Дикарь (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 13

Какая-то смесь из волнения и страха. Я не привыкла на первом свидании заниматься «этим», не говоря уже о том, что это вообще не свидание. Мы чужие люди. А я не настолько раскрепощённая, чтобы просто развлечься.

Как я вообще до этого дошла?! Ведь должна была просто оформить документы. Хоть реви, настолько я расстроена и измотана.

Глава 12

Глава 12

Всё ещё еду на лошади. Покрутив головой, замечаю, что впереди жилые дома, а это значит, скоро я окажусь в его доме. В его постели… У огня, под тёплыми толстыми меховыми шкурами. Какая-то из этих построек принадлежит дикарю. Я не помню, где точно. Плохо ориентируюсь. Из-за стресса и холода память будто отшибло. Собрав в кулак всю силу воли, закрываю глаза и пытаюсь представить, как это у нас будет. Несмотря на внутреннее сопротивление и неприятие ситуации, при которой я сплю с практически незнакомым мужчиной, я не могу не признать, что Михайлов хорош. У него сильное тело, мощные ноги, крепкие руки. И, когда он трогал меня, я не чувствовала неприязни.

Жмурюсь сильнее, подёргиваясь от неровности дороги. В любой проблеме главное — найти положительные стороны. Смириться. Можно, конечно, устроить скандал, начать орать. Но тогда он точно ничего не подпишет. Наши отношения и без того далеки от идеальных.

Так и не открыв глаз, решаю сменить тактику, притворившись лисой из сказки про колобка. Она оказалась хитрее волка и медведя, изобразив глухоту и сожрав главного героя, лишив тем самым историю продолжения. Вот и мне надо так же. Тем более, скорей всего, сегодня мы станем совсем близки. Это для меня дико. Я в этом плане зануда. Но конфликтовать тоже не выход, поэтому я пытаюсь что-то придумать.

Сильная ладонь дикаря по-хозяйски лежит на моих бёдрах, между делом сдавливая ягодицы. Пытаюсь поменять позу, хоть как-то отдалиться. Но это невозможно. И, сколько я себя ни уговариваю, что всё это отвратительно и недопустимо, что Михайлов тиран и монстр, периодически по телу волнами прокатывается запретный жар.

Улучив момент, когда Семён и Пётр, судя по звукам голосов, увлекаются беседой между собой, я аккуратно интересуюсь:

— Даниил, скажи, пожалуйста, а отчего вы расстались с женой?

— Ты же всё знаешь лучше меня, Забава, зачем спрашиваешь?

Его тон не выглядит враждебным. Это хорошо. Может, мне всё же удастся отмотать наши отношения назад. Дикарь тем временем начинает шевелить пальцами, будто перехватывает поудобнее. От этих его манипуляций я ощущаю покалывание во всем теле. Я не хочу этого. Но его руки такие тяжёлые, по-мужски сильные. Жмурюсь сильнее, прогоняя грязные мысли.

— Я хотела бы узнать твою версию.

— Моя версия уйдёт со мной в могилу.

Это не тот ответ, который мне нужен. Я хочу спросить ещё что-нибудь, но Михайлов заставляет меня задохнуться, переходя на лёгкий массаж. Я аж вздрагиваю. Ошарашенно оборачиваюсь. Но всё без толку, слишком сильно держит.

С ужасом жмурюсь, придумывая, как остановить это. Вспоминаю автокатастрофы и землетрясения, жертв всяких страшных событий. Лишь бы не наслаждаться процессом.

Но тело само по себе плавится от того, что Михайлов делает со мной.

Как у него так получается? С лёгкостью заводит меня, как давно заглохший старый, проржавевший до основания автомобиль.

Дурное сравнение, но ничего умнее я придумать не в состоянии. Я не могу унять сердцебиение и глупо открываю рот, задыхаясь.

У Михайлова талант. Его массаж делает меня недоразвитой.

Он весь делает меня ограниченной беспомощной дурой!

Грудь наливается жаром. Мне уже не холодно. И даже подпись становится не так уж важна. Хочу попросить его остановиться, но все мысли заплетаются в тугую косу, и я не могу собрать их в кучу. Я не помню, как произносится слово «нет».

Похоже, не только Семёна опоили. Это что-то в воздухе. Спасите-помогите! Эта деревня — страшное, гиблое место. Здесь женщины превращаются в податливых секс-рабынь.

Дикарь чуть сдвигает руку, перемещая пальцы на внутреннюю часть бедра. В опасной близости от моего чувственного центра.

