Отверженный VI: Эльфийский Петербург (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 59

При помощи магии Гагарин попытался соединить разрубленное тело Седова-Белозерского, но всем было понятно, что толку от этого не будет — ранения князя были несовместимы с жизнью.

— Ему уже не помочь, Фёдор Ильич, — сказал Уваров. — Давайте все успокоимся!

Гагарин со злостью посмотрел на Жилинского и резко с двух рук запустил в графа огромный фаербол. Денис Гордеевич тут же за доли секунды поставил защиту — гранитный доспех, но шар был слишком большим и летел очень быстро, поэтому несмотря на предпринятые меры, Жилинский вместе со стулом отлетел в конец комнаты. Гагарин не стал продолжать атаку, следующий фаербол он выпустил в сторону окна. Огненный шар со звоном выбил стёкла.

Фёдор Ильич быстро начитал заклинание и превратился в большого белого филина, который сразу же взмахнул крыльями и полетел к разбитому окну. Гагарин понимал, что в случае, если Уваров примет в конфликте сторону Жилинского, с двумя противниками ему не справиться. Поэтому князь решил не рисковать и предпочёл бежать.

Ему не хватило одной или двух секунд — Уваров принял-таки сторону Жилинского и успел закрыть окно толстой ледяной плитой. Филин с размаху врезался в преграду; перья полетели в разные стороны, а птица упала на пол. Анимаг попыталась опять взлететь, но не получилось — Уваров наложил на филина заклятие заморозки.

Тем временем Жилинский поднялся, подошёл к обездвиженной птице и разрубил её клинком на несколько частей. После этого он с удовлетворением осмотрел останки убитых товарищей по ордену и, неприятно осклабившись, произнёс:

— Благодарю за помощь, Антон Тимофеевич! И поздравляю!

— С чем? — растерянно спросил Уваров.

— С тем, что Вы сейчас помогли ликвидировать коварного предателя, — ответил Жилинский и для верности нанёс ещё два удара клинком по филину, после чего подошёл к Седову-Белозерскому, театрально вздохнул и добавил: — Предателя, который поднял руку на нашего уважаемого и горячо любимого Николая Константиновича. Это ужасная потеря для всех нас, но хорошо хоть, что мы с Вами смогли наказать предателя.

— Думаете, нам поверят?

— Ну мы же поверили, что Романов убил наших отцов. Как показывает практика, обычно верят той информации, которую узнают первой. Поэтому нам теперь надо всё сделать правильно. Сейчас следует вызвать прислугу, рассказать им нашу легенду, объяснить, что язык надо держать за зубами, так как врагу пока не стоит знать о наших потерях. И надо решить вопрос с адвокатом. Вы ведь знаете, где он?

— Да, — ответил Уваров. — Он сидит в приёмной, ждёт, когда его отпустят.

— Вы же понимаете, что отпустить его мы не можем?

— Но он ведь ничего не видел.

— Он и без этого слишком много знает, — сказал Жилинский. — Надеюсь, он не убежал из-за нашего шума. Разберитесь с ним, пожалуйста.

— Как разобраться? — растерянно спросил Уваров, хотя прекрасно всё понял.

— Аккуратно разберитесь, — ответил Жилинский. — Чтобы следов не осталось в приёмной. Тело принесите сюда. И, пожалуйста, побыстрее.

— А что потом, Денис Гордеевич?

— Ну я же уже сказал: потом вызовем слуг, расскажем им легенду.

— Я не про это. Что теперь будет вообще? С нами, с Петербургом.

— То же, что и было. Будем драться за нашу свободу и независимость Санкт-Петербурга. Наши отцы, а теперь ещё и Николай Константинович, отдали за это свои жизни. Наша задача не допустить, чтобы эти жертвы оказались напрасными. Мы должны продолжать борьбу до победы.

— Только вот сможем ли мы победить?

— Сами нет, но Англия нас не бросит. Теперь мы наконец-то обратимся за помощью, которую нам давно предлагают.

— Вы уверены, что это лучший вариант?

— А у нас нет выбора.

— Вы правы, теперь нет.

— И раньше не было, Антон Тимофеевич, уж поверьте мне.

— А что будем делать с перемирием? — спросил Уваров. — Николай Константинович ведь сказал, что он договорился с Романовым о прекращении огня с полуночи.

— Прекращение огня — это хорошо, — неприятно ухмыльнувшись, произнёс Жилинский. — Это очень хорошо, это нам на руку!

