Колыбель тяготения (СИ) - Кибальчич Сима - Страница 22

Нужно настроиться на возвращение к прежней роли. Боевая единица. С джойстиками в руках, пушками на плечах и бешенным током крови, замедляющим мир вокруг. Она опустилась, легла животом на поверхность энергетической секции. Та, обхватив ее тело, ускорилась и понеслась по межуровневому туннелю. Мелькали технические стыки и силовые карманы, дежурное мигание трассера озаряло бликами шлифованную сталь туннеля.

Ее забросят на военный корабль, который пойдет по другой траектории нежели гражданские.

Форпост Европы сработал слаженно, отсортировал людей по идентификаторам и разбросал по назначению. Вот только сейчас Джеки сильно сомневалась в этом своем назначении. Жаль, что отказалась стереть из сознания подаренные кристаллом фрагменты. Не рванет ли бомба влитых в нее чужих жизней при боевой перегрузке?

Да спасут ее боги.

Ларский замедлил челнок, всматриваясь в открывшуюся панораму. Нежнейшая голубизна обтекала параболические скосы боевого крейсера, спускалась к заснеженным зубцам скал, что выглядели по довоенному величественно. В глубине горной чаши солнечным разноцветьем раскинулся город. Картину портило только одно — вибрирующие корабли инсектоидов. Точнее их призрачные контуры. Они, как и крейсер, висели над пиками и, замыкая круг, брали в кольцо не потревоженное войной поселение людей.

— Что за чертовщина здесь происходит?

— Это Алма-Ата, — сообщила Марго.

— Вижу по карте.

— Ты был здесь когда — нибудь?

— Нет.

— А я год назад приехала на симпозиум и прожила несколько месяцев.

Она отошла от купола машины и всмотрелась в проекцию на столе управления, повернула ее.

Хочет найти знакомые здания?

— И что?

— Город какой-то странный.

— В смысле? Целый, не разрушенный, стоит себе под голубым небом?

Впрочем, Марго, слава богам, не видела руин этой войны.

— Трудно сказать. Слишком красивый что ли. Прямо как новенький. И немного другой, не пойму, что не так…

— Дожили, — вздохнул Ларский. — Слишком красивый город.

— Номер девять, два, семь, один, следуйте в зону стыковки.

Голос отчеканил одновременно со вспыхнувшей надписью, и челнок возобновил движение. Зеленый трассер повел к сотам стыковочных шлюзов.

Что делают лодки тараканов и тяжелый межпланетник над мирным с виду городом? Явно проходит армейская операция, но нет ни малейших признаков столкновения, даже привычного серого пепла в воздухе.

Створ порта мягко сомкнулся за ними, погружая прозрачный купол машины в секундную темноту. Ларский ободряюще взглянул на напряженную Марго и провел по датчикам разблокировки отсеков. В борту развернулись широкие лепестки прохода.

— Не слишком-то ты спешишь, Ларский!

Треллин торчал внизу и смотрел с таким видом, словно швартовал их собственноручно.

— Марго, — кивнул он. — Рад видеть вас воочию. Хоть вы похожи на живого человека, остальные на этом утлом межпланетнике — мумии мумиями.

— Вот как? Тогда лучше полечу обратно, — улыбнулась она. — Оказаться в склепе нет никакого желания.

— И правильно, — рассмеялся Алекс. — Тогда тем более не буду вас брать с собой. Хочу прокатить по царству мертвых нашего многодумного следователя.

Поза у паршивца непринужденная, будто явился на прием в небрежно расстёгнутом смокинге, а не притащился в пустой ангар в спецодежде. Престранной, надо сказать, и пугающей. Разноцветные веревочки и жгуты полностью оплетали его тело, дрожали, а иногда шевелились, как сонные змейки. Между плетениями торчали шипастые кольца, трубки, матовые ромбы, а грудину двумя полукругами обхватывали лаково черные зубья. Черт знает, что за дрянь разработали армейские.

— На чем мы полетим?

В темноте клацнуло.

— Ветер отражения — лучший помощник теней на войне, — слова выпали мерным металлическим скрежетом.

В пределы! Ларский отшатнулся, прикрывая собой Марго. Инсектоид невесомо спрыгнул с верхних парковочных стапелей, выпрямился и навис черной громадиной. Последнее дело в нынешние времена встречаться мордой к морде с исчадиями космической преисподней. Добропорядочными союзниками, мать их за жевала. И что же им не сидится на своих дьявольских лодках?

— Требуется приложить снаряжение и выдохнуть, — резанул железистый баритон.

В грудь влетел ледяной комок, руки схватил его на автомате.

— Я…., — заблеял Ларский, без всякой оформившейся мысли, разум решительно не желал выходить из перезагрузки.