Уговариваю себя продолжить беседу, пусть не думает, что моё тело реагирует.

— А может, она собралась выставить тебя в плохом свете? Твоя Елизавета?

— О, ты начинаешь думать, Забава. Приятно удивлён. И что же на тебя так действует? Запах хвои?

Стискиваю зубы. Сжимаю веки сильнее. Дрыгаюсь. А его руки всё так же умело разминают мои бёдра. Низ живота сладко сводит. Я должна говорить, обязана действовать, а ещё попросить его остановиться, но я будто пьяная… Слабовольная кукла. Совсем туго соображаю.

Это мороз. Именно он испортил мою мозговую деятельность. На холоде все процессы замедляются.

— На меня действует желание выполнить свою работу. Я профессионал.

— Вау, — произносит дикарь и массирует активнее.

— Ты не мог бы остановиться?!

— Что? Больше не делать так? — Действует ещё более чувственно. — Тебе не нравится?

— Конечно нет, — прочищаю горло, пытаясь вернуть себе нормальный голос, — если Елизавета тебя обидела и обманула, то история приобретает совсем иные очертания. Расскажи мне правду. Поделись. Я смогу помочь. Найду выход из сложив… сложившейся ситуации.

Облизываю губы, и они мигом покрываются сухой коркой.

— Ого, какие сложные слова. Молодец, Барби! — И гладит сильнее. Чувственно, страстно, разжигая пламя. Между ног уже полыхает. Хотя он ещё даже не прикасался там.

Ещё?! Он и не должен там трогать. Это работа. Всего лишь важное поручение.

— Учитывая сильное возбуждение, ты отлично держишься, — усмехнувшись, переходит на хриплый шёпот.

— Чего? — вру сама себе. — Не выдумывай, Даниил. Лучше расскажи: как все было? Она купила квартиру или ты? На чьи деньги? С какой целью? Если я не получу подпись, она пришлёт кого-то другого.

— Значит, ты не испытываешь возбуждения? Правда? Ну же, Барби. — Кажется, он наклоняется, не могу открыть глаз — боюсь. — Неужели ты не хочешь меня? Жаль, я не могу проверить твою грудь, уверен, соски уже каменные.

Я задыхаюсь. Я не могу понять, где я. Не открываю глаз и только борюсь сама с собой. С закрытыми глазами легче собирать мозги в кучу. Я не могу продолжать беседу, когда его сильные руки такие умелые. Всё пропало. И лес, и мороз, и конь. И Петра с Семёном давно не слышно. Всё сконцентрировалось на руке дикаря.

— Приехали!

Резко убирает ладонь. Спрыгивает. Стягивает меня с лошади. Ставит прямо и неожиданно громко кричит:

— Степановна, привёз постояльца! Открывай ворота. Чужачка натанцевалась. Чаю бы, отогреться.

У меня аж рот открывается от удивления. Он смотрит мне в глаза. И я хочу его стукнуть, но понимаю, какой ничтожной себя выставлю.

Господи, он так меня скрутил, что я даже не заметила, когда Семён и Пётр ушли от нас. В какой момент мы остались наедине? Чёрные глаза горят жаром. Дикарь усмехается и запрыгивает на Призрака. А я хватаюсь за забор, будто нахожусь в состоянии крайней степени опьянения. Но, понимая, что он может увидеть мою растерянность, становлюсь ровно. Кричу ему вдогонку «спасибо», резко хватаюсь за ручку калитки. Пытаюсь открыть. Но голова кружится. И в глазах двоится.

Это всё из-за поездки вниз головой! Я уверена. Нельзя человеку долго в таком положении. Просто противопоказано.

Глава 13

Глава 13

Не могу отдышаться. И сердце никак не успокоится. В дом Степановны вошла, к двери привалилась, а внутри настоящий водоворот. От чувственной пытки кружится голова, и горит, и колотится сердце.

— Во что ты опять вляпалась? Даром что Забава, вид у тебя, как у нас говорят, «на Мадрид», — смеётся Степановна, при этом возится с трёхлитровой банкой. — Хорошая жена, Забавушка, всегда знает, как правильно заливать чайный гриб, запомни, главное условие полезного напитка — чистота. Грязные руки, немытая посуда или сырая вода могут погубить гриб.

Очень увлекательно, но мне сейчас не до напитков. Я после рук дикаря отойти не могу, потрясена и, наверно, схожу с ума. Регулярно делаю глупости. И сейчас не соображаю, где я. И стыдно и сладко одновременно. В глазах аж двоится от перевозбуждения.