Никогда с тобой (СИ) - Черно Адалин - Страница 26

— Сонечка, — мама заключает меня в объятия, а затем замечает в моих руках куртку и спрашивает: — Ты куда-то собралась?

— Да, мам, — киваю и бросаю взгляд на часы.

Без пятнадцати, значит, Ким еще не приехал. Я как-то не рассчитала, что сегодня мама вернется так рано. Думала, что ускользну из дома и она не узнает, куда и с кем я поехала.

— А куда? — следует вполне ожидаемый вопрос.

— С Соней на соревнования по мотофристайлу.

Врать я не умею и не люблю. Маме — особенно, поэтому выдаю правду. Она хмурится, словно пытаясь вспомнить, что означает это необычное слово, которое употребила ее дочь. Зато в разговор встревает Богдан Петрович.

— И где это ваше соревнование проходит? — его голос звучит вкрадчиво.

— Я не знаю, — пожимаю плечами. — За мной приедет друг.

— Друг? — ахает мама. — Мальчик?

После этого все закручивается. Естественно, без подробностей мама никуда не соглашается меня отпустить, а рассказ занимает немало времени. Мы сидим в гостинной. Втроем. Я, мама и Богдан Петрович. Он мой рассказ слушает равнодушно. Ему, в общем-то, без разницы, с кем я собираюсь встречаться, хотя услышав имя Кима оживает.

— Доченька, он хороший парень?

— Мама, мы просто дружим, — вообще-то я говорю чистую правду, но мама почему-то не верит.

— С такими парнями невозможно просто дружить, — рубит на корню Богдан Петрович. — Парни в принципе не заинтересованы в дружбе.

В какой-то момент мне кажется, что никто меня отсюда не отпустит. Непрекращающиеся нотации от мамы, непонятные вставки от Богдана Петровича. Когда я слышу рев двигателя во дворе, отчаянно стону. Понятно же, что останусь я сегодня дома. С позором. Не удивлюсь, если мама даже поговорить к Киму меня не отпустит.

— Это тот мальчик? — мама рвется к выходу. — Хочу с ним поговорить.

— Мама! — кричу ей вслед, но она и сама останавливается на выходе из гостиной.

Причиной ее заминки является Тан. Он входит в комнату, перебросив через плечо большой рюкзак. Удивленно смотрит сначала на маму, затем на меня и только потом замечает отца.

— Я успел на семейный совет? — хмыкает, глядя на нас. — К сожалению, надолго не задержусь, уезжаю.

Он направляется к лестнице и даже не останавливается, когда Богдан Петрович басит:

— Ты не поедешь на свои соревнования.

Тан пропускает его слова мимо ушей и быстро взбегает по лестнице. Мама возвращается в гостинную. Смотрит то на меня, то на Богдана Петровича, то на второй этаж. Видно, что растерялась и что говорить не знает. Обстановку разряжает Ким, входящий в гостиную с задержкой. То, что мы тут все собрались, его немного удивляет, но он спокойно проходит, словно это его дом, и машет мне рукой.

— Соня никуда не поедет, — встревает Богдан Петрович.

Понятия не имею, когда к нему перешло право решать за меня, а потому хмурюсь. Мне это не нравится. Но еще больше не нравится то, что молчит мама. Она стоит, словно не знает, что сказать и чью сторону выбрать.

— Мама, — обращаюсь к ней. — Я уже взрослая и совершеннолетняя. Я могу сама решать, куда идти.

— Да, но… я думаю, Бодя прав и тебе лучше остаться дома.

Ушам своим не верю! Ошарашено смотрю на маму, перевожу взгляд на самодовольного Танского старшего. Он что, всю семью в ежовых рукавицах держать будет? И ладно бы сын, но моя мама… я? Да как он вообще смеет?

— Мам, это просто соревнования, я буду зрителем. Только и всего. Там ничего не случится.

Я жду, что она примет решение сама, но мама, моя мама, которая всегда была сильной и независимой, вдруг смотрит на своего будущего мужа. Ищет ответа у него, а он мотает головой. Не разрешает.

— Она поедет, — резкий голос за нашими спинами заставляет меня вздрогнуть.

Тан спускается по лестнице уже с другим рюкзаком и в другой одежде.

— Я ее забираю, — добавляет равнодушным тоном и кивает мне, чтобы вставала.

Я не хочу перечить маме, но понимаю, что она в этот момент не решает абсолютно ничего, а слушаться постороннего мне человека я не намерена. Встаю с дивана и решительно иду к Киму.

