Вся мощь Моонзунда (СИ) - Ангелов Августин - Страница 48

После гибели обоих своих линкоров, трех эсминцев и почти всех торпедных катеров, боевые возможности советской эскадры тоже значительно уменьшились, но русские моряки не собирались отступать. Несмотря на гибель товарищей, потопление «Тирпица» сильно воодушевило уцелевших краснофлотцев. В перестрелку с отступающим «Шарнхорстом» вступил не только крейсер «Киров», но и оставшиеся на плаву советские эсминцы. И их поддерживали огнем береговые батареи.

Еще в начале боя по позициям железнодорожных транспортеров, действительно, имели место прилеты нескольких тяжелых немецких корабельных снарядов. Но, ни одно из этих попаданий не легло точно в цель. После небольшого ремонта оборудования установок ТМ-1-14 и железнодорожных путей, пострадавших от разлета осколков, а также замены артиллеристов, погибших и раненых от достаточно близких разрывов, обе пушки на железнодорожных транспортерах, быстро вновь приведенные в боеготовое состояние, снова изрыгали огонь. Их длинные орудийные стволы, когда-то предназначенные для линейного крейсера «Измаил», который спустили на воду еще летом 1915-го года, но так и не достроили, посылали в цель бронебойные снаряды калибром 356 мм и массой 778 кг. А командно-наблюдательный пункт, оборудованный на маяке мыса Церель, выдержавший несколько попаданий немецких снарядов, но уцелевший, корректировал стрельбу под руководством майора Широкина.

Удача сопутствовала стрельбе советских артиллеристов береговой обороны. Поначалу они бездарно промахивались, попусту тратя снаряды, но внезапно один из выстрелов удивительно точно поразил цель. Четырнадцатидюймовый снаряд угодил рядом с кормовой башней «Шарнхорста». Ударив сверху почти вертикально, пробив обе броневых палубы 50 и 80 мм, он взорвался глубоко внизу. И от его разрыва произошла детонация в погребе боеприпасов главного калибра. Всю заднюю часть корабля сразу подбросило взрывом. Столб огня рванулся вверх, подняв в воздух трехствольную орудийную установку, каждый ствол которой весил 53 тонны, не считая станка, системы подачи боеприпасов и толстой брони самой башни. И вся эта массивная конструкция, кувырнувшись в воздухе, свалилась обратно на корму, которую взрывом и без того почти отломило от корпуса. Падение башни после взрыва усугубило ситуацию, после чего корма и вовсе отделилась от корабля. Лишившись всей своей задней части, линейный крейсер начал быстро тонуть.

«Фортуна окончательно отвернулась от кригсмарине. Теперь пришла и мне пора умереть», — с грустью подумал Эрих Редер. Прижимая носовой платок к разбитому лицу, весь забрызганный кровью, еще раз сильно ударившись от мощного сотрясения, вызванного взрывом в корме линейного крейсера, о приборы внутри боевой рубки, он с помощью своего адъютанта и флагманских офицеров с трудом выбрался наружу и поднялся на ходовой мостик, чтобы гордо уйти на дно вместе с «Шарнхорстом». Вот только погрузиться толком не удалось, потому что место оказалось достаточно мелким.

Искалеченный корабль тонул на ровном киле с дифферентом в двадцать пять градусов в сторону оторванной кормы. Вода, рванувшаяся внутрь в месте разлома, залила многие агрегатные отсеки машинного отделения. Несколько поперечных переборок внутри лопнули от последствий взрыва, но оставшиеся водонепроницаемые переборки устояли под напором, и в уцелевшей передней части линейного крейсера сохранялся воздух. Потому большая часть надстроек, передние орудийные башни и даже длинный кусок носа остались торчать над поверхностью. Затопленный и обесточенный «Шарнхорст» за какую-то четверть часа превратился в беспомощный металлолом, в стальной остров, торчащий под острым углом к водной поверхности посреди пролива.

