В ожидании апокалипсиса - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/44
• Следующая

– Не понимаю, о чем вы? – спросил его Дронго.

– Охотно верю, – встал со своего места Олвинг, – вас могли не посвятить в детали этой операции. В любом случае она проиграна. Сначала неудача с Либерман, которая уже давно наш агент, потом осечка вашей напарницы Марии Грот. И, конечно, отказ Эриха Хайнштока и Семена Бетельмана от сотрудничества. Вам фатально не везло на этот раз, Дронго. Вы проиграли вчистую.

В этот момент Дронго вспомнил слова Дмитрия Алексеевича:

«Когда вас окончательно прижмут и вам будет казаться, что все потеряно, помните, у вас есть сверхзадача. Та самая, ради которой мы начинаем эту операцию. И которую вы не узнаете до тех пор, пока не окажетесь в безвыходном положении. Только после этого мы сможем рассказать вам об этой сверхзадаче».

– А как со мной свяжется ваш человек? – спросил он тогда.

Дождавшись ухода Родионова, Дмитрий Алексеевич наклонился и почти неслышно произнес:

– «Климат у нас нездоровый, и Дмитрий Алексеевич рекомендовал носить теплый шарф».

Сейчас, глядя на довольное лицо Олвинга, слушая его торжествующую речь, Дронго вспомнил об этих словах генерала и немного успокоился.

Он сел на кровать и отвернулся. Олвинг вдруг неприятно рассмеялся и, бережно взяв фотографию Греве, положил ее в карман.

– Меня вы больше не интересуете, мистер Фридман, – явно издеваясь, сказал он, – теперь вы будете беседовать только с господином Риггсом. Я все ответы уже получил. Кэвин, – обратился он к Риггсу, – пожалуйста, потом заезжайте ко мне, – и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Дронго даже не повернул головы.

– Вы хорошо держитесь, – услышал он голос англичанина, внимательно смотревшего на него, – но Олвинг прав. Мы полностью переиграли вас, Дронго. Хотя это еще не конец. Американцы попросили нас помочь им, и мы согласились на встречу их представителя с вами.

Дронго ничем не выдал своей радости. Наконец-то он узнает, ради чего его посылали в командировку. Даже Альфред Греве был лишь частью этой операции. Даже провал столь ценного агента не должен отвлекать его от сверхзадачи.

Однако сама встреча с представителем ЦРУ также не могла заменить дела, ради которого он добровольно шел на свой арест. Сверхзадача была настолько засекречена, что о ней знали только Дмитрий Алексеевич и тот человек, который передаст от него привет. Даже полковник Родионов не был посвящен в детали этой операции, даже сам Дронго.

– Кстати, – заметил Риггс, доставая трубку, – вы написали, что в Нью-Йорке встречались с Любарским, вашим связным, и Бетельманом.

– По работе, да, верно.

– А не по работе?

– Там все указано. Я ничего не скрывал. У меня в Нью-Йорке живет друг. И я там познакомился с одной молодой женщиной. Их имена и адреса есть в моих показаниях. Все, с кем я встречался в Нью-Йорке, там указаны.

– Верно, – кивнул Риггс, – только вы не знаете главного: кто убил Любарского?

Он внутренне напрягся. Несмотря на прошедшие месяцы, он по-прежнему помнил Лону и ее взгляд, брошенный на него перед отъездом. И «жучок», прикрепленный к столу, тоже помнил.

– Мистер Риггс, – устало сказал он, – я уже ничему не удивляюсь в своей жизни. Так кто убил этого старика?

– Ваш друг Эльдар. Кажется, его так звали, – ровным голосом сообщил англичанин.

– Не может быть! – Дронго задыхался. Значит, «жучок» в аэропорту поставила не Лона, а его бывший школьный товарищ, чтобы подслушать их разговор.

– Вы действительно ничего не знали? – участливо спросил Риггс, внимательно глядя на него. – Он всегда работал на КГБ. Управление «К», как и ваша Мария Грот. На его совести двое убитых в Дели. Но у нас не было доказательств. А сейчас есть. Почерк один и тот же. Выстрелы в сердце и в голову для надежности. Это был ваш друг, Дронго. Американцы уже потребовали его выезда из страны.

– Зачем вы мне рассказали? – тоскливо спросил Дронго. – Не нужно было этого делать.

