Ц - 9 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 38

— Ну, все планируют новую жизнь с понедельника, — усмехнулся тот, кривя губы, — а я с четверга. Уже как бы бонус!

Рванув на себя дверь, просунулся Умар.

— Товарищ генерал-лейтенант! — зачастил он, косясь на двойников. — Летит!

— «Ми-8»? — подхватился Борис Семенович.

— Не! «Ка-26»!

Иванов грузной трусцой подался на выход, цыкнув на Михаилов:

— Сидеть!

На крышу вела узкая лестница, однако выглядывать наружу генерал-лейтенант не стал. Еще пилота спугнет.

— Снег весь убрали? — спросил он, лишь бы спросить.

— Так точно, — подтянулся Иван Первый. — Чисто.

— Кто наверху?

— Индеец с кубинцем. На них цэрэушные термокостюмы… Они как вещественные пароли.

— Ну, правильно… — вздохнул Иванов, прислушиваясь.

Рокот винтов навалился, заглушая все звуки; вихрящийся воздух ворвался и на лестницу, кружа прихваченные снежинки.

— Сел, товарищ генерал-лейтенант!

— Народу много?

— Не, один пилот! Э-э… Одна. Там женщина!

— Женщина? — задрал брови генлейт. — Летчица-вертолетчица?

— Так точно! Вышла, сюда идет! Спокойная такая…

Борис Семенович не выдержал, и поднялся на крышу, отмахиваясь от бдящих «Царевичей».

Лопасти бело-синего «Камова», рассчитанного как раз на шестерых пассажиров, еще вращались, но уже обвисали в рокочущем движении. Ревущий свист разогнанной турбины слабел.

Клонясь под разлетом винта, пилотесса в комбинезоне приблизилась, и обеими руками стащила шлем. Закрученный ветер тут же разметал пышную гриву волос, хлеща прядями по мягкому и спокойному лицу.

Небрежно похлопав по плечу Чака с Мануэлем, летунья ослепительно улыбнулась, завидев Иванова.

— Здравствуйте, Борис Семенович! — радостно воскликнула она. — Не узнали?

— Елена? — ошалел генерал-лейтенант. — Елена Ливен?

— Узнали… — заворковала Елена, довольно щурясь. — Как же я рада вас видеть, Борис Семенович! — с чувством вымолвила она. — Вы себе даже не представляете! О-о-о… Мне надо вам столько всего порассказать… Ох уж эти четыре года! Я проклинала каждый месяц, каждую неделю, пока не надумала проживать их с пользой — потихоньку приближаться к России, помаленьку возвращаться на Родину, и чтобы в жизни был смысл, чтобы всё было не зря… Я люблю вас.

Воскресенье, 20 января. День

Москва, площадь Дзержинского

Во внутренней тюрьме КГБ было тепло и сухо. И, вопреки россказням, ничего не давило на сознание — мрачные мысли гасли сами по себе, стоило провести взглядом по матовой светлоте стен. Правда, сдержанный гуманизм чекистов не включал в себя нормальные окна — тусклый свет дня цедился из-за щита, прикрывшего полуподвальный прозор. А для пущей яркости горела неонка под потолком. Причем, гасла она не по велению бдительного стража, а по хотению узника — вон выключатель у двери.

Не камера, а номер в плохоньком отеле. Без звезд.

Елена старательно расчесала длинные волосы, слегка улыбаясь своим мыслям. Бедный Иванов, ну и подозреваемая ему досталась! И теряется генерал, и смущается, как мальчик…

Виновата она, что ли? Просто у нее стиль такой. Ну, неинтересно женщине играть в дурацкие мужские игры! Убегать, догонять, прятаться, стрелять по всему, что шевелится, а на допросах тупо молчать. Даже если третьей степени.

Профессионально — и скучно. А вдохновение? Азарт? Наитие с интуицией? Так уж выходило, что она всегда доверяла не интеллекту, а инсайту. Внутреннему озарению.

Недаром же природа-живодерка долгие-предолгие эоны мучала миллиарды бестий, внедряя в подкорку нужные кнопочки.

А потом — раз! — и волк выходит к охотникам, пошире распахнув пасть — у бедняги кость в глотке застряла. Как не помочь серому? И убивать зверя, который тебе доверился, подло…

А потом — два! — и «агентесса ноль-ноль пять» является к главному зверолову. Тоже ведь, инсайт…

Елена тщательно собрала волосы в пышный хвост, и стянула резинкой. С Ивановым лучше обходиться без Евиных ухищрений. Пленять надо уметь. А помады, тени для век и крема — для отстающих...

