Красавица, чудовище и волшебник без лицензии (СИ) - Заболотская Мария - Страница 1

Безвестный имерийский городок Силенсия, в котором Хорас Скиптон много лет кряду держал гостиницу «Старый котелок», мог по праву считаться если не краем света, то, по меньшей мере, его околицей. Со всех сторон его окружали бесплодные пески, скалы, а там, где высшие силы поскупились на скалы и пустоши, глаз печалило серое холодное море. Порт в Силенсии пришел в упадок с тех пор, как отважные мореплаватели-имерийцы проложили южные торговые пути, и корабли здесь в последние годы появлялись лишь для того, чтобы переждать бурю или произвести несложный ремонт снастей.

Разумеется, от таких перемен гостиничное дело страдало едва ли не больше прочих, и Хорас частенько в сердцах говорил, будто заколотит окна гостиницы крест-накрест, соберет мало-мальски ценное добро и подастся к родичам своей жены, в солнечный Мелеус. Зимние туманы Силенсии, приходящие с моря вместе с холодным ветром, сами по себе были губительны для жизнелюбия, а уж если к ним прибавить безденежье, скуку и отсутствие всяких надежд на перемены к лучшему!.. Неудивительно, что госпожа Скиптон несколько лет тому назад принялась хворать, ослабела едва ли не до беспамятства, а единственным лекарством от ее болезни местный лекарь назвал теплую и сухую погоду — аккурат как в ее родных местах. Так и вышло, что три четверти года — осень, зиму и весну — Милли Скиптон поправляла здоровье в шумном Мелеусе, переезжая от одной своей кузины к другой, а одну четверть — страдала и чахла рядом со своим мужем в унылой Силенсии, которая даже летом в подметки не годилась южному побережью.

Нелишним будет упомянуть, что силенсийское семейство Скиптонов состояло не только из Хораса и Милли. Как не были бы плохи дела в Силенсии, однако время от времени дети рождались и здесь. В те времена, о которых пойдет речь в этой истории, Скиптоны могли похвалиться тремя прехорошенькими дочерями на выданье. Старшую звали Табитой, среднюю — Урсиллой, а самой младшей дали звучное имя Джунипер, но все соседи звали ее попросту Джуп, единодушно посчитав, что семейству, владеющему всего-навсего захудалой гостиницей, следует быть скромнее в выборе имен.

От здешней дурной погоды девиц Скиптон пока что хранило крепкое юное здоровье, потому Милли оставила дочерей на попечение супруга, хоть на сердце у нее при этом легла тяжесть. Гостеприимство мелеусских родичей не простиралось безгранично, и матушка Скиптон понимала, что для сохранения теплых отношений с кузинами навещать родные места следует в сопровождении одной-единственной дочери за раз — не более того.

Так и вышло, что счастливицы Табита и Урсилла уже побывали в теплых богатых краях — каждая по разу, в прошлом и позапрошлом году соответственно, — а Джуп изо всех сил надеялась, что этой весной матушка Скиптон пришлет сразрешения своей родни приглашение и для нее. В ожидании замечательного путешествия она, как обычно, вместе с сестрами помогала отцу вести дела гостиницы — последний из слуг попросил расчет еще в минувшем году.

Благодаря тому, что девицы Скиптон уродились крепкими и смышлеными, Хорас сберег порядочно денег, ведь, в отличие от наемных работников, дочерям платить жалованье не обязательно. С малых лет дочери мастера Скиптона стряпали, подавали обеды и ужины, мыли посуду, поддерживали чистоту в комнатах постояльцев и даже штопали прохудившуюся в дороге одежду путников за отдельную плату. Хорасу-отцу это совершенно не нравилось — ведь чего только не наслушается девица в портовой гостинице! — однако Хорасу-дельцу не оставалось ничего иного. Более всего он желал — и более всего страшился! — наступления часа, когда Табита, Урсилла и Джуп выйдут замуж. Замужество при некоторой доле везения могло изменить жизнь девушек к лучшему, но гостиничному делу Скиптонов несомненно сулило скорую гибель. В дни, когда гостиница пустовала, Хорас впадал в меланхолию и мрачно думал, что следует покончить с этим беспросветным мучением, выдать дочерей замуж как можно быстрее, а самому отойти от дел и надеяться на милость зятьев. Но стоило только усталому путнику переступить порог гостиницы — и тогда Хорас в отчаянии представлял, как сложно будет угождать постояльцу без помощи шустрой Урсиллы, любезной Табиты или старательной Джуп, а мысли о возможном разорении жалили больнее, чем любые угрызения совести.

