Н 4 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 22

— Риска нет. Просто ставь на наших. — Он улыбнулся. — Сегодня выручка будет не очень, потому что мы в фаворе.

Три месяца мы бились, и вот наконец долгожданное «мы в фаворе»!

Путь до стадиона занимал семь минут: дворами — до трассы, потом — по мосту через железную дорогу, и мы на месте.

— Погодите, — крикнул Погосян, — я в магаз — воды куплю. А то сушит чего-то.

— И мне, — попросил Клык.

— Всем возьми, — сказал я.

Гонец скакнул на порог и исчез в магазине, а мы остались стоять под березой, оккупированной щебечущими воробьями и горластым скворцом.

Людей на улице было мало, все уже разошлись по рабочим местам, дети засели за школьные парты, потому пристальный взгляд проходящего мимо мужчины в кожаной коричневой куртке заставил насторожиться. Встретившись со мной взглядом, он поспешно отвел глаза и ускорил шаг.

О нас стали писать в местных газетах. Может, он просто узнал меня? Нет, что-то не то. Я сосредоточился на его желаниях, пока он не ушел далеко, и считал странное: больше всего на свете он хотел, чтобы эти двое наконец ушли.

«Эти двое» — Микроб и Клыков. Ему нужен я. Но зачем? Отойдя метров на пятьдесят, он обернулся. Что ему нужно? Кто это может быть?

— Пацаны, мужика в куртке видите? — проговорил я, провожая взглядом топтуна.

— Ну? — сказал Микроб. — И че?

— Он нас пасет.

Это услышал подоспевший Погосян, раздал стеклянные бутылки с водой.

— Кто пасет? Кого пасет?

— Вон тот мужик. — Микроб кивнул вперед.

Мужик явно не был профессионалом, потому что обернулся снова и окончательно себя выдал. Сообразив это, он ускорил шаг и свернул во дворы. Погосян аж пить передумал, затанцевал на месте и предложил:

— Давайте догоним и нахлобучим?

— Ну ты дурак! — сказал Микроб. — Может, это просто болела, а подойти стесняется. Да и мало ли чего он хочет. Вот что мы ему предъявим?

— Да, — изрек Клык, — Федор прав.

Я не стал говорить, что этот мужик зачем-то хочет остаться со мной наедине — не признаваться же в своих способностях. Это все успех. Завистники, ненавистники, фанаты и фанатки плодятся в чужом успехе со скоростью мух-дрозофил.

В конференц-зал наша четверка прибыла последней, за две минуты до начала пятиминутки. Здесь многое изменилось: исчез весь хлам, появились мотивирующие плакаты, стол, удобные стулья, причем их было больше, чем нас, и это намекало, что в команде будут появляться новые люди. Еще добавились огромная магнитно-маркерная доска и портрет Павла Горского, взгляд которого будто бы говорил: «Только попробуйте проиграть!»

Лев Витаутович все время присутствовал на пятиминутках, вникал, причем интерес у него был какой-то свой, технический.

Ровно в десять Сан Саныч окинул нас взглядом — как цыплят пересчитал.

— Все собрались? Начинаем. Итак, семнадцатое апреля, «Спартак» из Нальчика… Что-то вы какие-то подозрительно спокойные и довольные. Уверенности набрались, да? — Взгляд его стал тяжелым. — Расслабились? Не расслабляться! Нельзя недооценивать противника, многие за это поплатились. Переходим к повестке дня. Наша задача — раскатать спартачей, забить по максимуму, а это у вас получится, не сомневаюсь.

Из наших тоже никто не сомневался. Тем более мы — дома.

Играть на своем поле легче, будто сама земля помогает. Появляется уверенность. Еще и болелы с самого утра роятся у стадиона, смотрят на нас из-за ограждения, машут серебристыми флагами с изображением титана. Но теперь этот титан не подпирал небосвод, а тянул вперед руку, на которой желтел огонь. Кто их надоумил изменить рисунок? Или так было изначально?

Перед обедом ко мне подбежал уже знакомый болела с оспинами (кто его сюда пустил, интересно?) и проговорил, улыбаясь от уха до уха:

— Александр Нерушимый… Брат, можно тебя щелкнуть? Чисто для истории.

— Можно, — улыбнулся я.

— Мяч возьми, вот. Ага. — Он принялся бегать вокруг с телефоном.

