Избранные Луной (СИ) - "Чинара" - Страница 10

Я медленно и почти бесшумно делаю пару шагов, намереваясь удивить своего преследователя, но удерживать это становится сложнее. Что-то лопается, и я не успеваю увернуться, когда альфа резко прыгает на меня. В мгновение ока я оказываюсь прижата к земле. В глазах мужчины нет радости, в них плещется напряжение и беспокойство.

— С тобой все в порядке?

— Да, — волки не мурлычут, но звуки из моего рта невозможно описать иначе. Моя рука поднимается к его щеке, гладит, а затем движется выше и проникает в густые волосы волка.

— Как ты это сделала? — спрашивает мужчина, но я лишь пожимаю плечами и прошу:

— Поцелуй меня. — он слегка хмурится, лучи солнца усиливают свой блеск, мы будто во вспышке света. Альфа наклоняется, и я прикрываю веки в ожидании встречи наших губ.

Громкий звук вторгается в солнечную картину моего сна и лицо склонившегося надо мной мужчины расплывается. Несмотря на это, я пребываю в приятном состоянии и сладко потягиваюсь, выплывая в реальность из блаженной дремы. Медленно поворачиваю голову влево и приоткрываю глаза. В своей кровати я нахожусь одна.

Мое мечтательное состояние начинает мерцать вспышками колкого разочарования, сталкиваясь об острые углы действительности.

Он ушел…

Конечно, он ушел.

Странно, что он вообще приходил.

Может, хотел поставить эксперимент, а затем разочаровался? Увидел, как я пускаю во сне слюни или услышал мой вполне возможный со слов Мэйса храп и ужаснувшись покинул мою спальню?

Или, может, мне он просто померещился?

Показался моему больному разгоряченному воображению?

Мысль обжигает одной только возможностью своего существования, и я начинаю умалишенно нюхать простыни. А затем с постыдным скулежом падаю лицом на кровать. Его запаха нет. Я его не чувствую.

— Еще раз возьмёшь мои серьги, закопаю! — слышится в коридоре угроза Мэг. Она определенна обращена к Лу. И снова следует звук, будто кто-то повалил на пол мешок, наполненный килограммами молодого картофеля.

Сколько сейчас время, раз девчонки уже начали свои реслинговые бои?

Смотрю на часы и удивлено поднимаю брови. Ничего себе, я проспала до десяти утра и меня никто не разбудил. Надо спешно собираться и спускаться вниз, может еще успею к остаткам завтрака.

Приподнимаюсь на локтях, а потом зачем-то снова решаю попытать удачу и притянув к носу простыню, делаю глубокий вдох.

— Нюхаешь собственное постельное белье? — насмешливый голос сестры заставляет вздрогнуть. Алекс бесшумно придвигается ко мне, — А мне казалось, что ночью тебе стало лучше.

— Ночью? — удивленно переспрашиваю. — Ты заходила ко мне?

— Да, — кивает и садится рядом. — Ты очень сладко спала. Я хотела проверить, спала ли твоя температура, и убедившись, что тебе лучше, ушла. Мама сказала, что тоже заходила тебя проведать и не обнаружила никаких симптомов жара.

— И мама заходила? — в ужасе говорю я.

— Конечно, ты так горела вчера. Не думала же, что мы не будем беспокоиться о твоим состоянии? Странно еще, что мама не вызвала Эртала.

— Д-да, конечно. — мысли путаются и никак не хотят выстроиться в ровную линию. Если мама и Алекс заходили, они обязательно бы почувствовали… и даже увидели… а значит. — Я спала одна. — зачем-то произношу вслух.

К счастью, Алекс мои слова воспринимает иначе.

— Ты же сама сказала не оставаться с тобой.

— Да-да, все верно.

— И твой запах, кстати, был убийственным — беззлобно ухмыляется.

— В каком смысле?

— Да не пугайся ты так сразу. Это, наверное, из-за болезни или жара, но, когда я заходила ночью, в твоей комнате пахло… более концентрированной тобой что ли. Даже не знаю, как объяснить. Словно в твоей постели лежало сразу десять штук тебя. — она улыбается, а затем прикрывает глаза, и я наблюдаю, как шевелятся крылья ее носа, — И сейчас тоже ощущается. — наклоняется ко мне. — Хотя, это все еще твой обычный запах.

