Иного не желаю. Часть третья (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 23

Оборотни – не чудовища. Это всего лишь другая раса. Мы любим своих избранников, обожаем своих детей и также как люди, заботимся о родителях. Да, в отличие от людей, истинные пары оборотней не могут жить друг без друга: если в паре нет мира, то рано или поздно война заканчивается всеобщим поражением. А ещё мы стайные животные – и потому иерархия в обществе куда больше значима, чем у людей. Мы – не хуже. Мы другие….

Отцепившись от Этьена, я заглянула в его сверкающие зеленые глаза.

— Откуда такая смелость, Тая? — улыбаясь и гладя меня по волосам, поинтересовался Этьен.

— Не знаю, — глупо улыбаясь, ответила я.

Я и правда не знала, откуда вдруг всплыло во мне это желание «пойти рыкнуть» на Валуа. Да и мой собственный оборот… обычно, я не могла контролировать свой облик только во время полнолуний, но так чтобы не отдавать отчета своим действиям с самого утра, безо всяких причин – такого со мной ещё не бывало.

— Моя смелая волчица, — прошептал мне на ухо Этьен, не преминув при этом поцеловать это самое ухо. – Вкусная, сладкая девочка, которую мне хочется съесть прямо здесь.

— Эмм… — я игриво фыркнула и снова сама, по своей воле потянулась к Валуа. Но тут женский крик, раздавшийся с лестницы, заставил меня резко очнуться.

Марк грубо тащил по лестнице, держа за волосы, полностью обнажённую женщину.

—Заткнись стерва, — рявкнул Марк, с силой дернув волосы женщины… та некрасиво пролетела вперед, громко причитая.

—Куда ты её? – спросил Этьен абсолютно спокойным, будничным тоном.

— После всего, что она сделала, это тварь достойна охоты…

— Я же сказал, никакой казни, — напомнил Этьен, зачем-то при этом добавив: — Самка.

— Поэтому вместо казни пускай гниет в клетке. — Марк тяжело вздохнул и пнул обнажённую красавицу по изящной точёной ножке. – Слышишь, сучка? За своё дерьмо будешь обслуживать наших ребят.

— Merci, merci, —шептала девушка, кинувшись целовать ноги Этьену. А когда она подняла голову, то я узнала её. Это была Джюли – та самая блондинка, которая издевалась надо мной в день приезда.

Только теперь эта высокомерная француженка сломленной куклой валялась в ногах у Этьена.

Страшное зрелище!

Клетка… обслуживать… сучка…. – эхом отдались в моей голове слова Марка.

Я почувствовала, что начинаю медленно оседать на пол.

А потом всё исчезло.

Этьен

В нашем мире осталось слишком мало вожаков.

Уже давно Альфе за счастье было иметь хотя бы одного наследника… пусть и не прямого. Племянники, двоюродные кузены, просто какая-то далёкая родня — главное, чтобы наследник обладал силой Альфы.

Без вожака ни один бета долго не удержит оборотней, не остановит одичание, не спасёт того, кого ещё можно спасти.

Альфы… да, мы обеспечивали порядок в стаях, мы держали оборотней под контролем, но мы и служили им, кладя на алтарь нашего служения собственную жизнь. Вожаки, не встретившие истинную пару, редко доживали до старости, превращаясь в одичалых ещё на середине своей жизни.

 Поэтому-то отец, зная, что ему не посчастливилось встретить свою истинную пару, с самого раннего детства готовил меня к наследованию стаи.

Но всё равно, это произошло слишком рано.

В ту ночь я играл в машинки, когда внезапно почувствовал что… что я стал сильнейшим самцом в стае. Это я-то — щенок, который тогда ещё не мог даже полностью обернуться.

Не понимая, что происходит, я отшвырнул машинки в сторону и побежал к отцу.

Слуга не хотел меня пускать, но мне хватило всего лишь небольшого рыка вожака, чтобы он повиновался…

Я горько ухмыльнулся, поняв, что не вспоминал об этом моменте с того самого вечера. Получается, не просто так Луна Оборотней решила отдать под мою опеку Баевского воспитанника: не сильно мы с ним и разнились.

… я нашёл отца в гостиной. Он к тому времени уже позаботился о себе. Умирая, но при этом всё ещё сохраняя остатки разума, отец сухо рассказал мне о грехах моей матери.

