Иного не желаю (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 25

Это не было нежным поцелуем… Это вообще не было поцелуем, а лишь показательной демонстрацией своей власти. Он практически насиловал мой рот своим языком — то ли наказывая меня за своеволие, то ли утверждая своё право на моё тело и душу.

И то, и другое страшило.

— Моя нежная, — царапая кожу своим когтями, шипел Этьен, — моя неискушенная Таис…Забудь о своём прошлом. Оно не должно больше отравлять твою жизнь. Тебе не надо больше казаться человеком и пытаться подстроиться под их устои. Ты, моя девочка, оборотень, так давай это праздновать.

 Когда он, наконец, выпустил меня из захвата, на него было страшно смотреть: это был не человек, а чудовищный оборотень – зверь, который даже отдалённо не напоминал сейчас человека.

— Ни у одной человеческой самки нет звериных когтей. – Усмехнулся Этьен. — У них не растут клыки и не меняются глаза… Ты не можешь отвергать свою природу. Ты – наша, принадлежащая миру оборотней, а не миру людей.

— Я не могу так, — покачав головой, честно ответила я. – Я воспитывалась, я росла в человеческом мире, как человек… Мне трудно здесь, и…

Этьен взглянул на меня желтыми звериными зрачками.

— Встань на четвереньки, — приказал он, не дав мне докончить фразу. И поскольку я медлила, он снова рявкнул:

— На четвереньки, я сказал.

И надавил своей Альфа силой, вынуждая меня выполнить приказ.

— Знаешь, что наши волчицы любят всего на свете? – произнес он, обходя меня по кругу, пока не оказался прямо у меня за спиной. Вся сжавшись, я молчала.

— Больше всего им нравятся полнолуния, забеги в лесу и быть под сильным самцом, — дотронувшись рукой до моей промежности, хмыкнул Этьен. – Покричи для меня, девочка.

Тая

Забравшись на диван с ногами, я спрятала свою голову в коленях и принялась привычно считать на латыни, чтобы хоть как – то отрешиться от действительности.

Кто бы мог подумать, что я буду скучать по тем временам, когда я, запираясь у себя в квартире в одиночестве, пыталась не сойти ума? Тогда, по крайней мере, у меня была цель: побороть своё наваждение, своё сумасшествие. Тогда мне было что терять, и откуда – то всегда находились силы справляться с трудностями.

Сейчас не осталось ничего.

Прошло уже несколько дней с того момента, когда Этьен грубо взял меня в зеленой гостиной. И с тех пор он будто сорвался с цепи. Я ощущала себя так, словно вновь оказалась в номере московской гостиницы, где чудище изнасиловало меня в первый раз.

Только теперь…

…теперь, прежде чем ворваться внутрь моего тела, Этьен неизменно заботился о том, чтобы оно отвечало ему—  почти насильно вызывая в моё теле ответное желание.

За прошлую ночь это случилось по меньшей мере восемь раз – и, как смущенно заметила Лера, всю жизнь прожившая в стае—  это просто отлично, что у меня регенерация оборотня, а не человека.

— Наши парни иногда притаскивают человеческих девушек, чтобы поразвлечься, —  отвела она взгляд в сторону. – И нередко их отправляют обратно чуть ли не на носилках: особенно когда наши мужчины не сдерживаются, а девушки не профессионалки.

—  Ты считаешь это нормальным? – спросила я, легко поверив рассказу Валерии: к полнолунию, которое должно было случиться уже завтра, оборотни в замке стали вести себя совершенно свободно и даже разнузданно. Парочки, тройнички, группы уединялись по уголкам замка—  и особо не прячась, громко стонали на радость проходящем мимо оборотням.

Когда я робко обратила на это внимание Этьена, тот лишь сделал большие глаза и поинтересовался, что плохого в радостях плоти.

— Разве на тебя не влияет полнолуние? – поинтересовался он, приподняв бровь.

Я пожала плечами, честно признавшись, что «в этом плане – не особенно».

Этьен хмыкнул.

