Сводные. Игра на желание (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 25

— Моя, — улыбается сводный. — Мне пора ехать. Уверена, что не хочешь со мной?

— Приятно, что ты умеешь предлагать выбор. Видишь, — продолжаю перебирать его темные волосы, — свидания — это неплохо. Я открыла для себя что-то новое в тебе.

Он только загадочно смотрит на меня, натягивает на лицо привычную маску с дерзкой ухмылкой и делает шаг назад. Затем еще один. И еще.

— Утром заеду за тобой. Будь готова. А свидания, Лада, это скучно. Через, — задумывается на секунду, — шесть дней я покажу тебе, как проводят время взрослые девочки и мальчики. Предвкушай, — выходит в подъезд и закрывает за собой дверь.

*Стихотворение Ивана Бунина «Чужая». Написано в 1906 году.

Кит

Гордей отменил тренировку из-за проливного дождя. Это не страшно. Команда готова и заряжена на победу. Да и впереди есть еще пара дней.

На универ я сегодня тоже забил. Отца нет, полоскать мне мозг по этому поводу некому. Отвез Ладу на занятия и вернулся домой. Поднялся в ее комнату, придвинул удобное кресло ближе к окну и уже второй час сижу, смотрю, как стекло заливает водой, а за ним расплывается наш двор и местами голые деревья. Мрачно, холодно. Под стать настроению.

Заметил, что за те три дня, что Лада таскает меня на свои дурацкие свидания, моя агония притупилась. Болтовня сводной, ее звонкий смех вместо воды из брандспойта залили пожар, полыхающий в моих венах уже четыре с лишним года. Это не навсегда. Угли лежат толстым черно-красным слоем и дымятся, грозясь вспыхнуть вновь. Стоит только вспомнить ту чертову ночь, когда не стало мамы, а потом еще год, когда я в полной мере день за днем осознавал и чувствовал предательство отца. Потом настала она, уже ставшая родной агония, переродившаяся из боли. Я четыре года мечтал о мести и мои чувства к Ладе ничего не изменят.

Я только сейчас их осознал, глядя на дождь за окном, вдыхая запах, пропитавший эту комнату на чердаке. Они стали такими шокирующими и ясными, что у меня перехватило дыхание. Вцепился пальцами в подлокотники кресла и нервно смеюсь над собой.

— Идиот, — выдыхаю вслух. — Какой же ты идиот, Толмачев. Натали, похоже, была права.

Растерев лицо ладонями, облокачиваюсь на спинку кресла, съезжаю вниз, расставив шире ноги и убеждаю себя в том, что я просто голодный. Лада дразнит своими теплыми поцелуями каждый вечер, а я считаю дни до момента, когда она окажется подо мной. Вот и сейчас тело реагирует на одну мысль о предстоящем сексе. Член встает так, что становится больно. В телефоне есть ее фотка и я могу расслабиться сам. Это поможет продержаться еще три дня. Наш с Ладой первый секс совпадает с гонкой и у нее не будет никакого морального права отказать мне в этом удовольствии. Вот тогда я и проверю, с голодухи меня кроет или я реально к ней чувствую то, что пытался втирать мне мой психолог.

Посидев еще пару минут, понимаю, что мое желание никуда не девается и придется унизительно спасаться от него в душе. Можно, конечно, не утруждаться и сделать это прямо здесь, но открытая дверь и вечно так некстати врывающаяся мачеха Маша может обломать мне даже это.

Спускаюсь к себе, беру чистое полотенце и топаю в ванную. Скидываю на пол одежду и с эрекцией наперевес залезаю под душ. Теплые капли воды чувствительно ударяют по головке. Все тело сокращается. Выдыхаю сквозь сжатые зубы. Ставлю телефон с Ладкиной фоткой, сделанной в день нашего знакомства, на полку для шампуней. Смотрю в перепуганные глаза, на ее соблазнительные, очень вкусные губы. Представляю их на своем члене и делаю то, что обещал ей в тот день. Сжимаю стояк ладонью, уперев вторую руку в кафельную стену и глядя в глаза этой малышке зло усмехаюсь, делая первое движение рукой.

— Ммм… — на секунду закрываю глаза, тут же открываю снова.

Смотрю на фотографию Лады и не сдерживаясь, обрабатываю собственный член, фантазируя, как буду жарко брать эту девочку уже совсем скоро.

