Иного не желаю. Часть третья (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 27

Я всегда плохо контролировала себя в полнолуния, а тут ещё такой стресс.

— «Оборотень никогда не обидит свою пару», — словно на ухо прошептал мне всё тот же противный голос. – « Большой серый волк млеет от нашего присутствия, нам нечего бояться».

Ох, конечно… КАРАУЛ!

 Я хотела было упасть на кровать, но, к сожалению, моё положение этого не позволяло – пришлось аккуратно улечься на постель и, раскинув руки в разные стороны, представлять, что я сейчас нахожусь в открытом, ласковом море… качаюсь на волнах.

Только вот цифры почему-то упорно не хотели считаться даже на латыни.

Да и вообще, после того, как первый испуг прошёл, я как-то вдруг перестала бояться своего будущего в стае, даже слово «клетка» теперь не пугало меня так сильно…

Я громко дышала, прокручивая в голосе наш разговор с Валуа.

Что-то не сходилось.

 Он сказал, что « мне не надо ни о чем беспокоиться», но не сказал, что никто не посадит меня в клетку. Наоборот, он добавил, что это «наказание для самок, которые заслужили смерть». Но я ведь, по его мнению, предала его своим побегом. Выходит, что мне ещё как надо было тревожиться о своем будущем. Особенно если учесть, что здесь, внутри его стаи, действуют его законы.

Но паники почему-то не было.

И, закрыв глаза, я наконец-то догадалась, что это.

Стокгольмский синдром.

Я невольно стала ассоциировать себя с мучителем.

 Возле меня кто-то противно захихикал, но я не стала обращать на это внимание.

В самом деле, я ведь по отцу оборотень, а значит, то, что во мне проявляется, всего лишь моя вторая, естественная часть – к сожалению, не способная к разумному анализу, но… это ведь оборотни, а они наполовину животные.

Я вытянула руку вверх, с интересом наблюдая, как когти на моей руке медленно превращаются в нормальные человеческие ногти.

Удивительно… Я так долго боролась с этим: закрывала себя в ванной, сидела на жёсткой диете, не позволяла себе ни отношений с мужчинами, ни даже лишнего бокала вина, а...

…стоило мне признать у себя наличие второй – животной – половины, как эта самая половина перестала меня донимать. Разве такое может быть?

И это было первая радостная новость за целый день.

Тая

Я давно заметила, что в русских сказках, когда герои оказываются в сложном положении, у них всегда «утро вечера мудренее»: за ночь герой или героиня проспится, очистит свою «кэш-память» и примет новое решение незамутненной головой…

Но у меня ничего не вышло.

Ни на следующее утро, ни на выходных, ни в последовавший за выходными понедельник.

Проснувшись очередным утром в объятиях Этьена, я искренне пыталась представить, как дальше жить – но ничего не получалось.

Валуа раскинулся на кровати рядом со мной: большой, мощный, горячий… и восхитительно пахнущий.

Я даже немного поддалась вперед, чтобы понюхать его.

А он резко дернулся и, схватив меня за шею, прижал к себе – так, что моя щека оказалась прижатой к его голой груди.

— Спи, Тая, — пробурчал Этьен и, зарывшись в мои волосы носом, снова затих во сне.

А я так и осталась лежать, прижатая к его телу, пытаясь настроить себя на единственное правильное решение: действовать последовательно и логично.

Этьен один раз меня уже обманул. И сейчас мне как-то не верилось в его резкое «прозрение».

—Спи, — повторил уже по-французски Валуа. – Иначе опять будешь чувствовать себя плохо.

Заботливый… хм.

Этьен вообще как-то незаметно, но вместе с тем очень сильно изменился, вернув себе за короткий срок обличье любящего мужа. Которого я продолжала сторониться, опасаясь поверить снова.

Но вместе с тем, отчего-то не верилось, что ТАК можно играть – через взгляды, через прикосновения… даже через попытки подстроить своё расписание под моё.

Теперь Этьен неизменно присутствовал на всех тех занятиях, которые возобновились по его приказу.

Их было немного, но каждое из них мы проводили вместе.

