Война (СИ) - Минин Андрей - Страница 49

— Зачем ты принес зло в наши леса? — Еще раз спросил старый шаман, повысив голос. — Ты же должен беречь лес! Так завещали нам предки! Что ты наделал?!

Пигмей не ответил. Он свистнул, и поверхность ямы пошла волнами. Из ее глубин стали выползать огромные черви.

— Огонь! — Выкрикнул один из охотников сопровождающих шамана с учеником и люди стали стрелять.

Шаман вскинул посох, что держал в руке и защитил людей от первого удара прыгнувших со дна ямы пятиметровых в длину червей, что ударились об невидимую преграду и отлетели в сторону. Пигмею это не понравилось, и он направил на шамана свой палец, с которого слетела тягучая капля желтой слизи. Пролетев расстояние между ними, она столкнулась со щитом, и тот пошел волнами, а потом пропал. Огромные белые черви снова бросились на людей за спиной шамана. Пули из оружия выбивали из червей целые куски плоти, оставляя в их телах кровоточащие дыры, но черви только впадали в бешенство и не спешили умирать. На выручку к людям пришел ученик шамана. Он не носил посоха, но его удар был силен. Нагнувшись, он хлопнул ладонью по земле, и из нее полезло множество каменных копий, что пробили шкуру сразу двух червей. Они повисли на копьях и извивались в судорогах и агонии, обильно орошая землю под собой кровью и кишками. К сожалению, Лукас не уследил за спиной и двух человек из их группы не стало. Червей было слишком много, и они сумели убить людей, несмотря на ожесточенное сопротивление последних. Их тела скрылись в пасти этих прожорливых чудовищ, а их страшные крики затихли только в утробе тварей.

Битва тем временем продолжалась. Шаман направил посох в пигмея и ударил по нему сорвавшейся с его конца струей белого огня, но пигмей казалось, этого и не заметил. Яма за его спиной взбурлила и выбросила навстречу шаману волну жидкой тухлятины, что с шипением приняла на себя удар пламени, растворив его и сотворив зловонное туманное облако на его месте. Шаман сделал вздох и закашлялся, на глазах начав покрываться огромными кровоточащими чирьями.

— Ха-ха-ха, — впервые за бой рассмеялся лесной человечек, показав белые, заточенные в форме треугольника, как у акулы передние зубы, на фоне черного как смола лица.

Шаман понял что проиграл. Черви добивали последних защитников деревни, несмотря на помощь его ученика.

— Лукас, — позвал он его и снова закашлялся, выплюнув в ладошку горсть выпавших изо рта зубов, смешанных с кровью и слюной.

— УЧИТЕЛЬ! — Закричал испуганный ученик, когда заметил, что с тем происходит.

— Ты знаешь что делать, — сказал ему шаман, проталкивая слова через горло. — Быстрее, Лукас. Я слабею.

Он и, правда почти не стоял на ногах, и только посох, который он упер в землю, позволял ему ровно стоять и не падать.

Ученик, которому еще в начале их пути старый шаман передал заговоренный с вечера нож, снял его с пояса и размотал с него тряпку, прикрывающую рисунки кровью по стали обычного столового ножа, а потом, он со слезами на глазах вонзил его в спину учителю. Это была жертва. Старое волшебство шаманов Конго.

Прежде чем умереть, многолетний, живущий уже вторую сотню лет шаман успел передать своему ученику последнее слово, попросив его позаботиться о своей семье и дочери, которая как он надеется, станет хорошей женой Лукасу. А потом он умер, испустив из себя сонм света, что разошелся волной на километры вокруг. Черви, зерно гнили, пигмей, все сгорело в очищающем пламени, и только его ученик остался жив и стоял на коленях, перебирая прах учителя.

Как того и хотел старый шаман, его тело превратилось в пепел, удобрив землю и зародив на месте его смерти новое дерево. Слабый зеленый росток уже проклюнулся из золы и потянулся своими листиками к солнцу.

* * *

Диверсанты. Старые катакомбы под Францией времен войны с Англией.

— Неприятно, — поморщился Маттео.