— Приложить снаряжение и выдохнуть, — включился с теми же интонациями повтор.

— Подожди, — по-свойски перебил инсектоида Треллин, — следователь немного не в себе.

— Я жду. Ты возвращаешь его в себя. Человеческую гражданку уводит сопровождающий. Две минуты. Мы летим.

— Понял, командир, — отчеканил Алекс.

Ларский смысл фраз ловил смутно, но цепко следил за движениями инсектоида. Невидимая накидка прятала от взгляда чудовищные костяные наросты, раздутые лапы и выдвигающуюся пасть. Как маскировочная дымка, она размывала тело таракана серо-синеватым силуэтом, делала его не таким жутким. Марго выглядывала из-за плеча без особого страха. Любопытство сильнее женщин.

Легкий щелчок, и трехметровый исполин взлетел на тот же стапель. Как птица на ветку, — Ларский прекрасно помнил мощные ястребиные когти.

— Так. Соберись, генерал-майор, — пихнул его Треллин. — Разъяснения по ходу. У нас короткое окно времени, чтобы посмотреть город вблизи и максимально незаметно.

— Зачем?

— Понять подсказку. Помнишь, я тебе говорил о признании преступника. Оно перед нами. Это город и не город, как сам увидишь, так и назовешь. Готов? — он с силой придавил к его груди холодный резиновый комок. — Выдыхай.

Ларский выдохнул. Когда по нему поползло нечто живое, местами колючее, местами шелковистое — вовсе перестал дышать. Тело быстро оплеталось, приобретая очень странную легкость. В руках, ногах, плечах словно завелись жаждущие полета пузырьки, а в позвоночник на всю длину вцепилась гибкая страховка. Мир вокруг сразу замедлился, закачался на ленивых волнах, а в голову полез не то шепот, не то шипение.

— Что это за дрянь такая?

— Снаряжение наших союзников. Но создано для людей.

— Зачем? Скафандры не хуже.

— Сегодня мы не совсем люди. Поработаем амуницией. Отправимся с командиром на прогулку.

— Прогулка — неверное определение, — невозмутимо вставил инсектоид. — Тени в тенях. Рекогносцировка грядущего боя.

В горле сразу пересохло. Инсектоид опять слетел черной тенью вниз и дернул Ларского призрачной клешней. В мгновение они с Треллином оказались на спине чудовища. Точнее за спиной. Как два сросшихся, сплетённых из веревок рюкзака. Затылок к затылку, плечи к плечам.

Мутной картинкой на периферии зрения, Ларский видел то же самое, что и два его напарника. Впечатляющий эффект. Можно наблюдать за окрестностями трехглавым драконом.

Попасться на крючок Треллина и так влипнуть! Намертво влипнуть. В спину таракана. Нет, кузнечика, мать его в пределы, который не по зубам даже жабе. Чтобы Ларский еще хотя бы раз доверился сволочи-интенданту. Успокаивал нервы только по-прежнему любопытный, ярко синий взгляд Марго, ну и робот-проводник, дружелюбно жужжащий у ее ног. Все вроде как в норме. А страхи стоит засунуть в одно мягкое место. Или не особо мягкое с тех пор как оно слишком часто стало поджиматься от того же засунутого страха.

Ни авиеток, ни скутеров, ни плазменных ускорителях. Они летели тройной тушкой, и воздух вокруг искажался легкой вибрацией. Совсем не человеческий способ передвижения. Упругая сила притягивала руки Ларского к телу, и он чувствовал себя беззащитным. Краем взгляда ловил приподнятые плечи Треллина в странных сучковатых крагах и развернутые конечности инсектоида. Рассматривать их желания не возникало, — наверняка могли стрелять смертельным ядом.

Двигалась их тройка не слишком быстро, перемещаясь с уровня на уровень: то над самыми крышами, то соскальзывая по высоте зданий, то прижимаясь к тротуарам. Полет завораживал. Ларский никогда не посещал пустых городов. А этот раскрывался таким чистым, светлым, сияющим, как красавица на первом балу. Свежие черепаховые крыши, лаковые перегородки розовых высоток, изгибы украшенных портиками флоотиров, белоснежные юбки тяжелых, распластанных у земли дворцов, золотые короны на шарах бизнес центров. Не город, а новый музей под небом, только ленточка еще не перерезана, и при этом ни души. На улицах нет никаких человеческих следов: ни брошенных упаковок, ни сорванных цветов, ни пустых бокалов под крышами беседок. Не увидишь даже лужицы от разлитого уличного кофе. Отсюда точно никто и никогда не эвакуировался. Любая эвакуация буквально выносила потоки домашнего хлама на тротуары. В нем барахтались роботы-уборщики, беспомощные и потерянные среди всеобщей паники.