Великое княжество Литовское и белорусский национальный миф - Асноревский Евгений - Страница 9

При этом, не стоит, разумеется, думать, что исторические фантазии, проникнутые самым наивным романтическим флёром, являются уделом лишь белорусских любителей истории.

Кое-что об этом уже было сказано ранее, например, когда автор рассматривал публикацию литовского историка Артураса Дубониса.

Разнообразных сказок, как можно видеть, хватает и с литовской стороны границы, причём озвучивают их, в некоторых случаях, вполне компетентные историки.

Литовский исторический миф имеет свои слабые места, а определённые национальные комплексы, провоцирующие маргинальное творчество в рамках так называемой фолк-хистори, никуда не делись и в XXI веке.

Для понимания справедливости подобных утверждений автора, достаточно познакомиться, к примеру, с работами всё ещё молодого и не лишённого, в глазах большинства литвинистов, явственного одиозного имиджа, историка Томаса Баранаускаса. Этот литовский специалист, достаточно убедительно развенчивая мифы романтической белорусской историографии сам не против некоторых перетягиваний одеяла на литовскую сторону, в частности, стараясь локализировать предполагаемую «столицу Миндовга», именуемую Рута (либо, по мнению некоторых исследователей, Ворута) именно на литовской территории.

После справедливых замечаний о недоказанности коронации Миндовга в Новогрудке, ряд литовских исследователей предпринимает попытки «отправить» первого и последнего литовского короля на коронацию в Вильню, которая отсчитывает свой летописный возраст только от периода правления Гедимина, да ещё и «организовать» это эффектное венчание на литовское правление в кафедральном костёле Св. Станислава, где якобы нашли какие-то фрагменты стен XIII столетия.

Малоубедительны и упорные попытки некоторых литовских специалистов отрицать высокий статус так называемого старобелорусского языка, который именуется канцелярским, дабы не называть его государственным (как это зачастую делают белорусские специалисты), хотя любое современное название не отменит факта издания на «канцелярском» языке, а не литовской «калбе», знаменитых Статутов ВКЛ.

Отсутствие известных собственных летописей, освещающих ранний период ВКЛ, к слову, является больным местом всей отрасли, специализирующейся на изучении этой державы, деяния которой показаны взором её противников, в их же исторических документах. Конечно же, скупость источников, в числе прочих факторов, провоцирует создание малообоснованных исторических басен в рамках литовской историографии.

Вместе с тем, повторяемое как мантра, в среде некоторых белорусских любителей истории, утверждение о том, что литовцы только и делают, что самозабвенно доказывают завоевание предками литовцев предков белорусов не вполне соответствует истине, ведь в академических кругах литовского исторического цеха много людей с пониманием относящихся к пробелорусской концепции ВКЛ, говорящей о правах белорусов на наследие этой средневековой державы.

Именно об этих правах стоит коротко поговорить в следующей главе, хотя многие элементы пробелорусской концепции ВКЛ уже были показаны выше.

Истоки беларусской государственности лежат в княжествах так назваемой Древней Руси — Полоцком, Туровском, Городенском и других. Упор на участие людей из этих княжеств в создании ВКЛ «обеларусчивает» процесс формирования Княжества. Новогрудок в качестве столицы ВКЛ при Миндовге, коронация правителя в этом городе, являются спорными историческими сюжетами, не имеющими неопровержимой доказательной базы, но сведенья об участии новогородцев и пинчан в процесе получения престола сыном Миндовга — Войшалком, считаются достоверными. Кроме того, стоит отметить христианское крещение последнего. Тут важно именно участие предков белорусов в создании ВКЛ. Данный факт позволяет убрать предков литовцев с позиции единственной движущей силы этого процесса.

Ещё одним важным моментом является принятие балтскими нобилями славянской культуры, проводниками которой, очевидно, должны были быть предки белорусов.

Роды с балтским предком, в том числе и такие могущественные как Олельковичи и Гольшанские, полностью перенимали язык, веру и культуру славянских предков белорусов, то есть фактически говорить о принадлежности этих князей к балтской культуре уже не было оснований.

ВКЛ «квитне русчизною», пришедшей от предков белорусов, а балтские нобили полностью подпадали под влияние культурной парадигмы, используемой предками белорусов, что, разумеется, не свидетельствует в пользу исключительно литовского характера ВКЛ.

Выше уже не раз упоминались пинчане и новогородцы, поддерживающие Войшелка во время установления его власти в Литве. Были упомянуты и братья Тройденя, крещённые в православие, как можно предполагать, ради наместничества в славянских городах на территории будущей Беларуси.

Следующие великие князья Витень, Гедимин и Ольгерд, активно взаимодействуют со славянскими удельными князьями, которые, как считают исследователи, втягиваются в политическую систему ВКЛ мирным путём, признавая себя вассалами великого князя литовского и сохраняя свой удел.

При Гедимине наиболее одарённым военачальником являлся русин, известный в современной историографии как Давыд Городенский. Этого способного полководца зачастую называют сыном Довмонта Псковского, хотя для подобной версии не приводят никаких веских документальных доказательств. Более вероятно происхождение Давыда от гродненских князей или бояр, или иных русинов Понеманья.

Стоит обратить внимание и на личную жизнь правителей, которая, к слову, была ещё и государственным делом, сочетавшихся браком с русинками. Известно, что Альгерд женился на Марии Витебской, а Ягайло взял в жёны Софью Гольшанскую как раз представляющую изначально балтский род, подпавший под культурное влияние жителей русских княжеств, благодаря чему Софья воспринимается современниками как девушка из «рода русского». Кстати, мать Софии происходила из княжеского рода Друцких. Генетические исследования «Rurikid Dynasty DNA Project» позволили специалистам выдвинуть гипотезу, оспаривающую происхождении рода Друцких от Рюриковичей или Гедеминовичей, а вместо этого предлагающую версию некоей местной династии «с территории, близкой к Друцку».

Иногда ради определения национального состава элиты ВКЛ проводятся подсчёты этнических балтов и славян в окружении великого князя. Однако этнический состав ближнего круга правителей, во времена всех великих князей от Миндовга до Витеня, историкам крайне тяжело реконструировать на основании известных летописных источников.

При Витовте и Ягайло, во времена Городельской унии, среди бояр, получивших польские гербы, действительно находится много носителей балтийских имён, но даже в этом перечне принявших католическое крещение подданных ВКЛ есть и обладатели славянских по звучанию имён, к примеру, Качан и Немира.

Кроме того, стоит отметить, что многие знатные роды ВКЛ не участвовали в акте.

Фактически с самого начала формирования Княжества, до его последних дней, предки белорусов заметны в политических процессах страны, и, хотя конкретный процент представителей разных этносов, в высших эшелонах власти, менялся в разные периоды существования государства, всё же совокупный вклад инцептобелорусов в политику ВКЛ настолько велик, что не позволяет обосновано отрицать их политическую субъектность.

В XVI веке на ведущие позиции в политике страны выдвигаются представители славянских родов, происходящих с земель региона Немана и Двины — это, например, Сапеги, Ходкевичи, Воловичи.

Марцели Краевский. Софья Гольшанская, портрет XIX века.

Из всего этого следует, что предки белорусов, вне всякого сомнения, правили ВКЛ.