Невидимое Солнце (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 30

— А ты кто?

— Командир 6-й роты 74-й штурмовой бригады, капитан Малышев! — отрапортовал офицер.

— Найдется в твоей богадельне два лишних автомата, броника и каски?

— Сколько угодно!

Нам с Брагиным вручили снаряжение. Шлем, предложенный мне, с рогами, я отдал каторжнику, сам выбрал второй, с надписью «Рожденный убивать» и знаком мира под ней.

— Идиот, — усмехнулся Тарасов. — Как вы доберетесь до Скагаранского Халифата?

— Тут недалеко стоит целый вертолетный полк, — подсказал Брагин.

— Рота, в колонну по два! — приказал я. — Бегом марш!

Мы погрузились на вертушки и целая кавалькада винтокрылых машин направилась в последний оплот скагаран. Стрельба началась раньше, чем я рассчитывал — еще на нейтральной полосе. Несколько автомобилей отступающих чертей были уничтожены огнем пулеметов и НУРСов. Они даже не отстреливались в ответ. Видимо, было просто нечем.

Скагаранский Халифат при свете дня выглядел еще большим убожеством, нежели в темноте. Вертушки зашли с запада на небольшой высоте, не давая защитникам города прицелиться из-за солнца, бившего им в глаза. Растянувшись в линию, мы прошли одним заходом, поливая свинцовым дождем все, что шевелилось. Или пыталось шевелиться. Или нам казалось, что оно пытается шевелиться. Стреляли просто, получая несказанное удовольствие, отнимая жизни.

Еще на первом заходе я приметил цирк, он же — тронный зал Великого Хана, окруженный целым частоколом из шестов с нанизанными на них человеческими головами. Броневики, стоявшие на площади перед ним, преимущественно — наши, скорее всего — трофейные, конечно, были рассчитаны на огонь стрелкового оружия, но противостоять крупнокалиберным пулеметам их броня не могла. Бортовые стрелки лупили бронебойно-зажигательными, превратив все автомобили, до единого, в пылающие обломки.

Прочесав город один раз, вертолеты развернулись по широкой дуге и пошли на второй заход. Солнце уже скрылось за горизонтом и не давало нам надежного прикрытия. Надо понимать, и скаги, отойдя от первого шока, успели организоваться и подготовить отпор. Одна из машин, оставляя за собой шлейф густого черного дыма, пошла на вынужденную посадку. Вторая взорвалась прямо в воздухе, превратившись в огненный шар.

— Видишь цирк? — прокричал я пилоту. — Давай на площадь перед ним.

Мы сделали еще круг, над тронным залом Верховного Хана, превращая окрестные дома в руины. На случай, если там оставался противник. Расчистив зону десантирования, вертолеты один за другим зависали в паре метров над землей, ссаживая солдат на освещенную горящими автомобилями площадь, и уходили обратно на высоту, прикрывать штурмовиков пулеметами.

Полдесятка скагов огрызались огнем из-за баррикады в дверях цирка, но несколько ударивших разом гранатометов успокоили чертей и разметали завалы по ступенькам. Я снова шел по коридорам, освещенным тусклым, дрожащим светом факелов. Но уже не в качестве пленника, а освободителя. Или завоевателя?

Казалось, все оставшиеся инопланетяне Терры собрались вместе в одном месте — в цирке. Стрельба не замолкала ни на секунду. Моя разгрузка, освобождаемая от запасных магазинов, становилась все легче. Радовало одно — за 117 лет Калашматы практически не изменились, и трофейные магазины от оружия, выпущенного 10, 30, 50 и все 100 лет назад отлично подходили к нашим автоматам.

Черти стояли насмерть. Граната за угол, взрыв, крики раненных, ответная граната. Рогатые, изувеченные осколками, истекающие кровью, продолжали отстреливаться. Немудрено, здесь остались лишь отъявленные головорезы, самые преданные Кинишу. Сдаться никто и не пытался. Никто и не предлагал! Мне самому прилетела пуля по каске. Один рукав Малышева полностью окрасился красным. Брагина я не видел, но, по отборному мату слышал, что капитан где-то рядом.

Канонада затихала. Мы побеждали. Троих чертей, охранявших вход в тронный зал, нашпиговали свинцом, превратив в дуршлаг. Эти, если были и не последними из защитников дворца — то уже где-то около них. Нырнув под горящую занавеску, мы вошли на арену.

