Ты мне никто (СИ) - Блио Элен - Страница 36

Фу… я реально душная. Но… с кем поведешься.

Коршуну не нравится компания Мироновой? А про поцелуи с ней он забыл? Или это было другое?

Ему не нравится - значит мне самое то! Назло ему буду общаться только с ними.

Это, правда, похоже на «назло соседу отморожу уши», но и пофиг!

Сначала хочу заблокировать новый номер Коршуна, а потом…

«Накачаю, даже не сомневайся, вот только тебе больше не обломится. И не мечтай! И вообще… я тут провела исследование, ты у нас, оказывается, вообще не гуру в плане интима. И целоваться с тобой не так уж и круто. Так что прокачай скилл, чижик».

Отправляю. И телефон НЕ блокирую.

Посмотрим, что ответит!

Не гуру в плане…? Твою ж…

Капец. И смотрит так нагло, зараза. А я…

Просто кипит внутри, клокочет, взрывается. На части меня раздирает. Ревность. Пробовала, значит? Сравнивала? Или что?

Или тот ушлёпок, фотки с которым мне Миронова, сидящая сейчас рядом с Синеглазкой, скидывала, так хорош?

Или еще кого-то нашла?

Представляю Сэл с кем-то… Просто рядом. Просто губы какого-то утырка на её губах.

Я в аду горю только думая о том, что она может с другим. И что именно она может с этим другим.

Ей по ходу очень весело.

А у меня болит. Когтями душу рвет.

Миронова и Дуня ржут над чем-то, громко, противно так. А мы с Селеной смотрим друг на друга. Играя безразличие.

Или она не играет?

Допиваю кофе, встаю, накидываю куртку, выхожу, широко дверь распахивая. На улице холод собачий. Я без шапки, расхристанный. Мне надо голову остудить. Проветрить мозги, которых, вероятно нет…

Достаю телефон, быстро набиваю.

«Удачно тебе пойти по рукам, малыш. Ты, так-то, тоже не сильна в том самом. А я люблю опытных. Так что, наберешься опыта – велкам».

Самому мерзко, но нажимаю отправить. Потому что болит. Царапает.

Рана открыта, и кто-то щедрый сверху сыпет прямо на неё из солонки.

«Ты уверен, что ты мне будешь нужен, когда я опыта наберусь, чижик?»

Чижик! Опять этот чижик! Вот же…

Смешно… да уж, если бы не было так грустно.

Чижик…

Ладно, пора признать. Я не чижик, я хуже.

Но признаться себе самому в том, что поступил как полное чудило – стрёмно.

Да, да… уже прошло столько времени, а у меня только сейчас отходняк. Остываю слегка, и начинаю думать.

И то, о чём я думаю меня просто на части рвёт.

Я просто урод моральный. То, что я сделал – это…

Правильно Тору отец сказал, после той истории в радиорубке – мужчина так не делает.

Мы с парнями потом обсуждали наш фееричный про… промах.

Дебилизм. И ведь наш мудрец Да Винчи тогда предупреждал. Ох, предупреждал!

Но… мы же герои! Мы же должны были поставить на место этих…

Девочек. Да. Мы воевали с девчонками!

Не знаю, что там тогда уже было у Тора к этой его Щепке, но я-то!

Я любил Селену. Я провалился в неё как в чистый родник, хотелось пить и пить, быть рядом, дышать ею, наслаждаться.

У меня ведь в её сторону даже никаких пошлых мыслей не было!

Да, хотел! Блин. Охренеть как хотел! Внутренности сводило от желания!

Но она была – табу! Маленькая. Невинная и чистая!

И я хотел, чтобы красиво.

Чтобы у нас с ней всё было очень и очень красиво. По-настоящему. Чтобы…

Да, блин! Да! Я думал о том! Что… что она будет моей и только моей, навсегда, и когда-нибудь будет она рассказывать нашим… детям, внукам… Как это было.

Красиво.

Я всё испортил. Чижик, блин.

Переклинило, да. Больно было.

Поступок отцовский, который тоже нифига не мужской, меня сломал. Он ведь мог как-то иначе, да? Зачем же сразу во так вычеркивать из жизни меня и мать? Нет, меня он, может и не хотел, просто высказался слишком резко, а я полез в бутылку сразу. Без разбора полётов.

Но ведь это была проблема моя и моего бати? Так? Ну, и матери…

При чём тут Селена?

Мать, конечно, моя, тоже еще… капала на мозг, прикручивала, давила.

