Пыль на трассе - Маклин Алистер - Страница 20

— Черт с ним, со всем этим барахлом. — Даннет выплюнул сгусток крови в бумажную салфетку. — Кассета пропала — вот главное.

Харлоу, поколебавшись, негромко прокашлялся.

— Скажем так, ее нет на месте.

Единственным местом на лице Даннета, сохранившимся в целости и сохранности, был левый глаз; на секунду в нем мелькнуло удивление, потом он воззрился на Харлоу с крайней подозрительностью.

— Как тебя прикажешь понимать?

Харлоу смотрел куда-то вдаль.

— Алексис, мне перед тобой немножко неудобно, но кассета с отснятым материалом лежит в гостиничном сейфе. Та, которую заполучили наши друзья — которую я дал тебе, — липа.

Избитое и искромсанное лицо Даннета, насколько можно было судить, начало темнеть от гнева; он попытался сесть, но Харлоу мягко и вместе с тем решительно заставил его опуститься на подушки.

— Не кипятись, Алексис, — попытался успокоить его Харлоу. — А то еще себе навредишь. Тебе ведь и так пришлось не сладко. Они меня засекли, и мне надо было как-то снять с себя подозрения, иначе мне крышка — хотя, бог свидетель, я и подумать не мог, что они так обойдутся с тобой. — Он помолчал. — Но теперь я для них вне подозрений.

— Ты в этом уверен, приятель? — Внешне Даннет успокоился, хотя гнев в нем еще клокотал.

— Уверен. Когда они проявят микропленку, они найдут около ста снимков рабочих чертежей нового газотурбинного двигателя. Они решат, что я такой же преступник, как и они, но, поскольку я занимаюсь промышленным шпионажем, столкновения интересов не предвидится. И они сразу ко мне остынут.

Даннет исподлобья посмотрел на него.

— Умнее всех, да?

— Стараюсь. — Он подошел к двери, открыл ее и обернулся. — Особенно если за чужой счет.

На следующий день в ремонтной зоне «Коронадо» произошел негромкий, но жаркий спор между пыхтевшим от ярости Макалпином и еще не оправившимся от жестоких побоев Даннетом. У обоих были встревоженные лица.

Макалпин в бешенстве произнес:

— Но бутылка-то пуста. Выцедил все до капли. Я только что проверил. Нельзя же выпускать его в таком состоянии, он опять кого-нибудь угробит.

— Если ты отстранишь его, тебе придется объясняться с журналистами. Это будет сенсация, скандал, какого спортивный мир не знал лет десять. Тогда Джонни конец. Я имею в виду как профессионалу.

— Пусть лучше он погибнет как профессионал, чем хоронить еще одного гонщика.

— Дай ему два круга, — предложил Даннет. — Если он поведет в заезде, не трогай его. Впереди он не опасен. А если нет, то снимешь с дистанции. Для журналистов что-нибудь придумаем. Ведь вчера он тоже порядком нагрузился, а помнишь, как прошел трассу?

— Вчера ему повезло. Сегодня…

— А сегодня уже поздно.

Хотя они находились за несколько сот футов от старта, неистовый рев двадцати четырех гоночных автомобилей, сорвавшихся с места, заставил их вздрогнуть от неожиданности, такой он был оглушительный. Макалпин и Даннет переглянулись и дружно пожали плечами. Теперь им оставалось только ждать.

Первым мимо ремонтной зоны, уже немного оторвавшись от Николо Траккьи, пронесся Харлоу в своем ярко-зеленом «коронадо». Макалпин обернулся к Даннету и процедил:

— Один круг погоды не делает.

Через восемь кругов Макалпин начал сомневаться в точности своего метеорологического прогноза. Он недоумевал, Даннет изумленно таращил глаза, лицо Джейкобсона выражало что угодно, только не радость, а Рори так и распирало от злости, хотя он изо всех сил старался скрыть это. Одна лишь Мэри дала волю своим чувствам — она сияла от счастья.

— Рекордное время на трех кругах, — восхитилась она. — Три рекорда за восемь кругов.

К исходу девятого круга настроение тех, кто следил за гонками из зоны «Коронадо», судя по выражению лиц, круто изменилось. Джейкобсона и Рори переполняло с трудом сдерживаемое злорадство. Мэри озабоченно грызла карандаш. Макалпин был мрачнее тучи, но разразиться грозе мешала тревога за Харлоу.

