Город имени меня (СИ) - Ру Тори - Страница 3

Невзирая на непогоду, посетителей много и сегодня: дети капризно кривятся, выковыривая из сдобы изюм, жирный дядька, двумя руками вцепившись в шаверму, вгрызается в ее сочную мякоть и, причмокивая, самозабвенно жует.

От голода сводит скулы, я давлюсь обильной слюной и едва остаюсь в сознании — впредь не буду воротить нос даже от недосоленных столовских щей.

Не покидаю наблюдательный пункт и смиренно жду — рано или поздно найдется зажравшийся жлоб, который не доест картошку фри, оставит на подносе пару наггетсов, надкусанный пирожок с вишней и недопитый молочный коктейль.

Я не гордая. Мне не в падлу.

Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Уязвленное самолюбие горчит на языке, разрастается до ненависти и обжигает нутро почище попавшего на рану змеиного яда.

Вконец хреново еще и оттого, что в нескольких метрах, за плетеной загородкой, расположилась компания молодежи — яркой, разношерстной, беззаботной, веселой.

Невольно залипаю на них: разноцветные патлы, шмотки крутых молодежных брендов, широкие улыбки, громкий, искренний смех. Довольно милый увалень слегка виноватого вида, нервный дерганый тип с зеленым хаером и хрупкий нежный ангелочек. А с краю, расслабленно откинувшись на спинку пластикового стула, сидит бледный брюнет в черной ветровке.

Он тоже вовлечен в общение — внимательно слушает, задает вопросы, подробно и обстоятельно отвечает, но все равно находится будто бы вне беседы и выше всех остальных.

Аристократ. Таких я обычно стараюсь не видеть — все равно ничего не светит.

Парень задумчиво барабанит по столу черными ногтями, элегантно смахивает роскошное каре, и идеально красивое, словно выточенное из мрамора лицо приковывает к себе все мое внимание и мысли. Даже отсюда, с расстояния нескольких метров, я утопаю в зеленых расфокусированных глазах, и сердце замирает — сладко и больно. Что же, вашу мать, происходит с человеком, когда он подходит близко и смотрит в упор?..

Сглатываю очередную порцию слюны, борюсь с легким головокружением, глубоко дышу. И наконец замечаю вульгарно раскрашенную томную телку на стуле справа. Она подается вперед, буквально разложив сиськи на столешнице, подпирает ладонью подбородок и обкуренно улыбается. Отрешившись от всего земного, красавчик плотоядно вглядывается в ее глубокое декольте и изрекает:

— Май дарлинг, кажется, ты опять забыла дома лифчик.

— Специально для тебя, дорогой. Специально для тебя...

Дергаюсь, как от плевка и заливаюсь досадной позорной краской.

Ками, Никодим, Дейзи...

Эти идиоты гораздо старше, но обращаются друг к другу по кличкам. Наверняка учатся в престижных универах, сидят на мамкиных шеях, поэтому до сих пор и бунтуют — чего стоит один их претендующий на оригинальность внешний вид.

Я тоже когда-то хотела поступить в вуз, на дизайнера. Общаться с интересными людьми, поглощать новые знания, творить. Училась в школе почти на отлично, но... после девятого отправилась осваивать профессию повара-кондитера — куда более полезную и практичную.

А период булавок в носу и вовсе прошел стороной — не до протестов, когда полагаешься лишь на удачу и собственные силы.

В конце концов, пришло смирение: я никогда не вознесусь к звездам, моим именем не назовут город. А красавцы с одухотворенными лицами предпочтут красивую богатую стерву, а не меня.

Порыв ветра с хохотом проносится над крышами, застревает в кронах и обреченно затихает, парень с каре как по наитию поворачивается, перехватывает мой взгляд и, прищурив волшебные глаза, надменно усмехается:

— Эй, пацан, что-то интересное написано на моей роже?

Секунды растягиваются в бесконечность, где-то на фоне шумят деревья, урчат моторы машин, раздаются неразборчивые разговоры. Безмятежный взгляд шарит прямо по душе, и я не могу понять, как такое возможно.

Всевидящие зеркала и яркие лампы... они снова окружают меня. Выхватывают из сумрака комплексы, страхи и сомнения, надежно спрятанные в потайных углах и безжалостно вытягивают на поверхность.