Он помогал мне выучить прошедшие времена французского языка, поправлял учителя истории во время лекции о средневековой Европе и, кажется, вместе со мной подсмеивался над странными привычками французов во время занятий по этикету.

Но самым странным было то, что Этьен вообще перестал придираться к моему внешнему виду.

Честно сказать, даже если бы ему что-то и не понравилось, вряд ли бы моё состояние позволило бы мне надеть «правильную» одежду, но всё равно… отсутствие злых издёвок радовало.

А в пятницу Этьен вообще выкинул фортель: пригласил меня в кино. Кинотеатр, правда, располагался в самом замке (у них даже и такое имелось). Разумеется, не обошлось и без запретов: колы мне выпить так и не разрешили (вредно же!); но вот два огромных полосатых ведра со сладким и солёным попкорном на выбор вместе с только что отжатым апельсиновым соком привезли на небольшой тележке к самому началу фильма.

—А что за фильм? — спросила я, разглядывая титры на французском и безуспешно пытаясь успеть прочитать хотя бы одну целую фразу. Лизнув меня в шею, Этьен довольно рассмеялся.

—Тебе понравится. Про оборотней.

Отмерев от странного почти поцелуя, я с опаской посмотрела на Валуа.

—П..про оборот..ней?

— Ага, — закинув горсть ещё теплого попкорна в рот, кивнул Этьен. – Комедия.

И да, это оказалась просто комедия, которую мы просто посмотрели. Так, что мне даже понравилось.

Кино оказалось неплохим, правда, я не понимала большую половину диалогов, но под моим боком сегодня имелся добродушный француз, легко справляющийся с трудностями перевода.

 Хотя мой французский, по словам учителя, был и не совсем безнадёжным. Не знаю, что больше сыграло тут свою роль: то, что я в прошлом феврале зубрила этот язык как ненормальная или просто тот факт, что испанский язык являлся ближайшим родственником французскому.

Правда, сам Этьен считал, что я не забыла его родной язык потому, что почти всё это время он продолжал со мной заниматься самостоятельно – и я даже хотела запротестовать, мол, такого никогда не было…

…. А потом вспомнила, как он читал мне и нашей малышке книги. Полгода! Целых полгода он заботился обо мне в Испании. И хотя это всё оказалось ложью и простой выдумкой Валуа, мне было сложно забыть те моменты.

Когда он меня, ослабленную, таскал на своих руках.

Как он меня мыл.

Кормил.

Рычал на Баевских врачей, требуя добавить в мой рацион мяса… В конечном итоге, он оказался прав.

А пока я себя чувствовала плохо, он развлекался с девицами…  

Внутри меня что-то протяжно заскулило, так, что я тут же расплакалась, насорив попкорном вокруг себя.

— Таис? Что случилось? – нахмурившись, Этьен пытался заглянуть мне в глаза, но я прятала он него свой взгляд, так как чувствовала: если он я этого не сделаю, он прочтёт мои мысли. – Тая?

Меня легко приподняли над диваном и пересадили к себе на колени – так, как будто я почти ничего не весила.

— Если тебе не нравится кино, то давай его поменяем… или вообще выключим, — прошептал Этьен, водя носом по моей шее.  Он не приказывал – спрашивал.

Будто это не он ещё несколько дней назад насильно заставил меня наблюдать секс, находясь при этом в непосредственной близости от занимающейся этим парочки!

—Почему ты такой добрый? – спросила я, не выдержав.

– О чем ты? – Этьен немного отстранился, чтобы заглянуть мне в лицо.

 —Об этом, — обвела я рукой «домашний» кинотеатр. – Ты не злишься, не придираешься, не ругаешь меня.

Этьен недоумённо моргнул.

—Тебе это хочется?

—Нет! – заглянув в зеленые, как будто понимающие меня, глаза, я уже окончательно разревелась.

— Тая…

—Нет! – замотала я головой. – Конечно, нет! Просто я не понимаю, я боюсь…

—Чего? – его губы осторожно снимали солёные слезы с моих щек. – Расскажи мне всё о своих страхах, милая.

А я в этот момент не понимала, как в одном мужчине могут уживаться две противоречивые личности. Не волк и человек, а безжалостный садист – мучитель и нежный муж, заботящийся обо мне.