Я всегда слушалась. Сколько себя помню, со мной никогда не было проблем, но все изменилось. Наша жизнь стала другой. Мы больше не живем в своей квартире, где были счастливы столько лет с папой. Теперь мы живем в огромном холодном доме, где даже сводный брат мне не рад.

— Наташа, — голос Богдана Петровича звучит вкрадчиво.

— Я думаю, Соня может пойти, — слегка заикающимся голосом выдает мама.

— А я уверен, что нет.

Когда я прохожу мимо Танского старшего, он хватает меня за руку. Останавливает, не позволяя сдвинуться с места. Боковым зрением вижу, как дергается Ким и машинально отмечаю то, что ничего не говорит мама. Абсолютно.

— Убери от нее руки, — грубый голос Тана выводит меня из оцепенения.

Я, наконец, нахожу взглядом маму. Смотрю на нее выразительно и долго, только она предпочитает отвернуться. Позволяет решить проблему своему будущему мужу. Решить, можно мне гулять или нельзя.

— К себе в комнату, — командует Танский старший. — Оба, живо.

— Я не пойду, — сразу ставлю его перед фактом.

Не знаю, что он сказал моей маме, но на меня его угрозы не действуют. Я видела его жестокость на лице Тана, знаю, что он может ударить, но не боюсь, хотя отчего-то уверена, что мама за меня не заступится.

— Не выходит у тебя, да? — хмыкает Тан. — Ни с сыном, ни вот с дочкой. Не получается быть хорошим папочкой?

Я прикрываю глаза, с ужасом осознавая, что Стас специально его провоцирует. Злит. Только вот зачем?

— Я давно сказал, что никаких соревнований больше не будет, — грозно заявляет Богдан Петрович.

— А я уже говорил, что мне похуй на твои слова, — огрызается Стас.

— Давайте успокоимся, — влезает, наконец, мама.

Никто, конечно, не успокаивается. Богдан Петрович только сильнее разъярился после слов сына. Он отталкивает меня от себя так сильно, что если бы не быстрая реакция Кима, я бы свалилась прямо на пол. Вместо этого оказываюсь в крепких объятиях и не осознаю, как сама хватаюсь за сильные руки.

Дальше все происходит слишком быстро. Я успеваю заметить суету, услышать вскрик мамы, а затем обернуться и наткнуться на бешеный взгляд Стаса и разбитый нос его отца, из которого льется кровь.

— Уебок, — выплевывает Стас.

Следом подхватывает брошенный у ног рюкзак, перебрасывает его через плечо и идет к нам. Он зол, от него исходит дикая агрессия, но в этот момент я почему-то его не боюсь. Ни капли. Мне куда страшнее осознавать, какое чудовище моя мать выбрала себе в спутники и что от него мы все теперь зависим.

— Че встали? На выход, — не церемонится Тан.

Ким тянет меня к выходу, но я все еще оборачиваюсь. Вижу, как мама суетится вокруг Богдана Петровича, но больше всего замечаю его разъяренный взгляд, направленный прямо в мою сторону. Меня до костей им пробирает, но как следует подумать об этом нет времени. Мы выходим из дома и направляемся к машине. Тан идет впереди, а мы с Кимом, держась за руки, сзади.

— Быстрее, — командует Стас. — У нас там, между прочим, соревнования. Ждать, пока вы налижетесь, никто не будет.

— Давай без этого, — отбивает Ким и помогает мне сесть в машину.

С Новым годом, дорогие! Спасибо за то, что вы со мной!

Соня

— Тут так здорово! — Стефания пытается перекричать толпу.

Я не отвечаю, потому что абсолютно дезориентирована и шокирована происходящим. Ни Ким ни Тан еще не выступали, но у меня и без этого все внутри сжалось, стоило увидеть эти чудовищные трюки. Стоило мотоциклистам оторвать туловище от сидения во время быстрой езды и повиснуть в воздухе, держась только за руль, как я поняла, что этот спорт мне не подходит. Я не могу на него смотреть, не могу им восхищаться и я совершенно точно не смогу остаться спокойной, когда там будут те, кого я знаю.

И Тан и Ким готовятся. Я вижу их даже отсюда. На них — крутые кожаные костюмы черно-красного и сине-зеленого цветов. Они уже в шлемах, держат в руках очки, о чем-то переговариваются и смеются. Выглядят абсолютно расслабленными, словно это не им через несколько минут предстоит выполнять рискованные и опасные для жизни трюки.