И все же «Старый котелок», медленно и неумолимо движущийся к своему краху, был спасен совершенно неожиданным и невообразимым образом. История вышла темная, а мастер Скиптон всячески избегал любых обсуждений, так что со временем она обросла множеством зловещих догадок.Впрочем, ни одна из них не была настолько смелой, чтобы приблизиться к истине, и вот о ней-то и пойдет дальнейший рассказ.

Началось всё в промозглый зимний вечер, когда гостиница пустовала после череды праздничных ужинов, на которые по старой памяти сходились соседи, из вежливости не замечавшие, что стол становится все скромнее, а вино — все хуже. Погода во второй половине зимы выдалась особенно ветреной, поэтому даже старинные приятели мастера Хораса не решались прийти к подаче вечерних горячительных напитков, как это было заведено испокон веков в «Старом котелке». Гостиница располагалась в отдалении от прочих силенсийских домов, на пятачке, открытом всем ветрам, и путь к ней в столь ненастный вечер показался бы излишне тягостным даже бывалому путешественнику.

В «Котелке» было темно и тихо — последнее время приходилось экономить на свечах, — и все семейство Скиптонов собралось около очага, безо всякой охоты занимаясь мелкой домашней работой. Невысокий рыжеватый мастер Хорас с ворчанием отчищал одежду от смолы. Он только что принес к очагу охапку свежих поленьев, и, вертясь вокруг своей оси, словно маленький беспокойный бочонок, жаловался, что годы берут свое: ни согнуться, ни извернуться!.. Дочери привычно пропускали мимо ушей его сварливое бормотание и вполголоса, между делом, пересказывали друг другу местные сплетни — в маленьком городке все волей-неволей обсуждают дела соседей, а девицы Скиптон были болтливы и приметливы.

Тут в дверь гостиницы постучали — точно три маленьких камешка ударили один за другим: тук-тук-тук.

Негромкий звук показался сонной Табите тревожным, о чем она тут же объявила вслух;да и потом, вспоминая тот вечер,всегда настаивала, что сразу ощутила дурное предчувствие.

— Пустое, — ответила Урсилла, протиравшая пивные кружки старой ветошью. — Это ветка на ветру качнулась и ударила по двери.

— А мне кажется, что стучал человек, — не согласилась Джуп, отставив в сторону метлу. — Но как-то странно, словно сил у него едва хватило.

— Бездельницы! — проворчал мастер Скиптон.— Отчего бы вам не проверить, кто там за дверью? Или вы устали кланяться постояльцам — сколько их там было за прошлый месяц? Двое?.. Даже если комнату у нас попросит утопленник, которого нынешняябуря немилосердно вышвырнула на берег — мы примем его, пусть только пообещает расплатиться не морским песком или рыбьей чешуей.

Дочери ничуть не боялись отцовского гнева, да и утопленниками их было не испугать — наоборот, мысль о том, что за дверью стоит растерянный мертвый господин, поднятый волной со дна морского, а карманы его полуистлевшей одежды набиты мелкой рыбешкой и ракушками, заставила их дружно захихикать. Как не могла совладать сырая холодная погода со здоровьем девушек, так и унылая однообразная жизнь не успела превратить их в угрюмых молчаливых затворниц: дочери мастера Скиптона были, как на подбор, живыми, веселыми и весьма хорошенькими. Невысокие, светловолосые и кареглазые — они на первый взгляд были похожи между собой, но самой красивой все-таки считалась Табита, невесть от кого унаследовавшая изящные очертания рук и тонкий ровный нос, сделавший бы честь и благородной барышне. Круглолицая Урсилла рядом с ней могла показаться грубоватой, однако она хорошо шила и держала свою одежду в безукоризненном порядке, отчего всегда выглядела нарядной словно картинка из модного журнала, пусть даже слегка устаревшего. Младшая, Джуп, уродилась самой крепкой изо всех — ее широкие плечи и полные руки показывали, что работы она не боится, и шагала она всегда широко и уверенно, отчего одежда ее постоянно приходила в беспорядок, а лицо горело румянцем. Природа, не одарив ее изяществом, восполнила этот недостаток прекрасными густыми волосами и нежной белой кожей, так что и она не могла пожаловаться на недостаток ухажеров. Но, разумеется, Джуп не смотрела в их сторону, наслушавшись от сестер, как прекрасен южный Мелеус — именно с ним девицы Скиптон связывали все свои тайные мечты, не помышляя о чем-то более значительном, ведь ничего другого они и повидать-то не успели.