Отверженный VI: Эльфийский Петербург (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 4

— Как провёл ночь, мой юный друг? — неожиданно спросил Милютин таким тоном, будто знал, как я её провёл, и хотел пошутить на эту тему. — Как самочувствие?

— Очень хорошо провёл, — ответил я. — А что?

— Видно, что хорошо, — усмехнулся Милютин. — Много выпил?

— С чего Вы решили, что я пил?

— С того, что ты позвонил мне в три часа ночи и сказал, что тебе надо ещё две бутылки шампанского по тому же адресу.

— Что?! — вырвалось у меня.

Милютин расхохотался и развёл руками, а я стал лихорадочно вспоминать прошедшую ночь. Мы с Миланой почти не притронулись к заказанной из ресторана еде, руки до неё у нас дошли только под утро. А вот две бутылки шампанского, которые привезли с едой, опустели к середине ночи. И тогда я заказал ещё две. Но я звонил в ресторан, а не Милютину, иначе мне бы не привезли ещё шампанское. Но с другой стороны, было непохоже, что Иван Иванович шутит.

Я напряг свою память изо всех сил — это оказалось не так уж и просто, похоже, я был изрядно пьян, когда второй раз заказывал шампанское. Но всё же я вспомнил — я позвонил в ресторан, начал делать заказ, и звонок сорвался. Я перезвонил и всё-таки сделал заказ. И вот теперь я с ужасом понял, что первый раз звонок не сорвался. Я спьяну и не глядя толком в телефон, тыча пальцем в список последних вызовов, попал не в тот номер и позвонил не в ресторан, а Милютину.

Поднять генерала КФБ в три часа ночи с постели и попросить привезти мне две бутылки шампанского — это, конечно, было сильно. Ещё и фоном Милана поясняла, какое именно шампанское надо привезти. И вовсе тогда не связь прервалась — это просто Милютин сбросил звонок, ничего мне не сказав на это. И вот теперь я был готов сгореть от стыда.

«Я никогда больше не буду пить», — подумал я, глядя в пол и почти физически ощущая, как кончики моих ушей дымятся от стыда.

Надо было как-то попросить прощения за этот дикий поступок, но от стыда я не мог вымолвить и слова — просто смотрел в пол и хотел сквозь него провалиться.

— Ладно, не переживай так сильно, — смеясь, сказал Милютин. — Я не злюсь. Дело молодое, с кем не бывает.

— Простите меня, пожалуйста, — всё-таки выдавил я из себя — Это никогда не повторится.

Иван Иванович расхохотался на весь кабинет и сказал:

— Всё нормально, забыли. Давай ближе к делу. Ты же понимаешь, что я тебя позвал не для того, чтобы рассказывать, как ты мне ночью звонил?

— Наверное, не для этого, — согласился я.

— Как я тебе уже сказал, у меня для тебя есть сюрприз. Сейчас тебе его покажут. И пока не забыл! Зайди сегодня до обеда к Анне Алексеевне, она хочет с тобой поговорить.

— А её я тоже ночью разбудил? — осторожно спросил я и по новому приступу хохота Ивана Ивановича понял, что разбудил.

— Разбудил, но я ей не сказал, что это ты звонил, — проговорил сквозь смех Милютин. — Не переживай.

— Благодарю Вас!

Иван Иванович, еле сдерживая смех, вызвал охрану и уже через три минуты меня куда-то повели по длинным коридорам столичного управления Комитета Федеральной Безопасности. Закончился наш путь у одной из дверей второго этажа. Охранник открыл её и произнёс:

— Вы можете войти!

Я вошёл в кабинет и не поверил своим глазам — на стуле у стены сидел… Томаш. Живой и невредимый.

— Томаш! Ты живой! — не подумав, заорал я по-русски и бросился к другу. — Как же я рад тебя видеть!

— Здравствуй, Роберт! Извини, но я тебя не понимаю, — ответил по-немецки мой товарищ по центру «Ост».

— Это ты извини, — сказал я, перейдя на немецкий. — Я почему-то подумал, что ты тоже русский.

— Я не русский, и, как оказалось, не Томаш, — ответил мой друг улыбнувшись.

— А я не Роберт.

Мы с бывшим Томашем обнялись, после чего он протянул мне руку и представился:

— Габор Дьюлаи!

— Роман! — ответил я, пожимая ладонь друга.

Это выглядело забавно — мы знакомились, давно зная друг друга.

