Отверженный VI: Эльфийский Петербург (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 1

До администрации кесаря я добрался быстро — Иван Иванович отправил за мной машину, снабжённую мигалками и совершенно безбашенным водителем. Поэтому все пробки мы объезжали с рёвом сирены и по встречной полосе. В принципе было весело, но как-то нервозно, а я только более-менее начал приходить в себя.

Ещё пока гнали по улицам, я не раз подумал про бабушку и её способ перемещаться при помощи порталов. Это было невероятно удобно — она явно давно уже была дома. Хорошая это штука — пространственная магия. А ведь до того, как я стал тесно общаться с княгиней Белозерской, я был уверен, что это что-то из разряда легенд.

Я слышал про такое, но в Кутузовке про пространственную магию даже и не упоминали. Как и про анимагов, впрочем. Но всё это, как выяснилось, вполне себе существовало и даже активно использовалось моей бабушкой и её помощниками. И почему-то я был уверен, что меня ожидало ещё много сюрпризов.

Когда я вошёл в приёмную Романова, его секретарь встретила меня уже как родного — молча кивнула, изобразив таким образом приветствие, и указала на дверь в кабинет кесаря.

«И вам тоже здрасьте», — подумал я, молча кивнул в ответ и вошёл к Александру Петровичу.

Милютин уже был там. Едва я вошёл и поздоровался, он оглядел меня с головы до ног и сказал:

— Хорошие туфли.

— И костюм тоже неплох, — заметил кесарь.

— Спасибо! — ответил я разом на оба комплимента.

Александр Петрович встал из-за стола и направился в мою сторону. Подойдя ко мне, он по-отечески меня приобнял, пожал мне руку и сказал:

— Ну здравствуй! Рад видеть тебя живым, а то мы уже чего только не подумали. Рассказывай, где был? Иван Иванович уверяет, что ты встречался с Вильгельмом Пятым. Это так?

— Да, — ответил я.

— Когда?

— Час назад.

— Зачем?

— Мы с ним вели переговоры.

— От чьего имени?

— Ни от чьего. Просто переговоры.

— Переговоры нельзя просто вести, — с лёгким раздражением заметил кесарь. — Но хорошо, допустим, просто вели. О чём?

— Я же сказал Ивану Ивановичу: об освобождении ребят.

— И как? Успешно?

— Да. Вильгельм Пятый обещал всех вернуть, кроме немцев. Поляков не хотел отдавать, но мы с бабушкой настояли.

— Да вы просто чудо-переговорщики. Расскажешь, как вам удалось уговорить одного из самых непредсказуемых и упёртых монархов мира отдать результат многолетней работы его спецслужб?

— Мы обменяли ребят на барона фон Лангермана.

— Что?! — хором воскликнули Романов и Милютин.

— Барон тоже твоя работа? — добавил генерал КФБ.

— Да, моя. Это получилось случайно, но очень кстати. Сначала бабушка допросила фон Лангермана, и мы получили информацию о том, сколько в Польше вообще ребят содержится, а потом мы ещё и договорились его на них обменять.

— Потрясающе! — воскликнул кесарь. — У меня просто нет слов. Наша ударная группировка, собранная из лучших одарённых и самых подготовленных бойцов, проваливает спецоперацию, а ты каким-то образом ловишь немецкого барона и меняешь его на всех детей.

— Александр Петрович, простите, но я Вас не понимаю. Вы чем-то недовольны? — прямо спросил я кесаря, потому что в его словах постоянно проскальзывали то ирония, то раздражение.

— Недоволен, — мрачно произнёс кесарь. — Но ты здесь ни при чём. Ты молодец. И бабушка твоя — молодец. Мою благодарность ей словами не описать. Но сама ситуация, когда наши силовики проваливают спецоперацию, а потом старушка и мальчик всё спасают, меня напрягает. Причём сильно.

— Я не мальчик, а бабушка не старушка, — немного обидевшись, сказал я.

— Это я образно. Не обижайся. Расскажи-ка нам лучше, как тебе удалось этого фон Лангермана поймать, ну и насчёт обмена подробнее хотелось бы узнать. Нам ведь теперь к нему надо готовиться

Я вкратце рассказал, как мы схватили барона, как допрашивали его, как ездили на переговоры к Вильгельму Пятому и о чём договорились. Рассказал про обмен ребят на фон Лангермана и про обмен пленными. Дал Милютину телефон Ристо и сказал, что эльф будет помогать. В общем, отчитался по полной программе и в конце ещё раз коснулся обмена пленными:

— Вильгельм Пятый дал слово, что всех наших бойцов и магов, попавших в плен к немцам во время спецоперации, отдадут. Всех до единого. И он ждёт того же от нас.

