Мне все равно (СИ) - Блио Элен - Страница 36

Как я стёр…

Нет, никого я не стирал. Не любил. И не люблю. Не люблю!

Это ненависть, а не любовь. Ненависть, презрение, отвращение.

Не важно.

Забыть. Забить.

Я ведь тоже, как и Тор иногда сочиняю. Складываю слова в рифмы. Небрежно. Никому не рассказывая.

Записываю на листках, делаю из них самолетики и в небо пускаю…

Чёртов концерт. Главное – не думать о тех, кто в зале. Ни о ком. Всё просто.

Да, да, у меня фобия! Я боюсь выступлений! Боюсь сцены адово. Ледяной пот прошибает. Отхожу только когда понимаю – траблы у Тора.

Что? Любовь прошла?

Странно. Да, да, неожиданно для меня это странно. Потому что…

Потому что я все равно же в них поверил! В их чувства! Поверил в то, что так можно, что так бывает.

Да уж… больно как разочаровываться. Очень больно.

Тор сваливает. Дебил. Нафига устраивать такие шоу? А мы что делать должны?

Какие-то придурки начинают свистеть. Наталья Санна вламывается за кулисы, начинает орать. Да Винчи её успокаивает – он у нас мастер коммуникации - говорит, что все так и было задумано, типа современное искусство, драйв, страдания юного Вертера, блин. Но сейчас начнется дискотека и все будет норм.

Данила быстро настраивает аппаратуру. Он у нас еще и диджей сегодня.

Что-то бодренько объявляет, я сижу в рубке, настроение ноль.

Разочарован. Неожиданно сильно разочарован. Я не хотел чтобы вот так. Тор же мне как брат!

Чёрт, а ведь даже ему, почти брату, я не рассказала обо всём. Потому что зашквар. Он даже не знает, что я не живу теперь дома. И Да Винчи не знает. Вот так.

У меня всё просто сливается в полное дно. Не выгребаю. А надо. Она же как-то выгребает?

Дверь открывается.

Да что такое? Легка на помине. Вспомнишь… вот и оно!

Только её тут не хватало!

Сглатываю, стараясь хоть как-то остановить бешеную аритмию. Почему так больно? Сердце натурально бьется в ребра, колотит со всей дури, точно сломать хочет.

- Стас… нужна помощь.

- Ты бессмертная что ли? Отвали, а?

- Они Лерку закрыли. Мне страшно.

- Чего?

Я уже привык к её новому образу. Это не та нежная девочка, с которой мы познакомились еще прошлой зимой. Она превратилась в нечто совсем иное. Создание, которое я не мог понять. Да и не пытался. Строил забор вокруг себя.

Забор из ненависти.

- Разумов и Беляев. Им Миронова приказала.

- Приказала?

- Да ты глухой что ли? – фига се? Это что за вопли? – Или тупой? Лерку заперли в мужском туалете! В нашем крыле.

Орёт, реал! Отчаянная…

- А ты открыть не могла?

- Точно, дебил. – разворачивается, чтобы уйти.

Хватаю за руку, резко дергая на себя.

- Отвали!

- Стапэ, я сказал…

- Некогда! Надо дверь открыть. Я слышала, как она кричала… а потом…

- Что? Потмо тихо стало, я не знаю, что с ней…

- Твою ж мышь…

Бросаюсь из рубки, лечу по коридорам, понимаю, что Селена бежит за мной.

Мужской, недалеко от нашего кабинета, тот самый, где Торыч в первый раз свою мышку припугнул.

Первая дверь открыта, а вот вторая – эти гады придумали простую штуку. Явно заранее.

Дверь открывается изнутри наружу – на ОБЖ нам объясняли, что это по правилам пожарной безопасности, когда ты выходишь из помещения дверь должна выталкиваться наружу, чтобы ничего не мешало проходу. Эти уроды вбили два гвоздя, и согнули их. Так, что дверь изнутри никак не открыть.

Вот же… Да еще и согнули так, что хрен разогнешь…

- Я сама не смогла бы… открыть, и потом… они меня держали, Мирон и Дуня. А парни тут в коридоре стояли, еще, минут десять, чтобы никто не прошёл…Я сбежала, когда «дискач» начался.

Она говорит, а я стараюсь отогнуть гвозди, и прислушиваюсь к подозрительной тишине. Может там нет никакой Леры? Может, эти идиоты придумали какую-то хрень? Подослали Селену, чтобы меня заманить?

Твою ж… им вообще заняться что ли нечем?

- А-т-с-с, чёрт…- протыкаю палец острой шляпкой гвоздя, - зараза…

- Ты что? О… больно?

