Отверженный VII: Долг (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 14

— Мы ведь отомстим? — спросил я бабушку.

— Месть — не то, на чём мы должны зацикливаться, — ответила бабушка, и я аж вздрогнул от её слов.

Бабушка заметила мою реакцию и поспешила объяснить:

— Месть ослепляет, она вынуждает нас действовать на эмоциях, иногда это приводит к не очень хорошим последствиям.

— Но ведь такое нельзя оставить безнаказанным! — сказал я.

— Нельзя, — согласилась бабушка. — Поэтому мы всех накажем. Мы не будем мстить — мы будем наказывать. Мы будем так наказывать, что Жилинский сто раз пожалеет, что мы не стали просто мстить.

Меня ответ устроил.

— Хорошо, что у нас теперь есть такая запись, — заметил я. — С ней у Жилинского не получится отвертеться, мы железно сможем припереть его к стене.

— Чтобы припереть к стене это ничтожество и наказать его, мне никакая запись не нужна, — заявила бабушка. — Мне нужно лишь твою мать и брата с сестрой спасти. А запись нам понадобится для другого. Надо выяснить, кто сейчас у Гагариных самый влиятельный в роду.

Мне нужно было время, чтобы научиться открывать портал, а Жилинский нуждался в деньгах и требовал от дяди Володи «одолжить» ему их как можно быстрее. Таким образом перед маминым братом встала задача — тянуть с банковским переводом, но при этом не разозлить Жилинского. На руку нам сыграло то, что был конец недели. Дядя встретился с мамой в среду, я договорился с Романовым в четверг и в этот же день принял решение согласиться на использование заклятия «Близнец».

В четверг же дядя Володя ещё раз созвонился с Жилинским. Убийца отца настаивал на том, чтобы мамин брат приехал в пятницу, но после того как Волошин сказал, что раньше понедельника никак не сможет провести оплату, Жилинский перенёс встречу на понедельник, не скрывая при этом своего недовольства. Всем было понятно, что перенести эту встречу не получится — я должен был полностью подготовиться к спасению матери, брата и сестры за неполных три дня.

Тренироваться начали с вечера пятницы. Со мной по очереди занимались Тойво и Дьяниш: первый обучал работе с заклятиями пространственной магии и открытию портала, второй в срочном порядке показывал, что я ещё могу сделать на пятом уровне по части боевой и ментальной магии.

Мне долго не давал покоя сам факт получения этого уровня в столь короткий срок, но поразмыслив хорошенько, я пришёл к выводу, что шестой уровень в своё время Сила мне дала вовсе не за то, что я получил во владение уникальный меч-артефакт. Скорее всего, тогда просто подошло время. А вот уже когда я во время поединка с бароном Бойе и разгона финнов этот артефакт, можно сказать, активировал, и мы с ним почувствовали друг друга, вот тогда меч и оказал влияние на мой магический уровень, и я получил шестую полосу на свой энергетический шар. Это было логично, других объяснений произошедшему я не видел.

Занимался я практически без перерывов. С двумя наставниками это было удобно делать. Отвлекался лишь на приёмы пищи, походы к источнику, медитацию и сон. Впрочем, спал я мало — по три часа в сутки, но благодаря регулярным посещениям источника и восстанавливающим заклятиям наставников этих трёх часов мне вполне хватало.

К моему удивлению и радости, Александр Петрович, после того как я ему сказал, что готов на «близнеца», заявил, что ему моя кровь заранее не нужна. Он сказал, что всё сделает перед поездкой в Жилинскому, и чтобы нам не терять время, Романов любезно согласился прибыть для наложения заклятия в имение бабушки. Возможно, он хотел с ней лишний раз встретиться и поговорить. Кесарь предупредил, что для работы ему понадобится комната, стол, две кушетки и два-три часа.

Ещё иногда я выкраивал немного времени, чтобы посмотреть новости. Смотрел и местные, и федеральные. Разумеется, они сильно отличались: Петербургские каналы все как один рапортовали о взятии Карелии финнами, осаде Пскова эстонцами и подходе передовых частей петербургских эльфов к Новгороду. Федеральные каналы говорили, что Псков давно отбит, а орки уже перешли границу Эстонии и направляются к Таллину, что все эльфы оттеснены с территории Новгородской области в Петербургскую, а в Карелии идут тяжёлые бои, и скоро она будет освобождена от интервентов. Я был склонен доверять федеральным каналам, но всё равно сильно переживал.

