Никогда с тобой (СИ) - Черно Адалин - Страница 29

— Левее! — выкрикивает. — Работай правой.

Естественно, все команды отдает мне, потому что я у него – индивидуальный ученик. Хожу на тренировки давно, хоть и не собираюсь заниматься боксом профессионально. Пять лет назад попал в этот зал, и мне понравилось, что здесь все на одном месте – и кардио, и железо, и вот такие тренировки. Под рукой. Ну и от отца тогда хотел защищаться. Должен был стать сильнее, чтобы отстоять себя.

— Соберись! — кричит тренер, когда я пропускаю удар.

Пропускаю, мать его, Киму, который боксом занимается третий раз в жизни. Он не очень любит такой спорт и спаррингов избегает. Да и весовая категория у нас разная. А я пропускаю. Начинаю наступление, собираюсь и делаю выпады. Один, второй, третий. Удар за ударом отправляю Кима к канатам. Расходимся, хотя хочется дальше. Тренер смотрит – нельзя.

В очередной раз припираю Кима к канатам, но не останавливаюсь, машу кулаками, ловя в ответ только мастерски выставленные блоки. Меня охватывает злость. Неконтролируемая ярость волной поднимается изнутри. Я ею почти ослеплен, поэтому допускаю ошибки. Промахи в технике и скорости. Тренер всегда говорил – на ринг нужно выходить с холодной головой. Оставлять все эмоции за пределами и жить техникой. Я об этом забываю, поэтому не осознаю, как оказываюсь на лопатках. Я резко вскакиваю, но Ким уже покидает ринг.

— Куда? — выдаю резко. — Мы не закончили.

— Ну продолжай, мне надоело, — Ким даже не оборачивается, уходит, стаскивая по пути перчатки.

Нахожу его в качалке. Он невозмутимо таскает железо, а мне вдруг становится стыдно. Затеял это дурацкое соревнование с лучшим другом. Какого только хера, неясно. Эта инфузория мне никто. Сводная сестра, да, бесячая невероятно, но ведь реально – никто. Там, в туннеле, помутнение было. Я на взводе, она податливая. Не повторится такое никогда. Конечно, нет! Я ни за что к ней не притронусь. Ненавижу ее ведь. И тяга, которая неконтролируемо возникает, ничего не значит.

— Прости, — выдаю, как только подхожу. — Сорвался.

— Бывает, — Ким пожимает плечами. — Уверен, что не хочешь поговорить? Кулаки не помогают.

— О чем?

— О ней.

— Не хочу.

— Зря, но я настаивать не буду.

— Я… в общем… встречайтесь. Я не буду ее трогать. В смысле – перестану ее донимать.

— Спасибо, — спокойно говорит Ким. — Правда, я думал, ты скажешь другое.

— Что, например?

— Что она тебе нравится, — выдает абсурдное предположение.

О том, как бесстыже у меня на нее стоял, стоило вспомнить ее в душе, стараюсь не думать. Просто она – источник сильных чувств. Ненависть – это ведь тоже чувство? Сильнейшая эмоция, с которой справиться сложнее всего.

— Я тебя сильно приложил, что ли?

— Эй, ты ко мне даже не притронулся!

За смехом пропадает необходимость отвечать и в принципе разговаривать дальше. Мы просто молча занимаемся, каждый думая о своем. Жаль, что мысли нельзя выбросить из головы. Я бы с удовольствием вернул в голову Дину и мечтал о том, в какой позе ее поимею. О Злате почему-то вообще не думается, хотя она снова обрывает мне телефон, только теперь с новых номеров. Я уже штук пять заблочил. После вчерашнего заезда так вообще меня в покое оставить не может.

— Что у вас со Златой? — спрашивает Ким.

— Ничего.

— Вчера мне показалось, что вы близки.

— Трахнул разок, на этом все.

— Прокурорскую дочку? Разок?

— Сам знаю, что дело плохо.

Ким заканчивает тренировку и смотрит на меня хмуро. Мой телефон снова оживает – и опять незнакомый номер. Со Златой нужно что-то решить, хотя бы поговорить, потому что вступать с ней в отношения я точно не намерен. Да и какие у меня, на хрен, отношения? Я в это болото вообще лезть не планирую никогда и ни с кем. С ней исключение делать не намерен, даже если пригрозит папочкой.