- Приятно, блин… Отойди, загораживаешь небо.

Специально отгоняю. Не могу, когда рядом трется. Бесит. Бесит моя реакция на её близость, на её запах. Я как хренов оборотень из сказки, почуявший свою истинную. Мать читает этот бред, я как-то увидел, охренел. Камасутра нервно рыдает в сторонке.

- У меня есть салфетки, и пластырь.

- Рот себе заклей пластырем.

- Хватит грубить! Думаешь, мне очень приятно тут с тобой? Я не стала бы тебя звать. Но Тор свалил, Да Винчи занят, а больше… больше я не знала к кому можно пойти.

- Пошла бы сразу у «Ксенону», или к охране. Или что? Ссышь, что вашу компашку всю за это прижучат? Думаешь, если ты их сдала тебе скидка выйдет?

- Ничего я не думаю.

Всхлипывает. Да твою ж! Гвозди согнуты так, что руками их отжать не получается. Нужно что-то… острое.

- Блин… был бы нож.

- Нож? У меня есть, вот… маленький.

- Ты нож с собой таскаешь? – смотрю на неё удивленно, фига се, девочка-припевочка…

Остынь, Коршун, припевочкой она была летом. А теперь. Монстр. Мерзкий, наглый, гадкий, противный… отвратительный.

Которого безумно хочется прижать к стенке и…

И я это делаю. Хватаю её за горло. Прижимаю, к стене, смотрю в глаза и…

Целую. Глубоко, страстно, грубо и голодно. Словно мщу её губам за всё то время, пока они были недосягаемы.

Я бы делал это дольше, если бы не почувствовал нож где-то в районе печени.

- Ну? Давай? Воткни поглубже. – ухмыляюсь, потому что эта зараза, которая тычет в меня холодным оружием только что очень бойко отвечала на мой поцелуй.

- Я просто… там Лера, надо торопиться.

Точно. Там Лера. Наверное.

Внезапно мы оба слышим стон. Тихий и такой жалобный…

Твою ж!

Выхватываю у мелкой нож, вставляю под гвозди – это работает. Резко в два приема освобождаю дверь, открываю…

- Мамочки, Лера…

Щепкина лежит на полу, в куче стекла. Бледная как смерть.

Подбегаю, наклоняюсь, хватаю её на руки, стараясь отмахнуться от стекол.

- Рома… Ромка…

- Тише, Лер, это Стас, Коршун, я…

- Она замерзла совсем… Блин, вот же сволочи!

Селена закрывает рот рукой, из глаз катятся крупные слезы.

- Не реви. Всё нормально будет. Так, звони в «скорую» быстро. Вниз идем. Лерку согреть надо. И Тору набрать.

Сразу столько всего надо, надо, надо… Пока я вижу только, что Щепка жива. Тело ледяное, при этом чувствую, что у неё жар. Капец.

На лестнице встречаем Миронову с вечной Дуней. Сучки…

- Ой, а что случилось?

- Срок ты себе повесила, Мирон, вот что случилось. И ты, и кореша твои. Так что… сухари суши, мразь.

Говорю быстро, зло, громко, не останавливаясь.

Внизу все происходит еще более стремительно.

Селена накрывает Лерку шубкой, я звоню Тору. Потом вспоминаю про дядю Товия, набираю ему, быстро переговариваемся, потом парням закидываю, что, возможно, деньги понадобятся. Быстро набегает народ, учителя, директриса. Начинается трэш.

Хаос, кипиш, полный алярм на нашем корабле.

Тор вбегает в фойе, глаза сумасшедшие, он просто не в себе. Забирает на руки свою мышку, я ему быстро говорю про дядю. А сам разглядываю друга и его девчонку.

Чёрт… любовь. Это любовь. Да… видимо она.

Бросаю взгляд на Селену, она тоже смотрит на них, потом на меня. И в её глазах я вижу то, что безумно хотел и дико боялся увидеть.

Прожигаю. Она пятится. Подхожу.

- Никуда не убегай. Поедешь с нами в клинику?

- Мне… домой… мама… ждёт.

- Подождёт. Я тебя не отпускаю.

В «Скорую» меня, как ни странно, пускают. Ну, как… я говорю, что я Леркин брат. Ну и то, что мы всё-таки едем в клинику дяди Коршуна, тоже роль играет.

Я Товия Сергеевича, да просто дядю Товия, отлично знаю. Он, можно сказать, наш семейный доктор.

Занимался Анфисой, когда всё это произошло с ней. И маму тоже помогал вывести из депрессии. Да и мне пару раз вправлял и кости, и мозги. Он отличный доктор, да и вообще… Человек.