Иван Московский. Том 5. Злой лев (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 31

Они пошли волной и стали отходить, стараясь укрыться за оставшимися укреплениями. Расползаясь, так как их строй распался.

Повисла пауза.

Король думал.

Соваться в лагерь пехотой он пока не хотел. «Собачья свалка» была слишком очевидным итогом такого приказа. Поэтому Иоанн скомандовал выдвигать полк 12-фунтовых пушек, чтобы немного поутюжить лагерь и шугануть там всех.

Но активно действовал не только он.

Максимилиан Габсбург, сын Фридриха, успел за время драки у шатров облачиться в доспехи и собрав кулак из не растерявшихся рыцарей, повести их в бой. Аккуратно на тот самый полк 12-фунтовых пушек, явственно осознав угрозу, исходящую от него.

Король эти движения заметил.

И выпустил против германских рыцарей свою кавалерию.

Гусары атаковали лихо, сближаясь при встречном курсе. Настолько дерзко, что рыцари были вынуждены довернуть на них. Однако вместо стычки гусары ударили карабинами, а потом разрядили пистолеты уже отвернув и уходя. По рейтарской тактике. Чем крайне обеспокоили и раззадорили рыцарей, потерявших всякое управление и увлекшиеся за ними.

Несколько маневров.

Несколько лихих виражей.

И гусары почти что выскочили на своих артиллеристов — на полк 12-фунтовых пушек, вставших максимально плотно и зарядившись картечью. Короткая, отрывистая команда. Звук рожка. И гусары прыснули влево и право, растворяя окно для артиллерии.

Несколько секунд.

И восемнадцать мощных 12-фунтовых пушек ударили тяжелой картечью в надвигающуюся массу рыцарей.

Мгновение.

И образовалась давка.

Достаточно плотно идущие всадники влетали в тех бедолаг, что шли перед ними и таки поймали картечь. А в тех врезались уже наседающие сзади. Так что в считанные секунды все это блестящее воинство превратилось в какую-то кучу-малу или даже кашу-малашу сбрызнутую сиропом малинового варенья.

А 12-фунтовые пушки максимально в темпе перезаряжались.

Пять секунд.

Десять.

Двадцать.

Двадцать две.

Все руки канониров подняты, символизируя о готовности.

И командир полка дает отмашку.

И новый картечный залп. И опять почти в упор. Только фронт уже не такой плотный.

Тем временем гусары, которые отъехали совсем недалеко, перезарядили свои карабины и, совершив сближение с рыцарями выстрелили в них. Аккурат с флангов, довершив создание в этом воинстве паники. Но уже в задних рядаха.

Началось бегство. Стихийное. Неуправляемое.

Максимилиан попытался своих воинов остановить, но тщетно. Его отличный доспех выдержал оба залпа картечи, поймав три штуки. И даже пару пуль — одну из карабина, а одну из пистолета. Но без последствий это не прошло. Левая рука обвисла и не слушалась. Конь хрипел, так как ему картечина очень неприятно прилетела. Не фатально, но… Да и сам Максимилиан от ударов и обстоятельств был на грани адекватности. Глаза заливало потом. В ушах гудело. На губах была кровь — от удара пистолетной пули в забрало, которое ее удержало, но лицо все же разбило.

Но и это еще не все, как сказал бы опытный шоумен.

Пока вся эта возня с гусарами и пушками происходила уланы вышли ближе к лагерю. И, построившись, пошли в атаку, опустив свои крайне длинные пики.

Да, лошади улан сильно или очень сильно уступали рыцарским. Особенно тем, кто из состоятельных семей и мог себе позволить настоящего дестриэ. Но их пики перекрывали в известной степени этот недостаток. Так как могли достать неприятеля дальше. Тем более, что в условиях бардака отходящие рыцари не могли организоваться в хоть какое-то подобие строя и организованно ударить. Они шли беспорядочной лавой. Не все даже поняли, что их атакуют.

За спиной вновь прозвучал раскат залпа полка 12-фунтовых пушек, угостивших отходящих рыцарей картечью. Что словно бы прыснуло масла в огонь и рыцари постарались ускориться в своем решительном наступлении. Доводя его едва ли не до крайности…

Секунды.