Подземные катакомбы — это свой мир. Мир эха и тьмы. Не каждый способен выдержать груз камня над головой, готовый в любой момент обрушиться на эту самую голову. А еще крысы, полчища крыс в полузатопленных тоннелях по которым приходилось идти, пробираясь во многом на ощупь, так как включать свет фонарей встроенных в каски лидер их группы запретил. Только он шел, используя слабый рассеянный свет, а остальные шли следом за ним, дыша в затылок друг другу и периодически давя крыс, что лезли под ноги и постоянно мерзко пищали, цепляясь за штаны и пытаясь заползти по ним вверх.

О том, что еще кроме крыс они давят, бредя в темноте по колено в тухлой воде, все старались не думать.

Один из членов команды диверсантов запел, перемежая слова пьяной икотой.

— Ик. Моя прекрасная маркиза и ждут меня в порту Испанки, и не увидимся мы вновь. Ик.

— Командир. Может, уже оставим его здесь? Зачем он нам?

— Ты у нас кто? — Спросил у Маттео главный диверсант. — Может, я не знаю и тебя прислал Рим, охарактеризовав как одного из лучших их экзорцистов?

Маттео продолжал упираться и стоять на своем.

— Ты же видишь, Риккардо. Он постоянно пьян. Какой нам от него прок?

— Прок? — Задумчиво повторил Риккардо. — Мы слабые волшебники, Маттео. Без настоящего экзорциста, нам задание не выполнить. А то, что Маурицио пьет... так не нам его судить. Он похоронил всю родню. Жену. Дочь. Ты бы тоже запил, если бы вонючие сектанты не в силах достать тебя, отомстили твоей семье, пока ты мотался по миру и спасал его.

— Оставь его, Маттео, — мягко положила ему руку на плечо единственная девушка в команде диверсантов. Их штатный лекарь и целитель душ — Кьяра. — Он сильный экзорцист и пара бутылок виски ничего не изменит. Поверь, я знаю.

— Ладно, ладно, — проворчал Маттео, сдаваясь под их напором.

— Привал, — дал команду командир и они остановились. Он разрешил включить больше света и вся команда за исключением пьяного Маурицио, это сделала, осветив безрадостный вид на старые, осыпающиеся кирпичные стены, через которые пробили корни деревья, и теперь эти корни свисают с потолка и стен, словно щупальца ночных тварей. Крысы испугались яркого света и разбежались, но здесь и без них хватало живности, не нуждающейся в свете. Сороконожки, белые букашки, червецы, хрущи, пауки, слепышы. Бр-р-р.

— Как думаете, этот поганый полубог может наблюдать за нами их глазами?

— Не мели чушь. Если бы это было так, нас бы давно поймали. И ни в коем случае не произноси его ИМЯ!

— Да помню, я, Риккардо. Не маленький. Чего голос повышаешь?

— Ты сам меня вынуждаешь. Весь день жалуешься то на воду что попала в ботинки, то на...

Маурицио, на которого никто не обращал внимания, неожиданно приложил свою ладошку ко лбу Маттео и пустил по ней белоснежный, не режущий глаз свет.

— Ик. Все хорошо. Это не он. Мрачные стены были когда-то зачарованы, ик, и он словил что-то нехорошее, что путало его мысли. Ик.

— Ты как, Маурицио, пришел в себя? — Спросил его командир.

— Со мной все в порядке. Люблю вас.

Экзорцист в своей черной сутане римско-католической церкви и белым воротничком, закрепленным на шее, улыбался, блаженно прикрыв глаза. Он был не похож на типичного экзорциста. Никакого сурового выражения лица. Светлые волосы, много раз переломанный нос, от чего тот принял странную форму, вечная улыбка на лице и светлые глаза, создавали образ этакого растяпы, а не опытного, боевого монаха католика, как его описал Рим, когда рекомендовал включить в состав одной из групп диверсантов заброшенных во Францию.

Маттео, которому существенно полегчало, больше не злился ни на экзорциста, ни на командира. Он снова стал самим собой. Навеянное — ушло.

— Как думаете, в этой необъявленной войне мы побеждаем или нет? Я все понять не могу? — Спросил он у команды, с благодарностью приняв из рук Кьяры кусочек горького шоколада, которым она всех угостила.

— Франция потеряна, — мрачно заметил Риккардо, пережевывая квадратной челюстью свой кусочек шоколада. — Иначе бы мы не десантировались под покровом ночи на парашютах, не ныряли бы в новую канализацию, попадая через нее в старые катакомбы, и не ходили бы этими путями уже третий день подряд, подбираясь к нашей цели, пытаясь оставаться не замеченными и боясь показать нос на поверхности.