Хождение по трупам - Оранская Анна - Страница 34

— Ты мне за все заплатишь, рожа, — сказала то ли вслух, то ли про себя, обращаясь к Ленчиковой физиономии..

И усилием воли придвинула лицо к себе поближе и представила, как вижу боль в его взгляде, боль и страх, и не спеша расплывающуюся темноту. Как сморщивается полиэтилен его глазок, расплавляемый приближающимся адовым огнем, как искажаются черты лица и потеет лысина и скрючиваются пальцы. И когда проснулась — не в силах вспомнить, что еще мне снилось, но отчетливо помня эту картину, — поняла, что тот период, когда я пила и нюхала, и боялась всего, и стремилась спрятаться от окружающей жизни в доме, он прошел уже. И я готова теперь — я ко всему готова…

Ленчик только на третий день объявился — двадцать восьмого, символично так, в последний день зимы. И я сидела в том же ресторане, в котором встречалась с ним до этого и в котором он меня ждал безрезультатно несколько дней назад, и перекусила уже, и курила за чашкой крепчайшего кофе, и тут увидела, как он входит в сопровождении того же самого быка, с которым тогда за мой стол садился. Входит и уверенно идет ко мне, видно, заранее знал, что я здесь. Я смотрела на него спокойно, и обнаружила вдруг, что даже радуюсь его появлению, и подумала про себя: “Наконец-то все началось…”

Наконец-то. Накануне весь день опять по городу моталась, и безрезультатно, и даже удивилась тому, что от Ленчика ни слуху ни духу, и даже письма в мой ящик никто не опускает, словно потерял он ко мне интерес. Еще пять дней назад я бы себе сказала, что это и к лучшему, что об этом можно только мечтать — о том, чтобы он забыл меня или просто решил от меня отстать, то ли боясь очередного киллера, то ли по какой другой причине, — и не верила бы своему счастью. И ликовала бы, и планировала бы свой некиношный совсем побег из Лос-Анджелеса, думая о том, что найду киллера в Европе и его за Ленчиковой душой пришлю, если таковая у него имеется, а лучше — за головой. Слишком слабая я была тогда, нервная, дерганая, обессилевшая от всего на меня свалившегося — и, наверное, и вправду способна была сбежать, и, если бы это удалось, потом терзалась бы, проклинала себя и судорожно искала бы людей, способных выполнить мое задание, за любые деньги.

Но, видно, и вправду именно судьба прислала мне Мэттьюза, вылившего в туалет все мои запасы спиртного, и туда же отправившего кокаин, и пристыдившего меня за мое поведение. И поэтому, когда Ленчик и на второй день не появился, я не унывала и твердила себе, что буду мотаться по городу столько, сколько надо, несмотря на то, что проблемы с ФБР и полицией так и не решены еще, и даже если Ленчик от меня отстанет вдруг, то я от него уже не отстану. И хрен с ним, с побегом, хрен с ней, с перспективой посадки — мне главное, чтобы совесть моя была чиста, а это возможно только в том случае, если Ленчик свое существование прекратит.

И поэтому двадцать седьмого я колесила по Лос-Анджелесу без устали, скорее, бродила даже — доехала до Западного Голливуда, до Меллроуз-авеню, и поставила машину на парковку, и пошла гулять, заворачивая в каждый бутик. Вот уж где, кажется, целую вечность не была — и потому рассматривала с живым интересом, что новенького появилось за время моего отсутствия, и проводила кучу времени в примерочных, и нюхала самые разные туалетные воды и духи, радостно отмечая про себя, что коли интерес к вещам и парфюмерии ко мне вернулся, значит, точно я ожила.

Только вот не купила ничего — если не считать небольшого количества косметики, чтобы пополнить опустошившиеся запасы, — а видела и замшевые шорты симпатичные, и очень красивую замшевую блузку, — не купила потому, что, в принципе, они мне совершенно ни к чему были: ведь все вещи, за исключением какого-то минимума, предстояло в случае отъезда бросить в Эл-Эй. Просто не хотелось таскаться с пакетами, не зная, в какой момент что может произойти, — не исключала, что на выходе из бутика вполне могу столкнуться нос к носу с Ленчиком, а с пустыми руками себя поуверенней чувствовала, хотя, разумеется, вступать с ним в рукопашный бой не собиралась.

