Безмолвный ковчег - Уордл Тони - Страница 46

Цифры по штату Калифорния, приведенные Калифорнийским университетом (в штате Калифорния большая часть сельскохозяйственных угодий орошается), рисуют еще более тревожную картину. Там на выращивание 1 фунта растительной пищи, такой как помидоры, картофель и морковь, тратится 20–30 галлонов воды. А на получение 1 фунта говядины уходит 5214 галлонов. Вывод абсолютно очевиден: на производство овощей и фруктов уходит лишь малая доля воды, которая тратится на выращивание скота, убой и приготовление из него мясных продуктов. Тем не менее, всего 2 % всех пахотных земель США используется для выращивания овощей и фруктов. В противоположность этому, 64 % угодий являются землей, на которой выращивают корм для скота. В США дефицит воды уже достиг критического уровня: водных ресурсов расходуется на 25 % больше того количества, которое может восстановиться естественным путем.

Пресная вода, бывшая когда-то на планете в изобилии, сейчас становится дефицитом во многих регионах мира. За период с 1940 по 1980 гг. потребление воды в мире увеличилось в 2 раза, и 70 % всех водных ресурсов тратится на сельское хозяйство. В США почти половина всей используемой воды уходит на выращивание корма для крупного рогатого скота.

Но ничто не способно угрожать праву производителей говядины продолжать свое дело. Джон Роббинс написал свою новую книгу «Диета для новой Америки» (Стиллпойнт, 1987), а Джереми Рифкин – исследование «Что стоит за говядиной» (Даттон, 1992, Торсонс, 1994), в обеих книгах говорилось об экологическом бедствии в США. Ассоциация скотоводов обрушилась на эти книги с критикой, а правительство просто их проигнорировало.

Таким образом, разрушение продолжается. Уже 10 % принадлежащих государству засушливых земель на Западе, превратились в пустыни, а 70 % оставшихся земель, были признаны Американским бюро землеустройства находящимися в «непригодном состоянии».

Этот роман с мясным скотом уже нанес огромный ущерб США и изменил эту страну до неузнаваемости. Только в одном 20 веке была потеряна половина пахотного слоя почвы – верхнего плодородного слоя, без которого почти ничто не сможет расти. А ценный слой почвы, сдуваемый ветрами и затапливаемый водой, продолжает исчезать с поверхности земли – до 7 миллиардов тонн ежегодно. К счастью, благодаря разложению органических материалов, а также эрозии камней и горных пород, каждые 100 лет может образовываться 2,5 сантиметров пахотного слоя почвы. Это, скорее, поражение, а не победа!

И 85 % этих потерь происходят из-за выращивания крупного рогатого скота, что привело к ситуации, когда треть всех пахотных земель была навсегда заброшена по причине негодности. Возможно, нам стоит вспомнить, что многие великие цивилизации, существовавшие ранее, пришли в упадок, именно, по этой причине!

Не хочу перегружать эту книгу статистикой, но приведу еще несколько цифр для того, чтобы ясно обрисовать картину той безответственности, которую влечет за собой мясное питание. Сейчас много говорят об «устойчивом сельском хозяйстве» и «устойчивом росте», а разное количество энергии, расходуемое на производство разных видов пищи, ясно показывает, почему эти разговоры должны, наконец, воплотиться в реальность.

В США общая территория леса, которая была расчищена под пастбища и производство кормов, составляет 260 миллионов акров. Связь между производством мяса и вырубкой лесов настолько очевидна, что экономист из Корнеллского университета Дэвид Филдс и его коллега Робин Хур подсчитали, что каждый человек, перешедший на веганское питание, ежегодно спасает 1 акр деревьев.

Выращивание крупного рогатого скота также расходует природное топливо. Дэвид Пиментел из Корнеллского университета, специалист по энергетическим затратам в сельском хозяйстве, утверждает, что в США для получения 1 килограмма свинины сжигают 30 000 килокалорий природного топлива, что эквивалентно энергии, содержащейся в 4 литрах бензина. Растительная пища по всем показателям гораздо более эффективна. Кукуруза или пшеница обеспечивают в 22 раза больше белка, чем тяжелая для организма говядина. А бобы сои – в 40 раз.