Остаток тренировки молчим. По пути домой – тоже. Ким не пытается, а я никогда не начинаю разговор первым. Паркую машину у его дома. Ким забирает свою спортивную сумку с заднего сиденья и выходит. Прежде чем закрыть дверь, напоследок наклоняется и выдает совет:

— Скажи, если она тебе нравится – решим.

— Дверь закрой.

После резкого хлопка сразу срываюсь с места и до самого дома об инфузории получается не думать. А там… там я натыкаюсь сразу на нее.

Соня

Избегать Тана уже входит у меня в привычку. С утра я намеренно жду, пока он уедет, а в институте не иду на обед, сбегая в кафе неподалеку вместе со Стефанией. Я предполагала, что мне придется объясняться перед подругой, но она стала извиняться первой. Якобы за то, что бросила меня и уехала с другими.

Домой добираюсь, как и обычно, на такси. Страшно по пути к своей комнате. Очень страшно, но как только дверь за собой захлопываю, выдыхаю и сползаю по деревянному полотну вниз.

Объяснений тому, что произошло в тоннеле, у меня нет. И если действия Тана вполне понятны, то моя реакция, а точнее, ее отсутствие, пугает. Это Стасу свойственно сходить с ума и жаждать получать то, что захочется в данную минуту. Для него нет табу и ограничений, он хочет и берет, а я… что случилось со мной, и почему я его не оттолкнула?

Да что там не оттолкнула?!

Я ведь отвечала. Неумело, потому что прежде не целовалась, но пыталась, так же шевелила губами и… трогала его. Боже, я трогала Тана, своего сводного брата, того, кто возненавидел меня с первой секунды нашей встречи! А я? Я ведь тоже должна!

После всего, что он сказал и сделал, это было неминуемо, но вместо этого я предаюсь воспоминаниям. Перед глазами возникает наш поцелуй, эмоции словно материализуются. Я переношусь в темный туннель и снова проживаю наш поцелуй. Его горячие влажные губы на моих.

Забыть! Господи, пожалуйста, я должна выбросить это из головы.

Резкий стук в дверь вынуждает вздрогнуть и быстро подскочить на ноги. Успеваю закинуть сумку на кровать, прежде чем дверь открывается, и на пороге появляется мама.

— Ты так быстро прошмыгнула, я не успела тебя позвать, — сетует, когда входит.

— Устала после универа, — оправдываюсь. — Сегодня было много занятий.

— Понимаю, — она кивает.

После случившегося в гостиной мы не разговаривали. Так вышло, что сейчас – первый раз, когда мы видимся. Я чувствую неловкость, которая повисает в воздухе, хотя раньше такого у нас с мамой не было. Мы всегда могли откровенно поговорить, даже если накануне по какой-то причине поссорились.

— Я хотела поговорить, — выдает мама и прикрывает за собой дверь. — Без свидетелей.

— Хорошо.

— У вас с тем мальчиком серьезно? — сразу подходит к главному.

— Мы просто друзья, я тебе уже говорила.

— Мне так не показалось, — мотает головой. — Он друг Стаса, Соня.

— И что, мам? Я не могу с ним дружить?

— А ты уверена, что он хочет с тобой именно дружить? — тон мамы меняется на поучительный. — Мальчики, малыш, обычно не дружат с девочками.

— Мы дружим, — заявляю уверенно.

С Кимом я общаюсь, а мама делает выводы только по Тану. Считает, что Ким такой же. Жесткий, недовольный, с чрезмерным чувством вседозволенности. Только вот в окружении Стаса не все такие.

— Я говорила с Богданом, и он сказал, что давно знает Кима. Он… не очень хороший.

— А кто хороший, мама? — не выдерживаю. — Кто? Богдан Петрович? Ты знаешь, что он делает со своим сыном, когда ты не видишь?

По маминым отнюдь не удивленным глазам понимаю, что все она знает.

— Он его избивает.

Я тут же жалею о сказанных словах. Во-первых, мама все равно ничем не поможет, а во-вторых, я вроде как не должна была знать эту информацию.

— Он его воспитывает, — тихо говорит мама.

— Воспитывает?!

Я в ужасе отшатываюсь.

— Надеюсь, меня он не собирается так воспитывать? Или тоже планирует?

— Что ты! — тут же бросается с объяснениями. — Он тебя и пальцем не тронет! Ты у меня послушная, понимающая, хорошая девочка.