Так я и перемещалась от магазина к магазину, предполагая, что вот-вот может появиться мой запропавший куда-то “клиент”. И поймала себя на том, что совсем не напряжена, и не оглядываюсь по сторонам, и не жду, что сейчас он выскочит передо мной, как черт из шкатулки с сюрпризом, и настроение было классное: я чувствовала себя этакой бомбой в виде рождественского подарка, которая, если схватить ее, оторвет к такой-то матери руки, а то и голову заодно, и сравнение мне даже понравилось. Самоуничтожение ради уничтожения Ленчика ужасным самопожертвованием мне не казалось — скорей, не самым выгодным, но все-таки неплохим обменом.

А ровно в три была все в том же “Ла Луз дель Диа” в Даун-Тауне, поев с аппетитом и не отказав себе в пиве, и обнаружила, что вполне могу сейчас и рюмку текилы себе позволить, и две, и даже три — и никакого желания напиться по возвращении домой у меня не будет уже, потому что в корне поменялось мое мироощущение. Но экспериментировать не стала, и курила, поев, и дегустировала по-гурмански крепчайший мексиканский кофе, и, кажется, вид у меня был со стороны донельзя довольный. И не торопилась совсем — приехала к двум, и полтора часа просидела, и уже после еды, за кофе, пыталась понять, куда же делся Ленчик.

Решил, что это я куда-то делась, коли не показывалась две с лишним недели и не отреагировала на его письмо? Или некому за мной следить? Или потеряли меня неудачливые филеры, хотя я и ехала не спеша, подыгрывая им вовсю? Или боится ловушки и сидит сейчас в машине где-нибудь неподалеку, заслав в ресторан одного из неизвестных мне подручных, и тот пытается определить, нет ли в зале кого-то, с кем я перемигиваюсь или обмениваюсь понимающими взглядами или другими сигналами, а Ленчик высматривает у ресторана моих возможных помощников?

Что ж, может быть, вполне может быть. Если тогда повсюду с охраной моталась, с тремя людьми на двух машинах, причем и не скрывала, что это охрана, и телохранители мои сразу в глаза бросались, то сейчас может показаться странным, почему я одна, да еще после смерти Стэйси и Ханли, и выгляжу такой веселой и беззаботной. Что бы я подумала на его месте — хотя и сложно представить себя Ленчиком, — что заручилась “паскудная сука” поддержкой ФБР, и те ее охраняют незаметно, и стоит к ней подойти, как тут же толпа людей в черном появится откуда ни возьмись и ласты загнет в шесть секунд? Возможно. Или нанятые ею киллеры сопровождают ее незаметно и готовы пальбу открыть в любую секунду, прямо среди белого дня, в самом людном месте? Опять же возможно, но маловероятно, коли не является на встречу и второго удара пока не было. Или обнаглела, решив, что убийство Стэйси есть последний акт возмездия, непрямого и трусливого? Обнаглела и уверена, что ее теперь никто не тронет, и мотается себе по магазинам, шмотки щупает — и в силу бабьей своей глупости и не подозревает, что ее вот-вот снова начнут трясти?

Вот этот вариант мне самым реальным показался — судя по тому, как разговаривал со мной Ленчик, он именно глупой бабой меня и считал, глупой и оттого наглой, не понимающей, с кем она говорит и чем все может закончится. Глупой бабой, которая набралась понтов у сожителей своих, но которую стоит только прижать посильнее, показать, что без защиты она ничто, и она расколется тут же и все отдаст.

Что ж, классно, если так: это будет означать, что недооценивает меня Ленчик, как недооценивали Кронин и его телохранитель, как недооценил пришедший по мою душу киллер в Москве. Еще было бы неплохо, если бы я уцелела в итоге, хотя плохо себе представляю, как это возможно: сколько ни обдумывала наш план, заканчиваю обдумывание с ощущением того, что крокодила на живца мы поймаем бесспорно, только вот в борьбе с этим крокодилом погибнем оба: ведь он не один, а с корешами, которые нас и сожрут. И Мэттьюза, слишком много, боюсь, на себя берущего, и меня. Начнись стрельба и завали Рэй Ленчика, люди его и меня положат тоже, случайно либо намеренно: ведь без Ленчика, великого их мыслителя и вождя, я им на хрен не нужна. Может, они и получают с кого-то по десять-двадцать тысяч налом, но пятьдесят миллионов, которые налом не отдашь, они даже взять не смогут.