать в порядке “башню чародея”, что клуб, что гильдия в примере.

Но, с другой стороны, буду просто изучать магию, в конце-то концов. Бросать Лог на погибель — меня категорически не устраивает. А из всего реально неприятного — только конвейерное осемение. И выматывает, и раздражает, если честно.

А, в остальном — приятно, комфортно, дело по “уходу и руководству шпаньём” знакомо и скорее нравится, чем наоборот.

А значит, надо заниматься уже не “читкой” а делами нормальными, заключил я. Для начала — осмотрю Индрика, как собирался. Интересно, что за создание, а то обещал себе, но забыл.

Вечерком… затащу Олу с Любой в баню: девчонки там регулярно плещутся, судя по запахам — с шалостями интимного толка, а я тоже хочу, вот.

А с завтрашнего дня начинаю работать в плане увеличения магического арсенала всякими физическими явлениями и банальными материальными предметами. Тот же газ, например, то же Лихо вообще без проблем удавит. И для охранников деревенских, наконец-то, надо яды подобрать. Да и гранаты можно… в общем, подумаю ещё.

И направился я к Индрику, который моему явлению ощутимо обрадовался — подзабил я на животину, впрочем… ну такой я, куда деваться. И начал на него воздействовать научно-исследовательски, благо, моей магии Индрик не сопротивлялся, а, скорее, помогал.