Оранжерейный цветок (ЛП) - Ритчи Бекка - Страница 75

Я не знаю, как вернуться к женщине, которая проехалась бульдозером по всем моим друзьям, моему брату и мне. Как я вообще могу простить её?

Дэйзи ахает.

— Это скалолазы?

Она запрыгивает на серый валун и смотрит вверх на скалу. Отсюда запряженные скалолазы выглядят как пятнышки, едва заметные. Но они повсюду на Башне Дьявола, поднимаются парами.

— Это популярное место для восхождения, — говорю я ей. — Если погода хорошая, здесь всегда будут люди.

— Сколько времени тебе понадобилось, чтобы добраться до вершины? — спрашивает она, спрыгивая вниз и присоединяясь ко мне на тропе.

— Двадцать, долбанных, минут.

Почти 275 метров подъема. Две минуты до рекорда. Я подумываю попробовать ещё раз, но лучше сосредоточусь на скалах в Йосемити.

— Ты говоришь это так беззаботно, — говорит она мне. — Разве ты не гордишься этим?

— Если я буду кричать об этом, ничего не изменится.

Я не Коннор Кобальт. После того, как я уехал в колледж, каждое моё достижение было внутренним, таким, что всегда я помнил, какой путь я преодолел, чтобы добраться до конечной цели. Труд, время, тренировки. Мои рекорды не рассказывают эту историю. Это просто цифры.

Мы проходим мимо пары напряженных туристов в кроссовках Adidas, капри и солнцезащитных очках. Я только сейчас понимаю, насколько быстрый у меня темп, и Дэйзи не жалуется. Но я вижу, что ей трудно идти в ногу со мной, её дыхание тяжелее, чем когда мы начинали свой путь. Полоса фиолетовой краски начинает стекать по её лбу.

— Ну, если ты не хочешь хвастаться, тогда я сделаю это за тебя, — говорит она, напоминая мне Салли. Она бросается к другому большому валуну, которыми усеян весь поход, и забирается на него, используя колени, чтобы поднять своё тело на вершину. Затем она вскидывает руки. — Я должна сделать объявление! Птицы, люди, деревья, пожалуйста, слушайте!

Я скрещиваю руки. Чем больше я смотрю, тем больше поднимаются мои губы.

Некоторые люди переглядываются, но большинство просто продолжают идти. Птицы, кажется, больше заинтересованы в Дэйзи, они пищат и летают над нами, пока она говорит.

Я просто качаю головой, но не могу игнорировать чёртово чувство в моей груди. Это гордость. Но не за восхождение на Башню Дьявола. Я пиздец как горжусь тем, что она есть в моей жизни.

— Мой парень вон там, — она показывает на меня. — Он взобрался на эту гору, — она тычет пальцем позади себя. — И он сделал это за двадцать, долбанных, минут. Не просто за двадцать минут. Двадцать, долбанных, минут! Ликуйте! — она вскидывает обе руки, и я замечаю пару парковых рейнджеров, идущих по тропинке.

Я машу ей рукой.

— Окей, праздник, блять, окончен.

Она спрыгивает с валуна и кладет руки на бедра, на секунду задыхаясь.

— Как я справилась?

— Птицам понравилось, — я вытираю следы краски для волос с её лба, пачкая палец и размазывая фиолетовый цвет по её коже. — Ты скоро превратишься в гребаного фиолетового динозавра.

— Оооо, — говорит она с улыбкой. — Барни. И Крошки-ножки! А Крошки-ножки фиолетовый?

Я качаю головой.

— Я понятия, блять, не имею, о чём ты.

Она ахает.

— Ты не знаешь, кто такой Барни? Как ты справился с этим в детстве?

Я закатываю глаза.

— Я, блядь, знаю, кто такой Барни. Но не знаю другого, Кэллоуэй.

Она улыбается.

— Земля до начала времен.

Мы идем к уединенной части леса, в стороне от тропинки, за большими камнями и деревьями. Она достает из рюкзака свои бутылки с водой и ставит их на валун.

— Наклонись, — говорю я ей после того, как она снимает фольгу с волос. Я открываю бутылку с водой, закрываю рукой её глаза, а затем начинаю поливать её голову. Я пытаюсь провести пальцами по прядям, но они спутались от того, что были скручены в фольге. — У тебя есть расчёска, Дэйз?