— Она вытравила из своего тела твою сестру… И твоя болезнь – это был яд.

— Почему? – спросил я, ещё не особенно вникнув в слова отца.

— Она встретила свою истинную пару и пожелала избавиться от всех нас.

Отец захрипел, и я, подойдя к нему ближе, взял его за его окровавленную руку.

Отец умирал — ему пришлось свести счёты с жизнью, чтобы не отдать своё тело одичалому, и я всё это время молча стоял рядом с ним, держа его за руку… Под дикие крики моей матери.

Она то ли услышала, то ли почуяла меня – и теперь кричала, требуя выпустить её на волю.

Когда отец окончательно затих и разжал мою руку, я пошёл на звуки материнского голоса — самое естественное, что мог сделать ребенок, только что потерявший одного из родителей.

Мать… в полумраке комнаты я увидел её руки, которые она просовывала сквозь кованые прутья клетки.

— Сынок… Этьен, дорогой, иди, выпусти свою мамочку. Твой отец сошёл с ума, он просто…

Я послушно подошёл к отцовской кровати и присел на корточки, чтобы встретиться с матерью взглядом.

Она плохо выглядела. Всегда нарядная, высокомерная герцогиня Мадлен де Валуа сейчас напоминала нищенку-попрошайку: спутанные волосы, грязное, замызганное платье…

Только улыбка по-прежнему была мамина.

— Этьен, сыночек, выпусти меня, — дотянувшись до меня через прутья клетки, она гладила меня по лицу, мягко приговаривая. – Твой отец был не в себе, он помешался… ты же знаешь, как это бывает с оборотнями…Но это ничего. Как только ты меня выпустишь, мы найдешь Патрика – и все вместе на время уедем из этого замка. Слышишь, сыночек?

— Какого Патрика? – спросил я задумчиво. – Сегодня одного казнили по приказу отца.

— Что?????— любящее лицо моей матери исказилось до невероятной степени. На меня смотрела кровожадная, разъяренная волчица. – И ты, маленький ублюдок, ничего не сделал??? Дерьмовый мальчишка! Как жаль, что ты выжил! Видимо, яд был недостаточно сильным!

Она всё говорила, говорила, и говорила, в то время как её когти всё глубже впивались в моё лицо.

Но я всё же вырвался.

И понял, что отец был абсолютно прав.

Что тварь, которая сейчас находилась под кроватью моего отца, не была больше моей матерью.

Я…

Я вернулся в комнату, где оставалось тело отца, и подобрал оружие, с помощью которого он лишил себя жизни. Преподаватели рассказывали мне, что, несмотря на быструю регенерацию, не все раны могут быть исцелены – если правильно использовать разрывные пули, то даже вожаки не смогут дать отпора.

Отец хорошо знал, куда направлять оружие…

Я же только начал этому обучаться, но мои проблемы в знаниях лихо компенсировались жаждой мщения.

Не помню, как я оказался в спальне отца с поднятым на изготовке оружием в руке. Тварь, которая когда-то родила меня, снова начала прикидываться моей матерью, но я ей уже не верил.

Я собирался ей отомстить за отца, за нерождённую сестру…но меня остановили.

Врач, которого где-то нашёл мой отец; волшебник – лекарь, который каким-то образом сумел спасти меня от сильнейшего яда, вовремя отобрал у меня оружие.

— Не стоит, — сверкнув черными глазами, произнес лекарь, одним жестом убирая следы когтей моей матери с моего лица. – Иначе это будет преследовать тебя всю жизнь. Оставь грязную работу палачу.

Он оказался прав.

Я всего лишь отдал приказ о её казни – и то не сам, а через опекуна, но память о лживой суке всё ещё тлела в моей памяти.

Вот почему я никогда всерьёз не рассматривал идею договорного брака и даже всячески уговаривал Бая от его идеи породниться со Степановым.

Впрочем, все самки — лживы, за небольшим и очень редким исключением.

Я верил Насте – она умерла за Кирилла; я верил Наташе — она спасла Севера, я верил Але – просто потому, что после всего пережитого эта девчонка боялась даже собственную пару, чего уж говорить о других кобелях.

А Тае я не поверил.