Короче, все вокруг виноваты, да? Только Коршун белый и пушистый?

Нифига. Чижик. Сам виноват во всем.

Самому надо как-то и расхлебывать. Если… если есть смысл.

Дни проходят. Мне муторно. Меня даже мотоциклы уже нифига не вставляют.

Снегом столицу засыпало. Мать отчалила в Майами, меня с собой хотела взять. Но – нет. Без неё сразу как-то… Чёрт, да, это моя мама, я её люблю, но в последнее время с ней просто очень душно. Её постоянные жалобы на жизнь, на мужиков – на отца, конечно же, хотя я соображаю, что маман активно ищет себе пару, и явно всё мимо. Жалуется, учитывая, что отец её содержит, дом ей собрался купить. Я точно туда не поеду. Всё. Буду жить тут. Один. Школу закончу там буду думать, что дальше. Уже и нет желания идти по отцовским стопам.

Вижу Селену каждый день. Вижу, как она таскается с Мироновой и Дуней и понимаю – наверное смысла нет. Уже.

Это уже совсем не та Селена.

Она стала похожа на Щепку, когда та только пришла. Тот же покерфейс. Плевать на всё и на всех.

А я… я так даже не пустое место. Меня просто нет. Не существую.

А я чем дольше смотрю, тем отчетливее понимаю – капец как я скучаю!

Как же я хочу просто рядом постоять! Просто подышать одним воздухом с ней!

Как-то на физре «Конор» заставляет нас делать упражнения в паре. Я не с Синеглазкой, с Мироновой, но рядом, близко, потому что Мирон как специально так встает. Селену роняют на мат, а я мгновенно среагировав будто случайно падаю рядом. Времени у меня – один вдох. Только один.

И я это делаю. Дышу. Живу.

И умираю, потому что понимаю – сам продолбал всё.

- Ты, придурок, Чижик? Отвали от меня…

Говорит резко, зло, но тихо. И… дышит тяжело.

А я словно и вовсе не дышу. Как будто рядом с ней мои легкие только и могут работать, а без неё – никак… насос сдувается.

- Коршун, ты чего разлегся, вставай, - Миронова пялится с ехидной улыбкой. Стерва. Понимает же…

Сама она палит Тора. И очень недобро смотрит на Леру. Просто напалмом жжёт.

Я стараюсь, конечно, Синеглазку так не палить, но… Да, к счастью, она уже не носит те линзы. Пару недель побаловалась и всё.

Вернулись мои гортензии. Только вот… они не мои теперь совсем.

Почему-то рядом с ней постоянно вертится Разумов. А я невольно вспоминаю, как летом он её глазами раздевал. Урод.

Пусть только сунется!

Нет, я вижу, что ему охота сунуться, и сильно. Но Селена не подпускает – это я тоже вижу.

Хочу, не хочу, но глаза всегда её находят. Постоянно

Палю. Как Мирон Тора. Да уж. Хреновое это занятие на самом деле. Весьма.

Просто фейспалм.

Но делать нечего.

Если какие-то уроки я еще могу пережить, то физкультура каждый раз – просто форд Байярд, блин. То еще испытание. Потому что в зал она приходит в лосинах в обтяжечку, в маечке. И тот предмет белья, который девочки обычно под маечкой носят она демонстративно может забыть.

Помню, как летом она страдала, мол, там у неё не чем похвастаться. Блин, девочки иногда такие… дурные! Там у неё просто огонь! Да, они у неё небольшие, но… я порой застрелиться хочу, когда думаю о них, когда вижу вот так, торчащие под майкой бутончики. Вспоминаю вкус, рот слюной наполняется.

Постоянно приходится поправлять, чтобы не топорщилось там, внизу, ловить хохмы Да Винчи – ржет, падла! Посмотрел бы я на него, когда вот так!

Селена меня словно не видит. А я всё вижу. Когда она однажды падает – дергаюсь, чтобы бежать к ней, помочь. И торможу себя.

Сколько это может продолжаться? Сколько?

Может мне как-то с ней поговорить? Хоть попытаться?

Пытаюсь с отцом. Вернее, он со мной. Но как-то… туговато. Новость сообщает офигительную.

У него в семействе пополнение намечается. Выбешивает меня. Срываюсь опять. Снова всех и вся ненавижу.

Участвую в гонках по ледяной трассе, меня подрезает какой-то хмырь, и я вылетаю с трассы, хорошо прикладываясь всем телом. И морда тоже страдает. Приходится ехать в клинику к дяде Товию.