Здесь были всего двое — Великий Хан и тот самый здоровый скаг. Волосатик. Тюремщик. Он даже успел вооружиться дробовиком и надеть свой патронташ. Краснокожий поднял свое оружие, чем и ускорил свою смерть. Огонь штурмовиков превратил противника в кровавое месиво.

— Не стрелять! — прокричал я приказ. — Никому не стрелять!

Мы взяли трон в полукольцо. Киниш спокойно смотрел на людей, положив руки на подлокотники. В его кобуре блестел все тот же револьвер, который я приметил при первой встрече. Наверху грохотали ботинками солдаты, занимая зал, приглушенные стенами, доносились одиночные выстрелы.

Верховный скаг выглядел уставшим. Но не сломленным! Белая рубашка, мокрая от пота, в свежих каплях крови его соратника, не стиралась очень давно, несколько пуговиц потерялись. Но он все еще был Великим Ханом, первым после Коноша за последние сто лет. Инопланетянином, в руках которого была такая власть, которой, пожалуй, никогда не было ни у одного человека. И, может быть, никогда и не будет. Прими он другое решение тогда, полгода назад, не поведи орды чертей на нас, на людей, сегодня под его владычеством был бы весь север.

— Киниш? — произнес я.

Взгляд скага, до этого устремленный в никуда, переместился на меня.

— Грашев?

Рогатый не выглядел сколь бы то ни были удивленным моим появлением. Скорее, он испытал невероятное облегчение, словно с плеч инопланетянина свалился огромный груз.

— Как сын? — спросил я.

— Убит, — ответил Великий Хан.

— Плохо, — покачал я головой.

— Плохо, — согласился он.

— Сдавайся… — неуверенно предложил я.

Глаза краснокожего сузились. Что-то мелькнуло в них… не гнев, нет. И не ярость. Решимость. Рука скага дернулась к рукоятке револьвера. Как глупо! Я сработал на опережение, выжав спусковой крючок. В тишине зала прозвучала очередь и на рубашке Великого Хана появилось несколько равных отверстий, через которые толчками вытекала кровь. Кровь последнего Великого Хана. Киниш упал на свой трон. Он смотрел куда-то ввысь с безмятежной улыбкой на лице.

— Рога Великого Хана! — воскликнул Малышев, протягивая мне нож с пилой на обухе. — Вот это трофей!

— Нет, — возразил я. — Не трогайте его. Пусть скаги похоронят его по своим обычаям.

— Но… — попытался возразить капитан.

— Это приказ, — отрезал я.

Все же я был ему чем-то обязан. Я подошел к телу Киниша и поднял блестящий хромом револьвер. Это был единственный трофей, который я желал. Откинул барабан и рассмеялся.

— Паша, ты головой не повредился? — обеспокоенно спросил Брагин.

— Пустой, — ответил я, демонстрируя оружие. — Он пустой!

Чертов скаг! Он воистину был Великим Ханом! Он не мог позволить себе попасть в плен. Не мог позволить себе бежать. И не мог застрелиться. Самоубийство — величайший грех по понятиям инопланетян. Тилис, Единый В Трех Ликах, такого не простит. А потому выбрал такой способ уйти из жизни. Демонстративно показав, что убил его не я, я просто выпустил пулю, а решение умереть принял он сам.

— Но эти рога я точно заберу, — Малышев с улыбкой начал отпиливать рога скага-тюремщика.

Остальные солдату уже налетели на тела, снимая золото. Я отвернулся. Я успел повидать достаточно зверств со стороны инопланетян и мне было очень горько осознавать, что мы, люди, недалеко от них ушли.

— Капитан!

В тронный зал вбежал запыхавшийся сержант. Увидев меня, он осекся, оправился, и, приложив руку к козырьку шлема, произнес:

— Товарищ полковник! Разрешите обратиться к капитану Малышеву!

— Давай, — кивнул я.

— Капитан, в подвале полно заложников, а с севера, от Сигнальной горы, приближается не меньше полутора тысяч всадников! Какие будут распоряжения?

— Вызывай транспортные вертолеты и занимаем оборону, — приказал я. — Что нам еще остается?

— Никак нет, товарищ полковник, невозможно! — ответил сержант.

— Это с какого?..

— Я уже запрашивал эвакуацию. Свободных машин нет!