Спал я хорошо, крепко — в кои веки лёг накануне с отличным настроением и надеждой, что с утра всё наконец-то начнёт меняться к лучшему. Чуть не проспал завтрак, но решил, что лучше опоздаю, но посмотрю новости — хотелось лишний раз убедиться, что перемирие, пусть и временное, наступило.

Быстро включил телевизор на петербургском канале, и первый же сюжет сообщил мне, что в результате удачной ночной операции передовые части эльфийской гвардии добрались почти до Пскова. Я не поверил своим глазам и ушам, но начался следующий сюжет, в котором ведущий сообщил об успехах эльфов на вологодском направлении.

Я переключил на федеральный канал, в Петербурге они все блокировались, но у бабушки на границе с Карелией показывали. Федеральные новости сообщали о неожиданном ночном наступлении эльфов на всех фронтах и о том, какие меры предпринимает Новгород, чтобы отбить эти атаки. Я выключил телевизор, быстро оделся и побежал в обеденный зал, бабушка, скорее всего, должна была уже находиться там.

Я не ошибся — бабушка сидела за столом, однако завтрак не был накрыт; перед княгиней Белозерской стояла лишь чашка кофе. Когда я вбежал в зал, бабушка посмотрела на меня и спросила:

— Проснулся? А то я уже собиралась за тобой посылать.

— Вы видели новости? — в свою очередь спросил я с самого порога.

— Видела, — ответила бабушка, вздохнув.

— Надо звонить отцу.

— Звоню с шести утра. Телефон отключён. В имении тоже никто не отвечает. Отправила туда Ристо. Ты будешь завтракать?

— Да что-то не хочется. Но от чашки кофе не откажусь.

— Вот и я решила ограничиться кофе, — сказала бабушка и вызвала прислугу, которой дала указание принести мне кофе.

Я присел за стол и сказал:

— Неужели отец нас обманул?

— Не должен был, — ответила бабушка. — Мне вчера показалось, что он был искренен с нами.

— Но почему тогда эльфы, вместо перемирия, наоборот, усилили натиск?

Бабушка хотела что-то ответить, но сделать это ей не дал Тойво, который почти влетел в обеденный зал. Для обычно спокойного эльфа такое поведение было нетипичным. В руках он держал планшет.

— Ваша Светлость, у меня очень плохая новость! — выпалил Тойво. — Только что все новостные порталы сообщили о гибели Николая Константиновича. Примите мои глубочайшие соболезнования!

— Что?! — воскликнули мы с бабушкой хором.

— И Вы, князь, примите мои соболезнования, — обратился Тойво ко мне. — Мне очень жаль.

— Как это произошло? — спросила бабушка.

— Пока нет подробностей, — ответил Тойво. — Просто прошла информация по всем СМИ. Через двадцать минут будет пресс-конференция графа Жилинского. Видимо, на ней он всё расскажет.

Ужасная новость вышибла меня из реальности, Тойво ещё о чём-то говорил с бабушкой, но я этого будто не слышал — их голоса постепенно отошли на дальний план. Я просто не мог поверить в происходящее. Вчера я наконец-то доказал отцу, что Романов не убивал деда, отец объявил прекращение огня, согласился на переговоры с Новгородом — появился самый что ни на есть реальный шанс остановить войну. А сегодня оказалось, что отец убит, и война продолжается, и не просто продолжается, а судя по сюжетам в новостях, выходит на новый уровень.

Мне захотелось взвыть от боли и разочарования — было очень жаль отца, жаль тех людей и эльфов, которым теперь предстояло стать новыми жертвами нелепой войны. И главное — я совершенно не представлял, что теперь делать. Кроме желания найти убийц отца и отомстить, ничего не приходило в голову.

— Пойдёмте в кабинет! — громко сказала бабушка, и её слова вернули меня к реальности.

Мы молча покинули обеденный зал и, не проронив ни слова, дошли до кабинета. Тойво включил петербургский новостной канал. На экране стояла заставка — анонс пресс-конференции Жилинского. Мы стали ждать начала.

Минут через десять заставка сменилась отбивкой, после которой мы увидели графа Жилинского. Он сидел за столом в пресс-центре в окружении микрофонов и камер. Денис Гордеевич немного отодвинул ближайший к нему микрофон, положил руки на стол и полным печали голосом произнёс: