Вся мощь Моонзунда (СИ) - Ангелов Августин - Страница 44

К моменту начала строительства корабля отношения с Италией не были враждебными, а потому итальянские специалисты принимали активное участие в реализации проекта. Использовались и готовые узлы агрегатов, изготовленных на итальянских предприятиях, что позволило построить корабль в кратчайшие сроки. Стапельные работы заняли чуть больше года. И в конце ноября 1936-го крейсер уже спустили на воду, хотя и достраивали потом до конца 1939-го года, уже приняв его в состав флота.

В результате построили совсем другой крейсер, мало похожий на итальянский прототип. «Киров» получился почти на десять метров длиннее, на метр шире и с увеличенной осадкой. При этом, новый советский крейсер немного уступал в скорости итальянскому, хотя тоже представлял собой достаточно быстроходный корабль, способный развивать ход в 34 узла. Его 180-мм орудия главного калибра позволяли поражать цели на расстоянии свыше 37 км. Дополнительное вооружение составляли шесть 100-мм универсальных пушек Б-34, шесть 45-мм зенитных полуавтоматических орудий 21-К и четыре пулемета ДШК. Имелись и два трехтрубных 533-мм торпедных аппарата. Была и авиационная катапульта для двух бортовых гидросамолетов, предназначенных для разведки и корректировки огня. Они отправлялись в полет с борта катапультой, а приводняться должны были на воду, откуда их потом поднимали кран-балкой обратно на борт.

На момент начала войны с Германией корабль был новым, но он уже успел принять участие в Зимней войне с Финляндией, что сплотило экипаж и позволило накопить некоторый боевой опыт, хотя обстрел финской береговой батареи острова Русааре и не принес желаемого результата. Перед новой войной с Германией об этом внезапно вспомнило флотское начальство, загрузив комендоров крейсера постоянными учениями, что позволило за короткий срок научиться стрелять гораздо точнее. И за месяц боевых действий артиллерия корабля уже показала себя неплохо, расстреливая скопления вражеских войск на берегу.

Перед тем, как на горизонте показались дымы германской эскадры, последовал и налет вражеской авиации. Потому Сухоруков отдал приказ поднять гидросамолет в воздух лишь в тот момент, когда опасность с воздуха миновала, а вражеская авиация улетела на запад. Корректировка стрельбы с воздуха была необходима, потому что с крейсера, идущего на достаточном расстоянии позади линкоров, противника видно не было. А флагман Ралль поставил боевую задачу крейсеру связать боем «Адмирал Шеер», одновременно не допуская прорыва эсминцев к советским линкорам.

Но, немецкие эсминцы в начале боя не показывали особой активности. Пытаясь прикрыть огнем свои тральщики, они вели перестрелку со 130-мм береговыми батареями, а прорываться к советским линкорам сквозь неубранные минные заграждения даже не пытались. Оба советских линкора в это время связывали боем «Тирпиц» и «Шарнхорст». Потому дуэли «Кирова» с «Адмиралом Шеером» ничего не мешало. Советский крейсер имел возможность свободно маневрировать в восточной части Ирбенского пролива, чего нельзя было сказать о немецком тяжелом крейсере, который осторожно шел в кильватере «Шарнхорста» по достаточно узкой водной полосе, освобожденной от мин тральщиками. И никаких лишних маневров «Адмирал Шеер» позволить себе просто не мог.

Каперангу Сухорукову, как и всей команде крейсера «Киров», в этот день везло. Уже на третьем залпе удача улыбнулась корабельным артиллеристам. Точными попаданиями на немецком тяжелом крейсере заклинило переднюю башню и разбило дальномеры. Вторая башня главного калибра немецкого «карманного линкора» стреляла из своих трех стволов очень неточно, не добившись попаданий. А советский крейсер, маневрируя на полном ходу, беспощадно всаживал с приличного расстояния во вражеский корабль свои семидюймовые снаряды, разрушительная сила от попаданий которых, несмотря на броню из крупповской стали, наносила немецкому кораблю все больше урона.

Немецкие эсминцы еще и потому не имели свободы действий, что вместе с советскими линкорами и с крейсером «Киров» в Ирбенский пролив прибыло и боевое охранение главных сил КБФ, состоящее из сохранившихся в строю «Новиков», переделанных в эсминцы ПВО, а также из эсминцев «Гневный» и «Грозящий». После того, как эти корабли помогли успешно отразить первую утреннюю воздушную атаку, они вступили в бой с вражескими легкими силами, прикрывающими немецкие линейные корабли. Держась отдельной кильватерной колонной, которую вел «Гневный», советские эсминцы непрерывно обстреливали вражеские тральщики и немецкие миноносцы, пытавшиеся охранять их во время траления.