— Нет, — она хитро улыбается, поворачиваясь ко мне лицом. — Всё в порядке. Я просто использую пальцы.

Я заставляю её опустить голову обратно.

— И часто ты используешь на себе свои пальцы? — спрашиваю я, выливая вторую бутылку на её волосы.

— Не так часто, как ты это делаешь со мной.

Блять. Мой член возбуждается. Это звучало очень буквально. Моя чертова вина. Я не чувствую себя таким виноватым, как до того, как мы были вместе. Я просто притягиваю её задницу к себе, пока заканчиваю мыть её волосы. Она снова пытается посмотреть на меня, улыбка озаряет её лицо.

— Стой, блять, спокойно, — говорю я. — Или краска попадет тебе в глаза.

Она подчиняется, и когда я заканчиваю, я снимаю футболку, а она сушит волосы, окрашивая белую ткань в фиолетовый, зеленый и розовый цвета. Затем она проводит по ним руками и наблюдает за моей реакцией, поскольку у неё нет зеркала.

У неё больше розовых бликов, пара зеленых и несколько фиолетовых, разбросанных хаотично по голове. В основном она всё ещё блондинка, но цвет отражает её переменчивый характер. Я знаю, что ей понравится, когда она это увидит, поэтому я начинаю улыбаться.

— Настолько уродливо, да? — шутит она.

— Ахуеть как уродливо, — говорю я, приобнимая её рукой за плечи.

Мы доходим до конца тропы, и её молчание начинает меня беспокоить. Сейчас как раз то время, когда она должна кипеть от счастья. Она только что покрасила волосы, что давно хотела сделать.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Когда мы приедем в Юту, это закончится? Ты и я, вместе, в открытую. Впервые я чувствую, что мы настоящая пара, будто мы движемся вперед, и я не хочу, чтобы это чувство просто улетучилось, понимаешь?

Да, я понимаю, блять, как никто другой. Я не хочу скрывать какую-то часть своей жизни. Я делал это так долго, и начинать всё заново — это словно регресс.

— Тогда что мы скажем им в Юте, — говорю я, держась за лямку рюкзака. — Большое, блять, дело.

Я хочу быть в состоянии справиться с обратной реакцией. И чем ближе мы друг к другу, тем больше я верю, что наши отношения выдержат критику. Но я вопрошаю, не обманываю ли я себя. Может быть, это просто страх. Страх потерять её… и моего брата.

— Ты уверен? — хмурится она. — Потому что Ло…

— Он переживет это, — я должен поверить в это, иначе я никогда не сделаю этот чертов прыжок. Я останавливаюсь посреди тропы и беру её лицо в свои ладони, мои пальцы уже окрасились в разные цвета. — Я хочу быть с тобой, Дэйз. Без всяких пряток.

Я наклоняюсь и целую её, закрепляя своё решение.

Леса сменились пустыней. Красные скалы и бесконечные дороги, на которых никого нет. Что сильно отличается от перегруженных улиц в Вайоминге, где машины притормаживают при виде оленя, делая снимки, как будто это самое очаровательное существо в дикой природе.

Кем являются на самом деле бизоны.

Или черные медведи.

Ооо, и волки. Я видела двух серых волков, которые паслись или, может быть, играли рядом с антилопами, но Райк мне не поверил.

Чем ближе к Юте, тем ближе мы к Калифорнии — месту, которое я не забыла. Райк поднимется на Эль-Капитан¹⁸ и две другие скалы в Йосемити, причем вершина будет намного выше, чем Башня Дьявола. Мне нравится, что у меня есть возможность наблюдать за ним в его лучшем виде, но я уже погуглила статистику.

Подавляющее большинство людей, занимающихся скалолазанием без страховки, погибают во время восхождения.

На сайте Rock Climbing Nation Information есть вкладка со словом СМЕРТИ. Они предоставляют список всех скалолазов, которые падают и погибают. Я всегда старалась не думать о риске, даже когда ездила с ним в Йосемити, пока он тренировался со страховкой и веревкой.

Я видела скалу.

Я видела его восхождение.

Я просто не позволяла себе поверить, что он может упасть. Без страховки, без поддержки, без снаряжения, только он сам — это огромная вероятность.

Но я никогда не скажу ему не делать то, что он любит.