Похоже, у нашей команды появился фотограф. К нам подошел Витаутович, подождал, пока парень закончит, положил ему руку на плечо и представил:

— Это Олег, наш преданный болельщик. Олег, завтра у тебя будет профессиональный фотоаппарат и постоянный пропуск. Добро пожаловать в команду!

В столовую мы шли вместе с Витаутовичем. Я вспомнил об утренней слежке и сказал:

— Утром за нами был хвост.

Тирликас остановился, посмотрел в упор.

— Уверен?

— Да. Его намерения неясны, понятно только, что они недобрые. Но смерти или чего-то подобного он мне не желал.

Ему можно такое говорить. Он поймет и не станет задавать лишних вопросов.

— Надо разобраться. Как ты почуял?

— Он подошел слишком близко.

— Это хорошо. — Задумавшись ненадолго, Витаутович продолжил: — Как тебе фотограф?

— Хм… мне кажется, он криворукий и… не очень умный. Не лучше ли нанять профи?

Витаутович растянул губы в вараньей улыбке.

— Научится. Он преданный, это главное. Ты понял, о чем я говорю?

Я кивнул.

К началу матча трибуны были заполнены. Наверное, наш стадион отродясь не видел столько народу, а мы — не купались в лучах обожания. Вспомнился бой с Васютиным, когда я был уверен, что укатаю его, но он чуть горло мне не перегрыз. Да и нашу команду до недавних пор никто всерьез не воспринимал. Вдруг у гостей козырь в рукаве?

В общем, Димидко нас накрутил, и мы готовились отбиваться, но команда соперника не удивила. С первых же минут наши пошли в атаку и могли бы забить, но вратарь отбил мяч, а потом они безо всякой цели катали кожаного по своей половине поля, чтобы загонять наших напов и усыпить нашу бдительность.

Что ж, тактика ясна, мы примерно так же тянули время с динамовцами Лиловска. Спартачей вполне устроит ничья, а нас — нет.

— Работаем! Цент, включаемся! — орал Димидко.

И вдруг — длинный пас их напу. Рывок к нашим воротам. Подключаются наши зашитники, отбирают мяч и, когда игроки всей толпой ломанулись на нашу половину поля — длинный пас Погосяну, рвущему вперед, обходящему защитника… Ай, красавец, Мика, жми!

Навстречу ему мчит еще один. На Рябове висят двое, и тут наш краек, Бурак, делает рывок, обходит полузащитника… Но Мика его не видит… Или видит… Видит! У него, мать его, на спине глаза! Пас назад, открытому Бураку, тот бьет с дистанции — слабо бьет, вкось и вкривь, явно мимо ворот.

И тут чертом из табакерки выскакивает Микроб, бьет по мячу — он летит в ворота по немыслимой траектории. Вратарь прыгает, но не дотягивается.

Ай да Микроб, красавчик! Гол!

А в первом ряду, отсюда видно, скачет от счастья Лера, машет флажком. Микроб, растопырив руки, как самолет, летит по полю. Потом останавливается и посылает ей воздушный поцелуй. Вот она, сила любви.

Грохочет комментатор. Грохочут трибуны.

Второй гол забили в первом же тайме, и опять отличился Погосян. Третий мяч, от Рябова, вратарь отбил.

Во втором тайме наши играли расслабленно, атаки деморализованных спартачей разбивались о наших защитников. Лишь под конец матча мне пришлось поработать и отбить один вялый мяч, причем он летел мне прямо в грудь.

О, как ревели болельщики, как они рукоплескали! И ровно после финального свистка хлынул дождь. Он словно берег нас, а теперь понял — можно! На трибунах начали расцветать зонты.

Все остались довольными, даже Витаутович хлопал каждого по спине и хвалил. Только Димидко злился, а потом устроил нам десятиминутную выволочку за то, что мы расслабились. Могли же ведь еще забить! Слепни, трутни, поползни, мать нашу растак!

Приглушенная его претензиями радость разгорелась, когда мы вышли из стадиона, и нас окружили болелы. Давно не видел такого премноголикования. И теперь стало ясно, почему титан на флаге больше не держит небосвод: это Прометей, и он протягивает болельщикам пламя надежды.

Звонкий женский выкрик заставил меня обернуться.

— Саша!

Я завертел головой и увидел пробирающуюся сквозь толпу болел Лизу. Зонт в такой толчее не помогал, ее волосы промокли и прилипли. Я протянул ей руку, рывком вытащил к себе, обнял, закрывая от тянущихся рук, по которым хлопали титановцы.