— Разумеется, тоже всех отдадим, — сказал кесарь. — Зачем они нам?

— А какой будет процедура обмена? — спросил Милютин.

— Сначала они вернут всех ребят, потом бабушка отдаст им барона. А по пленным я не знаю, это не обсуждали.

— Если император дал установку, то проблем быть не должно. Немцы исполнительные, — сказал кесарь. — Я после нашей встречи тоже дам распоряжение Панину и Валуеву.

Александр Петрович усмехнулся, покачал головой, некоторое время помолчал, а затем сказал:

— Скажи, Роман, а во время допроса фон Лангермана ты, случайно, не спросил его, кто рассказал немцам про спецоперацию?

— Я не случайно, а специально его об этом спросил, — ответил я и рассказал кесарю всё, что узнал от барона про звонки в консульство, утаив лишь тот факт, что звонивший знал про Яроша.

Так поступить — было лучше всего. Врать кесарю и говорить, что я не в курсе, было опасно, он бы это почувствовал, а вот утаить деталь, даже такую важную, можно было незаметно. А рассказать всю правду я пока был не готов. При этом я не мог даже логично объяснить сам себе, почему. Просто не готов, и всё.

Вроде бы я доверял Романову и доверял Милютину. Им двоим больше всех доверял, хотя Ивану Ивановичу немного больше. Но даже при одном проценте вероятности, что информацию немцам передал кто-то из них, я бы подписал себе приговор. Меня могли ликвидировать как важного свидетеля. А этого мне очень не хотелось.

На самом деле, я не мог даже предположить, зачем кому-то из них это делать, просто исходил из того, что случается всякое — даже то, о чём никогда не подумаешь. Но с другой стороны, рано или поздно рассказать бы пришлось — надо ведь было как-то искать предателя. И в этом плане ситуация была очень удобная — рассказать им двоим одновременно. Тогда я переставал быть единственным, кто знал эту тайну.

Но даже при таком варианте, имело смысл сразу же после этого уехать к бабушке на некоторое время — пока не найдут предателя. Устал я от приключений и опасностей. А уезжать до возвращения ребят было нельзя, поэтому я и не рассказал, что звонивший знал про Яроша. Я решил сделать это сразу, как только произойдёт обмен ребят на барона. В конце концов, плюс-минус три дня ничего не решали, а обезопасить себя стоило.

— Ты снова нам сильно помог, — голос Романова вывел меня из раздумий. — Мы не будем тебя больше задерживать.

— Водитель отвезёт тебя, куда скажешь, — добавил Милютин.

— Разрешите обратиться к вам с маленькой просьбой? — спросил я, прежде чем уйти.

— Да хоть с большой. — ответил кесарь улыбнувшись.

— Она действительно маленькая. В центре «Ост» я наткнулся на своего друга, мы с моим телохранителем его нейтрализовали и обездвижили, как и ещё нескольких ребят, чтобы они не полезли в бой и не погибли, сражаясь за немцев. Я слышал, что многих ребят смогли вывезти. Можно проверить, есть ли в их числе мой друг? Его польское имя Томаш Вачински.

— Это не проблема, — сказал Милютин. — Я сегодня же распоряжусь, чтобы проверили.

Я поблагодарил Ивана Ивановича, попрощался с ним и кесарем и покинул кабинет. Водитель отвёз меня в центр города, в этот раз ехали без мигалки. В центре я решил немного прогуляться. Ещё стоя у отеля, я отметил, что при такой замечательной погоде не погулять и не подышать свежим воздухом — преступление. Преступником быть не хотелось, спешить было некуда, в общем, всё сложилось в пользу прогулки.

На столицу уже опустились сумерки, кое-где уже включилось вечернее освещение. Выйдя возле памятника Александру Невскому, я по Воскресенскому бульвару дошёл до кремля, перебрался по мосту на противоположный берег Волхова, прогулялся по набережной. Всё это было очень непривычно. Последние дни я провёл либо в спешке, либо на нервах, а в основном совмещая беготню и нервотрёпку. А тут вдруг свободное время — отвык я от такого.