Пятая.

Десятая.

И удар. Множественный треск и хруст ломаемых пик…

Уланы не шли бот-а-бот, а двигались разреженным строем, чтобы избежать лобового столкновения с тяжелыми рыцарскими конями. Но это не везде помогло.

Сначала словно в сказочном сне из седел полетели рыцари. Натуральной волной. Потом пришел через улан. Хотя, конечно, досталось им сильно меньше. Кардинально меньше. Сказалось и то, что их оказалось тупо больше рыцарей, которые усидели в седле после работы гусар, артиллерии и улан почти не осталось. Так что основной урон был не от прорвавшихся редких рыцарей, а от коней, которые сталкивались грудь в грудь с более хлипкими «волосатыми мопедами» улан.

Нет, рыцарскими ланцами тоже кое-кого выбили. И даже убили. Но добротные, качественные полудоспехи миланской работы сделали свое дело… и тут обошлось малой кровью…

Максимилиан с трудом поднялся, опираясь на круп своей убитой лошади. Оглушенный, контуженный, раненный. Он вообще не понимал, что происходит. Третий залп его тоже накрыл, так как он был в первой волне атакующих рыцарей и вырваться оттуда быстро не мог. В этот раз он отвернул назад, пытаясь докричаться до бегущих. Из-за чего получил картечью в куда менее защищенную спину.

Он шатался.

С трудом содрав с себя шлем, он жадно вдохнул воздух. Вытер лицо. И огляделся.

Бойня… побоище… но картинка стремительно темнела и расползалась. Слабость. И чувство холода…

В таком состоянии он и упал на землю, обессилив от потери крови. Русские же войска не рвали в эту безумную мешанину живых и убитых людей да лошадей. Опасно. Отдельные кони умирая очень опасно агонизировали и махали копытами… да и других дел у них хватало, нежели спасать отдельных уважаемых пленных…

Отразив удар тяжелой рыцарской конницы Иоанн задумался.

Вступать в лагерь и начинать хаотичные бои опасно. Это чревато совершенно ненужным потерями. И возможно даже большими. Нет, если бы вся его пехота была упакована в те же миланские латы, то он это сделал, не задумываясь ни на секунду. Но их уровень защиты… он проходил по категории 20/80 и хоть и был хорош, однако почти наверняка привел бы к лишним потерям. А в этой кампании нужно действовать ОЧЕНЬ осторожно. Это была не партия в шахматы. Это был турнир со множеством партий. И новых фигур от боя к бою никто давать не станет. С какими остался, с такими и играй.

Прошло, наверное, четверть часа, прежде чем король решился входить в лагерь, видя полную пассивность со стороны неприятеля. Который если и готовил оборонительные позиции, то где-то в его глубине.

Пехота перестроилась. Примкнула к аркебузам штыки. И медленно пошла вглубь лагеря, готовясь в любой момент дать отпор. Впрочем, это оказалось уже не нужно. Почти одновременно с входом пехоты в лагерь из него стали выходить люди Фридриха. С противоположной стороны. Отходя по дороге на Полоцк. Да, бросая артиллерию, большую часть обоза и прочее, прочее, прочее. Но достаточно организованно и под развернутыми знаменами. Стараясь всем видом показать, что они отходят, а не бегут.

Последними шли швейцарцы.

И если так посмотреть — войск отходило много. Все еще слишком много, чтобы пытаться их добить на отходе. Там ведь дальше лет. Узкие дороги. Развернуться стрелкам негде. А «собачьи свалки» и прочие формы близкого контакта не были тем, чего желал король. В принципе м можно было сесть на хвост гусарами и пострелять, но Иоанн не стал это делать. С той стороны ведь тоже станут отвечать, пусть и не сразу. Что может породить совсем не нужные потери. Достаточно и того, что король пошел на излишне рисковую атакую улан.

— Нам выдвигаться следом? — спросил командир гусар.

— Да, но держите дистанцию. И не ввязывайтесь в арьергардные бои. Просто обозначьте присутствие. Пусть беспокоятся. Дня на три пути. Потом возвращайтесь.

— А нам? — поинтересовался командир улан.