– Нужно, – кивнул Риггс, – у вас не должно быть никаких иллюзий. Вы были хорошим экспертом в ООН, когда боролись с преступниками, а разведка – грязное дело. Здесь «предают только свои», так, кажется, говорят французы? Всегда помните об этом. – Риггс кивнул на прощание, убрал трубку и вышел из комнаты.

Это был обычный короткий зимний день. Поздно рассвело. Тепла не было. Только стужа и немного снега. И еще совсем чуть-чуть дул противный ветер. На этот раз не было никакой охраны, никаких мер предосторожности. Просто Риггс предложил ему выехать за город, и они поехали вдвоем в автомобиле. Риггс вел машину и почти не смотрел на Дронго, словно забыв о его существовании. Делать вид, что ничего не происходит, было невозможно, и Дронго старался незаметно оглядеться, пытаясь вычислить ведущееся за ним наблюдение. Но ничего обнаружить не удавалось. Риггс вел автомобиль мягко, не торопясь, добросовестно останавливаясь на предупредительные сигналы машин.

– Куда мы все-таки едем? – не выдержал Дронго.

– Я же вам говорил, за город.

– Вы всерьез хотите меня уверить, что это воскресный пикник?

– Это деловая поездка, – сухо отозвался Риггс.

– А если я сбегу?

– Нет.

– Что нет?

– Не убежите. И потом, для чего? Куда? К кому? Вам ведь гораздо выгоднее сидеть здесь. Или интереснее – это одно и то же.

– А если я все-таки попытаюсь сбежать? – снова полюбопытствовал Дронго.

Англичанин мягко затормозил.

– Пожалуйста. Можете бежать. Уверяю вас, за нами нет никакого наружного наблюдения.

Полминуты они просидели молча.

– Будем считать, что вам удался этот трюк, – беззлобно произнес Дронго, – поедем дальше.

Риггс кивнул, включая зажигание.

– Как вы спите по ночам? – спросил он. – Кошмары не мучают?

– А вы считаете, они должны меня мучить?

– Я задал вопрос, – терпеливо напомнил Риггс.

– Не мучают. Подозреваю, что ваши психологи анализируют мое поведение даже во сне.

– А вот я плохо сплю по ночам, – вздохнул собеседник, – никакие лекарства не помогают.

– У вас нечистая совесть, – пошутил Дронго.

– Очень возможно, – серьезно ответил Риггс.

– Вы так и не сказали, куда мы едем.

– Извините. У нас сегодня важная встреча. Американцы прислали своего представителя. Нет, это не Бремнер. Он рангом повыше. Вместе с ним будет шеф нашего ведомства. Видите, я предельно откровенен с вами.

– Спасибо. Значит, сегодня я увижу миссис Стеллу Римингтон?

– Подозреваю, что вы даже читали ее досье, – рассмеялся Риггс.

– Вы так прячете своих руководителей спецслужб, как будто они нелегалы. Это, кстати, сугубо британская черта. Нигде в мире давно нет ничего подобного.

– Нигде в мире нет такой разведки и контрразведки, как наша, – невозмутимо прервал англичанин.

– Господи! И вы еще на что-то претендуете. Да после Кима Филби и Гордона Лондейла вас нужно было закрывать за непрофессионализм.

– Не могу согласиться. Вы же здесь, у нас.

– А вы считаете меня фигурой, равной им обоим?

– Во всяком случае, вы один из лучших профи, с кем я встречался за свою жизнь.

– Благодарю за комплимент. Вы тоже.

– Это не комплимент. Осторожнее, сейчас резкий поворот. Я давно хотел у вас спросить: что вы думаете насчет ситуации у вас в России?

– У них в России. Вы же знаете мое подлинное имя. Я гражданин соседней страны.

– Ладно, не переигрывайте. Я просто воспользовался условной терминологией. Как вы считаете, политика России действительно может резко измениться?

– А как вы сами думаете?

– У вас дурная привычка отвечать вопросом на вопрос. Если не хотите, не отвечайте.

– Пожалуйста. Думаю, что не очень изменится.

– Почему?

– Существуют геополитические интересы, которые просто не могут исчезнуть.

– Вы в это так верите? А поддержка санкций против Ирака? Тогда Россия примкнула к коалиции объединенных западных держав.

– Какие-то уступки общественному мнению Запада, несомненно, будут. Но спецслужбы, армия, ВПК перестраиваться не могут и не будут, даже если во главе их поставить демократа Сахарова или Ростроповича.

• Предыдущая
• 42/44
• Следующая