— Блядь! — матерюсь сквозь зубы, сжимая головку пальцами и кончая на дно ванны. Разворачиваюсь. Тяжело дыша, упираюсь обеими ладонями и лбом в стену. — Ну, сестренка, этого я тебе точно не прощу.

Зато я теперь точно знаю, как сегодня пройдет наше свидание. Лада ведь большая девочка и прекрасно знает, что такое возбуждение. Вот и поиграем. Все же это мой профиль и переиграть меня удается лишь тогда, когда я поддаюсь сам или теряю бдительность, как было недавно.

Стоило вспомнить поцелуй с преподом, как остатки возбуждения смывает в канализацию вместе с водой и спермой.

На слегка ватных ногах возвращаюсь в комнату, скидываю с бедер полотенце, натягиваю штаны, футболку и иду вниз. Надо перекусить, засесть на пару часов за конспекты и можно ехать за Ладой.

Готовлю я себе снова сам, в очередной раз грустно вздыхая по нашему повару.

— Тебе помочь? — за моей спиной раздается ненавистный голос мачехи Маши.

— Исчезнуть было бы идеально, — отвечаю, не оглядываясь.

— Я переживаю за свою дочь, — она переходит к делу.

— Похвально. Хоть у кого-то в этом доме развит родительский инстинкт. Когда в следующий раз будете делать минет моему отцу, укусите его за член. Вдруг это передается через кровь.

— Кир! — орет Маша, больно ударяя меня моим же именем.

Оглушает. Грудь сдавливает. Нож промахивается мимо болгарского перца и попадает мне по пальцу. Дыхание сбивается к херам. На доску падают крупные капли крови одна за другой и превращаются в лужу.

«Кир» — звучит в голове. Перед глазами стоят мамины перепуганные глаза и снова ее «Кир».

Это в прошлом. Надо просто правильно дышать и сосредоточиться на пульсирующей боли в пальце. От занятий с Натали все же есть прок. Меня отпускает и чертовы угли снова превращаются в полыхающее пламя.

— Кирилл, — до меня доносится испуганное. — Кирилл, что с тобой? Что случилось? Ты плачешь? — тараторит мачеха Маша.

— Просто исчезни уже куда-нибудь! — рявкаю ей в лицо и снова иду в ванную. Надо смыть кровь и обработать глубокий порез.

Зло хлопаю дверью, открываю холодную воду и подставляю под нее раненую конечность. Смотрю на себя в зеркало. На щеках отчетливые влажные дорожки и с ресниц срывается еще несколько капель.

Уговариваю себя, что мачеха хоть и бесит меня, но она скорее всего не специально так сделала. Отец вряд ли нарушил данное мне слово. Сомневаюсь, что его идеальная жена одобрила бы столь чудовищный поступок. Хотя, если опять вспомнить их свадьбу, на которой меня не было… Похуй!

Долго умываюсь. Выдыхаю. Натягиваю на рожу привычную циничную ухмылку. Нормально все. А будет заебись, когда отец ответит за то, что со мной сейчас происходит.

Предвкушая это, возвращаюсь в комнату и уже практически спокойно сажусь за конспекты. Только пальцы слегка подрагивают. Это спецэффект. Он тоже скоро пройдет.

Мачеха Маша попыталась скрестись в мою дверь и звать обеспокоенным голосом. Кинул в ответ пустую кружку. Она глухо ударилась о деревянную панель и доходчиво объяснила назойливой женщине, что ей здесь не рады.

Глянув на время, понимаю, что пора собираться за Ладой.

Переодеваюсь в голубые джинсы с белой футболкой, накидываю косуху, распихиваю по карманам сигареты, зажигалку, кошелек и прочую мелочь, и топаю вниз. Маша больше не попадается мне на глаза, что не может не радовать.

На улице все еще льет и я бегу до машины, натянув куртку на голову.

— Капец, даже в трусы попало, — возмущаясь, сажусь за руль. Прикурив, выворачиваю со двора и еду в универ.

Успеваю как раз к концу занятий даже с учетом пары небольших пробок по дороге. От парковки снова приходится передвигаться бегом и штаны начинают неприятно прилипать к ногам.

Здороваюсь с охранником. Трясу головой и провожу по волосам ладонью, стряхивая с них капли. Мимо пробегает та самая учительница, которую я целовал. Кидает на меня полный ненависти взгляд и цокот ее каблучков становится интенсивнее.