Благодаря довольно точному сконцентрированному огню, вскоре два тральщика загорелись, а еще один начал тонуть. Тонул и немецкий миноносец, а один из эсминцев получил серьезные повреждения, окутавшись дымом и потеряв ход. На «Гневном» от вражеских попаданий тоже вспыхнул пожар. Но, советский эсминец не собирался выходить из боя, продолжая посылать 130-мм снаряды главного калибра из всех своих четырех пушек в неприятеля.

Когда Александр Лебедев гнал свой отряд торпедных катеров мимо этого эсминца, ведущего бой с неприятельскими кораблями, пересекая курс «Гневного» в пяти кабельтовых севернее на скорости полсотни узлов, он вспомнил еще одно несоответствие, доказывающее то, что история здесь уже пошла по иному сценарию. Ведь в той, прошлой жизни, которую помнил Саша, «Гневный» подорвался на мине и затонул в самом начале войны в Финском заливе. А здесь этот эсминец, хоть и горел в районе шкафута, но героически вел бой под огнем неприятельских кораблей.

Стреляли по советским эсминцам не только немецкие эсминцы и миноносцы, но и противоминная артиллерия линейных кораблей. А по немецким тральщикам, эсминцам и миноносцам били не только советские эсминцы и береговые орудия, но и противоминная артиллерия линкоров «Марат» и «Октябрьская революция», состоящая на каждом из этих кораблей из шестнадцати орудий калибром 120-мм, размещенных по восемь на борт в плутонгах казематной палубы. Во время шторма волны сильно осложняли бы использование этой артиллерии, потому что стволы противоминных пушек находились над водой недостаточно высоко. В хорошую же погоду эти батареи били по вражеским эсминцам вполне уверенно, не давая им даже никакой возможности думать о прорыве к линкорам ради торпедных атак.

Но, немцы на торпедные атаки по морскому минному полю, которое разделило противоборствующие стороны в Ирбенском проливе, заставляя эскадры держаться друг от друга на расстоянии не меньше полсотни кабельтовых, никак не решались. Три новых немецких эсминца типа 1936A, которые называли «Нарвиками», привлеченные Эрихом Редером к операции «Беовульф», нерешительно маневрировали, стараясь прикрывать собственные тральщики выстрелами из своих 150-мм орудий. Помимо этих трех «Нарвиков», в морском сражении участвовали шесть миноносцев со слабыми орудиями, которые не могли серьезно повлиять на расклад сил, выполняя функцию охранения против подводных лодок. Потому артиллеристам вспомогательного калибра немецких линейных кораблей пришлось отвлечься от стрельбы по береговым батареям на Сырве, развернув стволы и перенеся огонь на советские эсминцы.

Эскадра кригсмарине по-прежнему шла малым ходом. Немцы уже втянулись в зону минных заграждений. Линейные корабли продвигались по неширокой разминированной полосе и не рисковали выдвигаться вперед раньше, чем тральщики сделают свою работу. А тральная флотилия делала ее под огнем советских береговых батарей и эскадры главных сил Краснознаменного Балтийского флота долго и трудно, теряя то один, то другой тральщик.

Из-за того, что приходилось одновременно перестреливаться с советскими линкорами, с береговыми батареями и даже с русскими эсминцами, артиллеристы «Тирпица» и «Шарнхорста» не сразу перенесли огонь на советские торпедные катера. А они, в отличие даже от эсминцев, обладали совсем маленькой осадкой на скорости. Поднимаясь над водой всем корпусом на редане во время глиссирования, «туполевские поплавки» Г-5 смело заскочили в зону минных заграждений, стремительно пролетая по воде над самыми минами. Ведь мины, выставленные в Ирбенском проливе, были обыкновенными, не магнитными и не акустическими, а с контактными взрывателями, торчащими над круглыми металлическими корпусами в виде рожек. И их ставили, заглубляя примерно на метр, чтобы не бросались в глаза наблюдателям с немецких кораблей. Если же мина будет торчать из воды, то тогда эффект скрытности минной постановки исчезнет, такую мину враги вовремя заметят и просто расстреляют издалека.