— Возможно, ваша северная кровь даёт о себе знать. Я, к примеру, долго не мог поверить, что жена моего кузена во время полнолуний просто бегала со своим другом – охранником по ближайшим лесам, даже не пытаясь отпраздновать полнолуние по-другому. Он, правда, к тому времени нашёл уже свою истинную, но всё – равно… Мы, во Франции, любим заниматься сексом, наслаждаемся этим процессом и не находим в этом ничего предосудительного. Наоборот, если этот приятный процесс принесёт стае долгожданных щенков – все будут только рады.

В этот момент один из охранников Этьена, по кивку Альфы, почти на ходу прижал первую же проходящую молодую горничную к мраморному столбу. Он только потёрся немного о девушку, а та уже полезла к нему в ширинку.

— Хочешь, останемся досмотреть всё представление? – заинтересованно спросил Этьен, заметив, что я встала как вкопанная. —   Эта малышка довольно хорошо сосёт.

— Нет! – заорала я, помчавшись вперед. А за мной следом летел смех Этьена:

— Ну зато сейчас ты уверена, что никто никого не принуждает, и всё происходит по обоюдному согласию.

А мне в этот момент показалось, что похоть словно пропитала весь этот старинный замок, вызывая коллективное сумасшествие.

Это вообще было гадко: оборотни не ограничивали себя ни в мелочах, ни в чем – то серьёзном, как будто соревнуясь, кто больше и сильнее продемонстрирует свою «звериность».

К празднику полнолуния в замок уже съехалось огромное количество оборотней— и немногие из них приехали с семьями. Семейные держались в стороне, в то время как одиночки развлекались напропалую… словно они оборачивались в кроликов, а не в волков.

Разве могла я раньше себе представить, что меня будут знакомить с представителями знаменитых французских фамилий: аристократов, промышленников, миллионеров—  когда те будут разглядывать специально привезённых откуда – то для утех девушек.

— Какие ограничения, Этьен? – поинтересовался оборотень столичной части стаи, наследник одного из богатейших людей Европы и владельца целой торговой империи.

— Никаких, Давид, —  рассмеялся Альфа, — все виновны и заслужили своё наказание, а некоторые даже и клетку.

— Оооо, —  откинулся один из военных генералов на высокую спинку дорогого кожаного кресла. – То есть ты на самом деле собирал их по всей стае? От границы до границы?

— Для друзей—  всё самое лучшее, —  усмехнулся Этьен, обняв меня за талию. – Увы, парни, присоединяться я к вам не стану. Сами понимаете…

Пока мужчины загоготали, довольные шуткой Альфы, я мысленно содрогалась и мечтала скорее спрятаться в своей комнате.

— Почему? – резко обернувшись, спросил меня по-русски Этьен. – Почему ты хочешь спрятаться?

Кажется, не только я учила французский.

— Полнолуние. – Просто ответила я, не желая вдаваться в другие детали при друзьях Этьена.

— Так это же повод для радости, а не для грусти и напряжения.

— Этьен, в отличие от вас, я никогда не радовалась приходу полной луны. В это время я боролась, чтобы не сойти с ума и остаться всё той же личностью.

— Ты должна изменить своё отношение к полнолуниям, —  заметил Этьен, явно сдерживая сейчас свой рык. – Хорошо. Иди, отдохни пока… спать тебе сегодня ночью всё – равно не придётся.

Так посередине дня я оказалась у себя в комнате, внутри замка, который уже ненавидела всеми фибрами своей души.

Мне всерьез казалось, что мы с Этьеном никогда не сможем понять друг друга. Его род, его стая, всё его окружение—  было пронизано большими и не всегда нормальными страстями. Мой учитель искренне пытался преподнести это поведение как особенность общества оборотней, но я не была так уверена в его словах. Лера, к примеру, которая родилась и выросла далеко от Ангулема, не была распущенной, как остальные обитательницы этого замка…

Досчитав до десяти тысяч, я немного «протрезвела» и уже была готова мыслить логически. Неважно, кто я: оборотень или человек. Неважно, какие правила существуют в мире оборотней; принято ли у них подобное поведение повсеместно или это особая фишка Этьена. Важно, что я не хочу здесь оставаться. Я не рабыня, не зависимая крестьянка. Я – личность. Человек ли с примесью оборотня или оборотень с примесью человека— неважно. Никто не имеет права навязывать мне свою волю. Потому что рабства уже давно нигде нет.