"...Кто ты, Кира?.. Дочка алкоголика, голодная и нищая воровка с внешностью куклы из коллекции Монстр хай. Он видит твой уровень..."

Ошалело моргаю и задыхаюсь от невыносимого стыда.

Компания притихла, в недоумении таращится — кто-то продолжает медленно жевать, кто-то застыл с набитым ртом. Томная деваха покровительственно усмехается. А красавчик, высокомерно вздернув подбородок, ждет ответа.

Мне не нравится его взгляд.

Так — с жалостью, омерзением, опаской — смотрят на медведку, огромного паука или иную ползучую мразь. И это, черт возьми... больно?..

"...А чего ты хотела? Неужто любования?"

Смешно, конечно. Но именно его я и хотела.

Ослабевшие пальцы сжимаются в кулаки. Сильнее, чем коверканье моего имени на мужской лад, задевает и бесит, когда меня принимают за мальчишку!

— Мне повторить? — Придурок подается вперед. Только что, сама не ведая как, я пропустила от него болезненный удар, но, к счастью, от ударов под дых отхожу быстро.

Ненавижу высокомерие в любых проявлениях. Ненавижу таких, как он.

Ярость, замешанная на смертельной обиде, окончательно отключает закоротивший разум и пятибалльным цунами вздымается в груди.

— Да, написано! — Изрыгает мой онемевший рот. — Что ты — слепошарый мудак!

Я смачно харкаю под ноги и от всего сердца показываю недоделанному аристократу фак.

— Доволен? А теперь — отвали.

Повисает тишина. Его идеальная физиономия вытягивается, на щеках проступают бордовые пятна, а у разношерстных товарищей случается ступор. Только сисястая — видимо, в силу отсутствия мозга — подмигивает мне и звонко смеется.

Он грохает кулаками по хлипкому столику, резко встает, опрокинув стул, перешагивает низкое ограждение и направляется к моей скамейке. Словно в слоумо.

...Высокий, стройный, с походкой модели...

...Даже ветер, который едва не вырвал мне патлы, развевает его волосы эффектно и красиво, как в рекламе гребного шампуня...

...Кира, у тебя поехала крыша...

Новый порыв ветра вкатывает отрезвляющую оплеуху, и я съеживаюсь. Придурок слишком близко, а намерения у него явно не добрые.

Вскакиваю и, пробуксовав грязными подошвами по комьям земли и шелухе семечек, несусь прочь по площади, но драгоценные секунды потеряны.

Он в два прыжка догоняет меня, хватает за рюкзак и бесцеремонно, рывком, разворачивает:

— Я не понял. Что это было, пацан?

Веки предательски щиплет. Ну какой, блин, я тебе пацан?..

В иных обстоятельствах я бы врезала обидчику в челюсть так, чтоб тот взвыл, но с этим... принцем... отчего-то теряюсь. Виной всему обостренное чувство прекрасного. А он — ни больше ни меньше — похож на эльфа, героя аниме или одного из бледных вампиров сумеречной саги.

"Кра-а-аш..." — с придыханием сказала бы Геля.

Слава богу, я не Геля. И, присев, успешно выворачиваюсь из его цепких клешней.

— Пошел на хер! — получается пискляво и не устрашающе. Замахиваюсь с правой, но он проворно отклоняется в сторону, и мои ободранные костяшки рассекают воздух в миллиметрах от точеной скулы.

Я тут же отшатываюсь. Извинения едва не срываются с языка.

Он... другой. Не из моего мира...

Совет отца бить первой всегда был в кон, но едва ли уместен здесь и сейчас.

К несчастью, красавчик не испытывает подобных сантиментов — мгновенно ловит и фиксирует мои запястья, делает подсечку, заваливает меня на асфальт и садится верхом. В таком положении уже не воспользуешься лезвием и не вдаришь между ног.

В таком положении остается молить о пощаде.

— Извинись! — требует придурок, но я упрямо мотаю головой. Он смотрит на меня, но сквозь меня. От него классно пахнет. А под теплыми пальцами, сковавшими запястья, пробегают разряды тока.

"...Молодец, Кира. Мо-ло-дец!

Незнакомый взрослый парень, оскорбленный в лучших чувствах, сидит на тебе, а его примажоренные друзья, покинувшие кафешку, перекрыли пути к отступлению. Угадай, что они с тобой сделают?.."