— А только мной пахнет в комнате? — спрашиваю и замираю, услышав ее уверенное:

— Нет. — мое сердце нервно дергается. — Еще мамины духи от Valentiono. — морщит нос волчица. — А еще к моим Armani пристают.

Расслабление и разочарование создают удивительный коктейль, разливающийся по телу.

— А почему меня никто не разбудил?

— Чтобы ты как следует отдохнула. Ты встанешь к завтраку или тебя покормить с ложечки?

— Встану. Я прекрасно себя чувствую.

— Вот и славно. Мы с Мэйсом не ели, ждали тебя. Брат достал нытьем пойти к тебе, но Рикарда только мне разрешила побыть феей-нянькой. — довольно потирает ладони Алекс и садистки продолжает, — Брат почти выл от расстроенных чувств. Хорошо Оуэн на него рыкнул и быстро заткнулся.

— Вижу, ты сегодня особенно мило настроена к своему близнецу. — замечаю с улыбкой и, стараясь не выдать волнения, которое предательски выскальзывает из голоса, спрашиваю, — А Оуэн разве не уехал вчера?

— Да, — кивает сестра, — А ты разве не спала? Если бы я знала, то посидела бы с тобой. Я ему звонила, кстати, узнать, что за лекарства он тебе давал, когда пришла первый раз и увидела, что у тебя снова жар.

— И что?

— Спросил, как ты — она улыбается и тут же отводит глаза.

— И?

— Ничего.

— Алекс?

— Велел не давать тебе ночью никаких лекарств.

— Понятно. А Патриция?

— Оуэн отвез Патрицию в отель, сам потом поздно ночью вернулся. Объяснять нам ничего не стал, у его невесты какие-то срочные дела возникли. — она таинственно ухмыляется, — Мэйс говорит, они, наверное, так громко трахаются, что даже в нашем огромном доме мешали бы всем спать, Оуэн ведь сильнейший на сегодняшний день альфа, вот они и решили сделать свои дела вдали от родственников. Конечно, это несусветно тупое предположение, но имеет место быть.

Она его невеста – повторяю в собственном сознании, в то время как слова Алексы врезаются в мою грудную клетку острыми иглами, направляя соленые реки прямиком хлынуть из глаз.

И вполне нормально, что он ее… он ее… моя внутренняя машина-убийца безжалостно уничтожает любые картины, навязчиво появляющиеся перед глазами, в которых он ее… она удаляет их моментально, иначе они сломят меня прямо здесь и сейчас.

Эта дурацкая связь колотит изнутри и несмотря на то, что волчица давно покинула меня, где-то, словно в далеком и холодном лесу я слышу протяжный вой, в котором четко различаю: «он мой».

— Ты побледнела. — голос сестры и ее ладонь, опустившаяся на мой лоб, приводят в реальность.

— Это потому что я голодная! — надеюсь моя улыбка не похожа на жалкую пародию. Резко вскакиваю с кровати и двигаюсь к ванной комнате. — Приму быстрый душ и спущусь. Мне неловко, что вы с Мэйсом ходите с утра голодные из-за меня. А Оуэн, наверное, уехал подарить своей невесте жаркий утренний секс? — я играю в странную и горькую игру сама с собой, пока произношу одну единственную фразу, но испытываю гордость от того, что голос не дрожит, напротив, он наполнен странным ехидством.

Ответ меткой стрелой вонзается в спину и подкашивает ноги, которые целых несколько секунд до этого чувствовали себя уверенно.

— Нет, он еще в доме. Сидит в гостиной с мамой. Такое ощущение, будто она не сына своего встретила, а звезду футбола в доме заперла и нещадно его интервьюирует. А девочки прихорашиваются. Брат обещал съездить с ними по магазинам, и эти две полоумные чуть не поубивали друг друга, борясь за место на переднем сидении.

— Ясно. — бросаю я, скрываясь за дверью ванной, за которой разрешаю волнению захватить мое тело.

Запираясь в ванной, сбрасываю с себя пижаму и залезаю под душ. Разрешаю все ещё немного сонному телу ощутить ласковые прикосновения тёплых струй, а затем резко выкручиваю кран и переключаю горячую воду на холодную.