Но, прежде чем мы в Британии с самодовольным видом примемся обсуждать положение дел в США, было бы неплохо обратить взоры на свою собственную страну. У нас 5 миллионов акров пахотной земли находятся под угрозой эрозии; 80 % наших меловых низменностей уничтожены, как и 80 % известняковых лугов; половина наших болот и 90 % прудов осушены. С 1940 года была вырублена почти половина того небольшого количества вековых лесов, которые у нас еще оставались. И за тот же период было выкорчевано 109 000 милей защитных лесополос, этого количества хватило бы на то, чтобы опоясать землю 4 раза. Одновременно с этим произошло опустошение нашей флоры и фауны. За последние 50 лет, британской сельской местности было нанесено больше вреда, чем за предыдущие 500 лет, и, по большей части – фермерами, производящими мясо и молоко.

Поговорите с фермерами, понаблюдайте за их работой, и Вы поймете, что они, за редким исключением, мало заботятся об экологии своей земли, зато очень сильно – о прибыли, которую могут из нее извлечь.

В моем случае, печальный итог разрушений находится прямо за порогом моего дома. Это крошечный перелесок, длиной не более 500 метров, а шириной всего лишь 150 метров. Он спускается по склону холма к реке Уивер. Гулять по этому маленькому тенистому участку, останавливаться и слушать, созерцать, затаив дыхание – для меня это бесконечная награда, наполняющая меня силами. При вашем приближении кролики стремительно удирают, а иногда солнечными вечерами между деревьями можно заметить мелькающие рыжие лисьи шубки. Лес является домом для ласок, полевок и самых разных видов мышей. На зимней почве видны следы от когтей барсуков, рывшихся в поисках личинок майских жуков. Если поднять голову, то можно увидеть огромное гнездо цапли, а то, что поменьше – гнездо пустельги и еще сотни других. Часто вам вслед доносится дразнящий смех зеленого дятла, а у малого пестрого дятла хватит даже храбрости залететь в ваш сад. Ранним летом приходится иногда закрывать рот рукой, чтобы не вдохнуть насекомых, которые в несметных количествах кружатся под деревьями. Вокруг расцветают колокольчики, лесные анемоны, гималайские бальзамины, наперстянки, розовая лихниса и звезда Вифлеема.

Граница леса – это травянистый берег канала, за которым долина продолжается, но выглядит уже совсем по-другому. Это голая, пустая земля, лишенная какой-либо растительности для выпаса скота. Несколько пучков травы еще растут по краям, а большую часть растительности вытоптал крупный рогатый скот, и все, что осталось – это лишь песчаная почва. В лучшем случае, это поле могло когда-то предоставить для выпаса скота совсем немного травы, но какой-то фермер решил, что и это должно быть уничтожено.

Маленькая роща, которая дарит мне столько приятных минут, тоже около 30 лет назад была вырублена, но потом вновь возродилась. Я боюсь, что когда-нибудь, проснувшись, снова услышу эти, бросающие в дрожь, звуки – переливчатое дребезжание пилы, уничтожающей драгоценный лес для того, чтобы выиграть несколько метров для пастбища.

Это безжалостное разрушение, как в рамках одной страны, так и во всем мире, поощряется субсидиями, которые побуждают фермеров и работников мясной промышленности делать деньги любыми способами. Поэтому, они будут продолжать это делать. В Британии, согласно министерству сельского хозяйства, в 1994 году субсидии на продукты из говядины, баранины, свинины и на молочные продукты составили 1,2 миллиарда фунтов стерлингов. В целом по Европе они превысили 100 миллиардов фунтов, а на рыбную промышленность – 54 миллиарда фунтов. Похожая ситуация – в Центральной и Южной Америке и в Африке.

Власть и контроль являются гарантией того, что богатый Запад последним ощутит на себе влияние гибнущего мира. К сожалению, это откладывает на неопределенный срок необходимые перемены в политическом курсе, которые ликвидировали бы эту всемирную «болезнь». Но одно очевидно: последствий избежать не удастся никому.