— Я из Венгрии, — сказал экс-Томаш. — Люди, которые привезли меня сюда и вернули мне память, обещали, что через некоторое время, как только освободят остальных ребят, они свяжутся с моими родителями.

— Обязательно свяжутся, на этот счёт даже не переживай, — успокоил я друга. — Как я понимаю, раз собрались связываться с твоими родителями, ты из семьи орков или людей.

— Из орков.

Мы проболтали с Томашем-Габором целый час. Выяснилось, что всех спасённых ребят держат в отеле неподалёку, а моего друга привезли в управление специально ради встречи со мной. Мы договорились, что прежде чем, венгерский орк вернётся на родину, он хотя бы на один день задержится в Новгороде, и мы проведём время вместе.

— И выпьем русской водки! — улыбаясь, сказал Габор.

От этих слов я вздрогнул, вспомнив свой ночной звонок Милютину, и уклончиво ответил:

— Мы найдём чем заняться.

Из управления КФБ я отправился в Кутузовку. После встречи с Габором-Томашем настроение было замечательным, и даже ночной конфуз с Милютиным уже не казался таким ужасным. Приехав в академию, сразу же пошёл к ректору, и, к моей радости, Анна Алексеевна была на месте и почти сразу же меня приняла.

— Проходи, Роман, присаживайся! — сказала ректор. — Хочешь кофе?

— Нет, спасибо, — ответил я, садясь на стул.

— Как ты себя чувствуешь?

После этого вопроса Анны Алексеевны у меня возникло ощущение дежавю — её муж задавал мне пару часов назад практически те же самые вопросы. И ещё мне было стыдно. Хоть Милютина и не знала, что это я разбудил её ночью, но я-то знал.

— Спасибо, всё хорошо, — осторожно ответил я

— Какие у тебя планы на лето?

— Пока не знаю. Наверное, к бабушке поеду.

— А не хочешь попробовать до конца лета сдать экзамены за второй курс, чтобы догнать свою группу и осенью выйти на учёбу с ними?

— Это нереально, Вы же сами знаете.

— Я не спрашивала, реально ли это, я спросила, хочешь ли начать учёбу со своим курсом?

— Конечно, хочу. Вы могли бы и не спрашивать.

— Тогда иди и готовься.

— Но...

— Иди и готовься! — перебила меня ректор. — Всем давно понятно, что наша академия для тебя пройденный этап. По боевой магии ты уже опережаешь наших четверокурсников. Да и по жизненному опыту тоже. Причём сильно. Окончание Кутузовки для тебя не более чем формальность — тебе просто нужен будет диплом академии, так как аристократ не может не иметь высшего образования. Я хочу тебе помочь, хочу, чтобы ты быстрее раскидался с этим. И я понимаю, что тебе не до учёбы. Поэтому просто подготовься хоть как-нибудь. Преподавателей я предупрежу.

— Благодарю Вас, Анна Алексеевна! — сказал я. — Это так неожиданно. Я начну готовиться сегодня же, и не как-нибудь, я по-настоящему.

Я распрощался с ректором, покинул администрацию и решил зайти в общежитие, проверить, как там моя комната. По дороге наткнулся на Клима, который с грустью поведал мне, что ему некуда ехать, а просто так торчать до осени в общежитии скучно, и поэтому он решил походить на дополнительные занятия.

— Многие так делают, — объяснил Клим своё решение. — Надеюсь, боёвку подтяну к осени.

— Ты сейчас на занятия идёшь? — спросил я.

— Нет. В столовую. А ты есть не хочешь?

Есть я особо и не хотел, но мне очень нравилось, как готовили повара в Кутузовке. Несмотря на то, что я мог теперь позволить себе обед в любом ресторане, от котлет и компота в нашей столовой я отказываться не стал и решил составить Климу компанию.

Народа в столовой было немного. Мы взяли подносы и разошлись: Клим решил собрать себе полноценный обед, а я сразу направился ко вторым блюдам. И наткнулся возле них на Аню. Моя бывшая девушка, а ныне невеста моего друга, очень удивилась, увидев меня в столовой. Мы вежливо поприветствовали друг друга, после чего я не удержался и сказал:

— Удивлён видеть Вас здесь. Обычно на лето в Кутузовке остаются лишь те, кому некуда ехать.

— И те, кто вынужден добивать остатки зачётов, — вздохнув, добавила молодая графиня Васильева.