Замок в двери клацнул, проворачиваясь, и в камеру вошел генерал-лейтенант собственной персоной.

— Борис Иванович, здрасте! — молодая женщина тут же расцвела улыбкой.

— Добрый день, Елена Владимировна, — сухо ответил Иванов, присаживаясь к наглухо принайтованному столу. — Продолжим наш разговор. Мы проверили ваши документы и… Что же это получается? Вы действительно приняли гражданство ГДР?

— Да, — с удовольствием подтвердила узница, гибко присаживаясь на койку. — И синенький гэдээровкий паспорт мне очень нравится! Главное, что фамилия полностью — Хелена фон Ливен. Звучит! В принципе, меня тянуло сюда, в Россию, но вы же такие недоверчивые, такие подозрительные! Простой американке очень сложно получить советский паспорт…

— Простой? — усмехнулся генлейт, бросая острый взгляд. — Простой сотруднице ЦРУ?

— Я больше не служу в Лэнгли, — с достоинством ответила Елена. — Знаю, что вы скажете — дескать, бывших разведчиков не бывает, систему покинуть нелегко, практически невозможно. Верно, но выход есть — надо найти покровителя от другой системы. Я нашла такого. Нет-нет, это не Штази, хотя тамошние «шпицели» по-всякому меня обхаживали. М-м… Я скажу, кого имею в виду, но чуть позже. Хорошо?

— Хорошо, — буркнул Иванов, чувствуя, как умягчается жесткая воля, и перебрал «корочки». — А свидетельство пилота у вас откуда?

— О, это раньше еще! На «Ка-26» я летала в ФРГ, на базе «Рамштайн», а в ГДР сдала экзамены в летной школе, в Карл-Маркс-Штадте. Ну и, спасибо СЭВ! — развела руки агентесса. — Устроилась здесь, у вас, работаю в Московской вертолетной станции — это на Ленинградском проспекте, где аэровокзал. Вожу пассажиров на «воздушном такси»! Чаще всего, в Шереметьево или Внуково — так быстрее, всего пятнадцать минут полета. И раза в четыре дешевле, чем на такси! Билет рубль пятьдесят стоит.

— И Мензис Клегг оформил коллективную заявку… — генерал-лейтенант поправил очки.

— Совершенно верно! Только не Клегг, а Чанг — по паспорту Азамата… М-м… Не помню, какая-то казахская фамилия. Или киргизская. Оплатил, получил квитанцию… — Елена задумалась. — Да, я еще тогда поняла, что тут что-то нечисто. И упросила диспетчера передать заявку мне. С виду всё нормально — шестеро приятелей-бурильщиков вернулись из экспедиции, решили отдохнуть на природе. Ну, и шикануть, по обычаю. Хотя, думаю, для геологов вертолет как раз привычен. Но Джерри Чанга я узнала сразу. Обычный бандос из Гонконга, возил наркоту на своей джонке с мощной подвесной «Ямахой». Даже, говорят, припахивал на мадам Вонг! Цэрэушники прижали его в Сайгоне. Вербанули, а Чанг и не против…

— Вы узнали Чанга, и…?

— И ничего, — немного театрально понурилась Фон Ливен. — Да и что мне было делать? Может, Джерри тоже перековался! Мало ли… Меня даже не смутил адрес, куда надо было подать вертолет! Ну, думаю, раз бухгалтерия на станции приняла заказ, значит, всё, как положено. И уже на подлете, когда разглядела сверху колючую проволоку, поняла, куда иду на посадку. А что мне было делать? Обратно улетать?

Иванов усмехнулся. Хотел выразить иронию, но губы смялись в нечто вялое.

— Короче говоря, — забурчал он, недовольный собою, — вы чисты и непорочны…

— Ага! — сверкнула зубками Елена.

— …И мне остается лишь извиниться перед вами за недоразумение.

— А тут совершенно не за что извиняться! — живо воспротивилась женщина. — Я провела замечательный уикенд! Наедине с вами… Беседуя на вечные темы добра и зла…

— Хватит с меня этих амурных бредней! — малость осерчал генерал-лейтенант.

— Ничего не хватит! — воскликнула Елена. — Вы мне действительно нравитесь, Борис! Что вы на меня смотрите, как Ленин на мировую буржуазию? Или в вас по инструкции запрещено влюбляться?

Иванов побурел.

— Елена… — выдавил он, капитулируя. — Я на тридцать лет старше вас, и…