— Отстает на сорок секунд! — сокрушался он. — Сорок секунд! Все уже проехали, а его нет и в помине. Что там с ним стряслось?

— Может, связаться с судьями на промежуточных финишах? — вызвался Даннет.

Макалпин кивнул, и Даннет взялся за дело. Первые два звонка ничего не дали, а когда он уже собрался звонить на третий контрольный пункт, в ремонтную зону въехал Харлоу. Двигатель «коронадо» ровно гудел, не вызывая сомнений в своей великолепной спортивной форме, которой явно не мог похвастать Харлоу, — это стало ясно, когда он вылез из машины и снял шлем и защитные очки. У него были мутные, воспаленные глаза. Он огляделся и развел руками — руки дрожали.

— Извините. Пришлось сойти с дистанции. Двоится в глазах. Почти не разбирал дороги. Да и сейчас не очень…

— Переодевайся. — Всех кольнула холодная резкость в голосе Макалпина. — Поедем в больницу.

Харлоу помялся, хотел было сказать что-то, пожал плечами, повернулся и ушел. Даннет тихо спросил:

— Ты не собираешься отправить его к врачу соревнований?

— Я покажу его своему знакомому. Он известный окулист, но к тому же сведущ во многих других областях медицины. Попрошу его о маленьком одолжении, потому что сделать это на автодроме без огласки невозможно.

— Анализ крови? — грустно спросил Даннет.

— Простенький анализ крови.

— И это будет конец пути для чемпиона всех времен?

— Да, конец пути.

Для человека, у которого есть веские причины считать свою карьеру загубленной, Харлоу, развалившись на стуле в больничном коридоре, выглядел на редкость невозмутимым. Он курил, чего не случалось с ним прежде, и рука с сигаретой была тверда, словно высечена из мрамора. Харлоу задумчиво поглядывал на дверь в конце коридора.

За этой дверью Макалпин со смешанным чувством изумления и недоверия смотрел на сидящего за столом обходительного пожилого врача с бородкой.

— Невероятно, — промолвил Макалпин. — Просто невероятно. Вы хотите сказать, что у него в крови нет алкоголя?

— Не знаю, насколько это невероятно, но это так. Только что один из моих опытных коллег перепроверил анализ. У него кровь, как у младенца.

Макалпин покачал головой.

— Невероятно, — повторил он. — Послушайте, профессор, у меня есть доказательства…

— Мы, врачи, всякого навидались и перестали удивляться. Вы не поверите, с какой скоростью у некоторых людей перегорает в организме алкоголь. А такой тренированный молодой человек…

— Но глаза! Вы видели его глаза. Мутные, воспаленные…

— Тому могут быть разные причины.

— А двоение?

— Глаза у него вроде бы в норме. Насколько хорошо он видит, сказать трудно. Бывает, что глаза здоровы, а поражен глазной нерв. — Врач встал. — Обычной проверки недостаточно. Нужно всестороннее, комплексное обследование. К сожалению, сейчас нельзя… я уже опаздываю в театр. Он мог бы зайти сегодня вечером, часов в семь?

Макалпин ответил, что мог бы, поблагодарил и вышел из кабинета. Подойдя к Харлоу, он взглянул на сигарету, потом — на Харлоу, потом — снова на сигарету, однако ничего не сказал. Они молча вышли из больницы, сели в машину Макалпина и поехали обратно в Монцу.

Молчание нарушил Харлоу. Он мягко спросил:

— Вы не считаете нужным сообщить мне как главному виновнику, что сказал врач?

— Он не уверен, — буркнул Макалпин. — Хочет обследовать тебя. Начнете сегодня в семь вечера.

Харлоу так же мягко сказал:

— Думаю, обследования не потребуется.

Макалпин бросил на него косой взгляд.

— Это еще что значит?

— Метров через пятьсот будет место для стоянки. Остановитесь, пожалуйста. Я хочу вам сказать кое-что.

В семь часов вечера, когда Харлоу надлежало быть в больнице, Даннет сидел в номере у Макалпина. Настроение было похоронное. Оба держали в руках по большому стакану виски.

— Господи! — ужаснулся Даннет. — Прямо так и сказал? Сдали нервы, ему конец и нельзя ли расторгнуть контракт?