С трудом удерживая равновесие на наклонной теперь площадке мостика, Эрих Редер вспомнил, что, идя в бой в качестве командира эскадры, он даже не позаботился взять с собой личное оружие. Впрочем, он никогда не любил таскать на поясе в кобуре почти килограмм железа. Да и на что годится пистолет в морском бою? И теперь Редеру нечем было застрелиться, но, он нашел выход, приказав флагманским офицерам застрелить его. Вот только все они почему-то молчали, игнорируя приказ и глядя на него, как на сумасшедшего. Умереть достойно у гросс-адмирала не получилось. Он понял, что, проиграв сражение, теперь уже ничем не командует, что он просто бесполезный старик, у которого сильно болит и кружится голова после контузии и ноет лицо, разбитое в кровь. Впервые за многие годы Редер растерялся, не зная, что делать. А со стороны открытого моря к полузатопленному линейному крейсеру уже подходили советские эсминцы. К Ирбенскому проливу спешила эскадра легких сил КБФ, возглавляемая контр-адмиралом Малевским.

Вскоре выяснилось, что Эрих Редер зря рассчитывал на помощь отряда капитана цур-зее Фридриха Хюфмайера. Эскадра советских эсминцев Малевского перехватила это корабельное соединение легких сил противника и сходу вступила в бой с немецкими кораблями на траверзе мыса Хундсорт, на двенадцать миль мористее от него к северо-западу. Лидер «Минск», разогнавшись до предельной скорости, провел дерзкую торпедную атаку под огнем неприятеля и добился двух торпедных попаданий в легкий крейсер, отчего «Кельн» сразу получил сильный крен на левый борт, а вскоре перевернулся и затонул. Эсминцы, идущие следом за лидером, тоже атаковали удачно. Два германских эсминца из трех они потопили, а третий, получив повреждения, с трудом ретировался в сторону Аландских островов. Даже встречная атака десяти «шнельботов» на советскую эскадру легких сил немцам не помогла. Три немецких торпедных катера погибли, еще три оказались сильно повреждены, а остальные удрали.

В морском бою на траверзе Хундсорта контр-адмирал Малевский вышел победителем, разгромив немецкое корабельное соединение и потеряв в бою лишь один эсминец из своей эскадры. Впрочем, большинство краснофлотцев с него удалось спасти и разместить на другие эсминцы. А, войдя в Ирбенский пролив, советские корабли быстро потопили еще остававшийся на плаву «Адмирал Шеер», после чего эскадра главных сил немецкого флота на Балтийском море перестала существовать.

В результате генерального морского сражения немцы потеряли все самые крупные боевые единицы. Пошли на дно два линейных корабля и два крейсера, тяжелый и легкий, а также большинство эсминцев, миноносцев и тральщиков, собранных ради этого сражения Эрихом Редером. Весь флот, предназначенный для десантной высадки на Моонзунд, состоящий из транспортных судов, сторожевых катеров, десантных паромов и вспомогательных крейсеров, получив сообщения о разгроме немецкой эскадры в Ирбенском проливе, не решился уже на попытку прорыва к архипелагу с неподавленной береговой артиллерией, наоборот, в полном составе немедленно начал отход к Виндау и Либау. Почувствовав на примере незавидной судьбы главных сил немецкой эскадры всю мощь орудий советского Моонзунда, немцы отступали, а быстроходные эсминцы под военно-морскими флагами СССР преследовали медленно отходящую назад вражескую десантную флотилию, оставшуюся без защиты крупных военных кораблей, беспощадно отправляя на дно транспорты и их конвой.

Положение для несостоявшегося немецкого десанта усугубилось тем, что к советскому отряду легких сил присоединились подводники. «Стая красных акул» успешно атаковала почти полным составом, заранее устроив засаду для противника на путях отхода. В дело вмешались и краснозвездные бомбардировщики. Такого избиения и позора немецкий флот не видел никогда. Мало кому из состава десантной флотилии кригсмарине удалось целым и невредимым вернуться в порт. Русские моряки сполна отомстили врагам за потопление «Марата» и «Октябрьской революции». А заключительным аккордом морской битвы стало пленение гросс-адмирала Эриха Редера вместе со всем его штабом.

Вскоре после ранения, когда от вытекшей крови у его ног прямо под штурвалом торпедного катера натекла кровавая лужа, мир для Александра Лебедева начал останавливаться. Заметил он это только после того, как атака на «Тирпиц» уже была успешно проведена, и три уцелевших катера, прикрывшись дымовой завесой, уходили от взорванного немецкого флагмана на полном ходу. А смертельно раненый линкор, принимая внутрь тысячи тонн забортной воды, медленно заваливался на развороченный правый борт. В этот момент Лебедев почувствовал, что тоже ранен смертельно.