В понедельник в десять утра Жилинский подтвердил дяде Володе, что в шестнадцать ноль-ноль тот сможет встретиться с сестрой и племянниками. Мамин брат после этого сразу же провёл платёж, и время пошло. И времени этого было в обрез. Я тут же отправился в Новгород, сам, без Тойво, чтобы заодно лишний раз проверить приобретённый навык открытия портала.

В столице я созвонился с Романовым, дождался его на своей квартире и к полудню вернулся в имение бабушки уже с кесарем. Почти сразу же после нас приехал дядя Володя с чемоданом, в котором лежал комплект одежды и обуви для меня. Это было с его стороны очень предусмотрительно, ведь я намного крупнее маминого брата и после трансформации все мои вещи весели бы на мне мешком. Бабушка тут же отдала вещи прислуге, велев их отгладить и отнести после этого в мою комнату.

Мы все в сопровождении бабушки прошли в комнату с двумя кушетками и столом, такую, как просил Александр Петрович. Ещё в ней стояло большое зеркало и несколько стульев. Романов сразу же достал из уже знакомого мне чемоданчика две небольшие стеклянные чаши, два скальпеля и сказал:

— Сейчас мне нужно взять у вас кровь, примерно по сто миллилитров. Заклятие старое — методы дедовские. Можно, конечно, было и шприцем, но рисковать не стоит.

Романов взял меня за левую руку, побрызгал на запястье антисептиком, и негромко, практически про себя, начитал какое-то заклинание. После этого он дотронулся до запястья, и я почувствовал в месте прикосновения тепло. Почти сразу же вокруг запястья появилось едва заметное красноватое свечение, будто моя рука светилась изнутри. И тепло превратилось почти в жар. Впрочем, особого дискомфорта я не испытывал.

Александр Петрович распаковал скальпель и сделал небольшой надрез на моём запястье, перевернул руку раной вниз и подставил под неё чашу. Кровь потекла тоненькой струйкой. Боли я не чувствовал — было лишь ощущение, что руке горячо.

«Однозначно шприцем было бы не то», — подумал я, глядя на манипуляции кесаря.

Набрав в чашу, как и планировал, примерно сто миллилитров крови, Романов придавил рану ладонью и начитал заклинание. Рана сразу же затянулась, но остался довольно заметный след. Свечение прекратилось.

— Сейчас не будем тратить время на идеальное восстановление кожи, — сказал кесарь. — Это тебе потом любой лекарь исправит.

Я не стал спорить и отошёл в сторону; моё место у стола занял дядя Володя. С ним Александр Петрович проделал всё то же самое, что со мной, правда, рану залечил так, что никакого следа не осталось. Это было логично — мне предстояло стать полной копией маминого брата, и рана за запястье была мне не нужна.

— Мне нужно полчаса, чтобы подготовиться, — сказал Александр Петрович, намекнув, чтобы его оставили одного и не мешали, она аккуратно расставил на столе чаши с кровью и принялся копошиться в своём чемоданчике.

— Пойдёмте, мальчики, попьём пока кофе, — сказала бабушка и вышла из комнаты, мы с дядей Володей отправились за ней.

Кофе бабушка решила пить в кабинете. Едва мы туда пришли, она позвонила на кухню и велела принести три чашки нашего с ней любимого напитка.

— Ну что, дорогие мои, как настрой? — спросила бабушка, глядя при этом в упор на дядю Володю.

— Мой настрой сейчас мало что решает, — ответил мамин брат. — И от меня мало что зависит. Главное, как Роман настроен.

— Да вроде настроен, — сказал я. — Страшновато, конечно, но, надеюсь, всё пройдёт хорошо.

— Мы все на это надеемся, — поддержала меня бабушка и снова обратилась к Волошину: — Да, Володя?

— Да, — ответил мамин брат и насторожился. — Что-то случилось?

— Ничего не случилось, — сказала бабушка. — И я надеюсь, ничего плохого не случится, но на всякий случай я должна тебя, Володенька, предупредить: если ты что-то задумал вместе с Жилинским, то лучше отказаться от этой затеи прямо сейчас, пока ещё не поздно.