Сводный гад (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 18

Молчит.

— Сразу после выборов я уеду и потеряюсь. Пока буду здесь… нам лучше прекратить общение. Не пересекаться. Не заходи ко мне, пожалуйста. Или…

…Я не вынесу дистанции, смету тебя в горизонтальную плоскость и…

— …Мы будем всегда об этом сожалеть. Я уже сожалею.

Как повернуться теперь, как встретить её взгляд?

Я же делаю всë правильно, почему мне так стыдно и стрёмно за свои слова?

— Ты прости меня… что я это всë… спровоцировал.

— Ты меня не любишь? — шёпот.

Закрываю глаза, растворяясь в болезненной невыносимой агонии.

— Как сестру — да, — выдыхаю тихо. — Как девушку — нет.

Слышу, как она встаёт с кровати. Обходит меня, открывает дверь.

Оборачивается. Смотрит мне расфокусированно в глаза.

— Как удивительно… А ты оказывается — трус.

Сердце дёргается и сминается всмятку от этого обвинения.

Воздух встаёт куском льда в лёгких.

Дверь закрывается.

Я дергаюсь к ней, ловя пальцами стекло.

Я не трус…

Просто кто-то из нас должен же был остановить это!!! Ну как иначе-то?? Как?!

Прижимаюсь горячим лбом к стеклу, тихо вою.

Ты не пойдёшь оправдываться, Яшин. И исправлять ничего не пойдёшь. Пусть будет — трус. Отворачиваюсь, вжимаясь в стекло затылком. Стекаю вниз. Закрываю глаза.

— Я люблю тебя…

Закрываю ладонями лицо.

Щемит, ноет, колотится… Как-будто я совершил страшное преступление против нас. И я опять ничего не понимаю. Кто прав — чувства или разум??

Агонизируя, не смею прикоснуться к гитаре.

У меня теперь нет права на выражение чувств. Я от него сейчас официально отказался. Они как огромная опухоль распирают меня изнутри.

Тру онемевшее лицо.

Мир не прав! Не прав! Так с нами нельзя!

Зависаю, слежу взглядом за минутной стрелкой. И мне кажется, она летит как секундная.

Я хочу уехать. Найти какую-нибудь нору. Отлежаться. И я могу.

А Яся нет. И это нечестно.

Её разочарование разъедает меня как кислота. Это больно физически.

Я чувствую, слышу, что она плачет.

А мне нельзя туда сейчас. Хвост не рубят кусочками. Это жестоко…

Этот мир неправ всегда.

Но способа дать ему в морду я не знаю. Пусть бы мне что ли кто дал…

Я что-то пиздец, как устал. Отправьте меня в нокаут. Там хорошо…

— Дети… Ужин! — прихожу в себя от голоса Ольги Валерьевны.

Как робот встаю на ноги. Всë затекло. И ничего не соображая иду вниз.

Ты свою позицию высказал, Яшин. Она единственно верная. Теперь нехер прятаться. Смотри в глаза ей. Иначе, реально, трус.

Сажусь на привычное место за столом, напротив Яси.

А Яся выходит к ужину просто нереально красивая!

На каблуках, в белом летнем костюме, открывающем плечи, пупок и её длинные ноги. С распущенными волосами и при макияже.

На заплаканных глазах стрелки. Скулы резко подчеркнуты. Пухлые губы мерцают…

Нокаут мне, нокаут… Дайте выдохнуть, ну кто там рулит этим трешем?

Алексей Михайлович опускает телефон, оглядывая её.

— Сегодня нашим выпуском встречаемся у Лебедевых. — подрагивает её голос. — Охрана всех развезет по домам. Мне нельзя?! — с надрывом.

— Лебедевы?.. — настороженно. — А Эдика же не будет?

— Нет.

— А Корниенко?

— Будет! — оскаливается.

— Ну, он наркоман, Ярославна.

— Господи… — закатывает глаза. — Его раз спалили с травкой! А он уже три года персона нон-грата! Так, мне можно или нет?

Мне кажется, если в неё тыкнуть сейчас пальцем, она взорвётся и дальше будет неконтролируемый пиздец. Возможно, это чувствую не только я.

Потому что Алексей Михайлович, скрипя зубами, сдаётся:

— Ладно. Можно. С территории не выходить. На пьяных селфи не мелькать. Договорились?

— Хорошо.

— Я позвоню сейчас Лебедевым…

Отходит с телефоном от стола.

Я вожу пальцами по экрану своего, листаю ленту. Чтобы не участвовать по возможности в этом семейном ужине.

Пытаюсь смириться с тем, что у Царевны есть жизнь, в которой нет меня.

Я не знаю что мне чувствовать. Уже перешёл какой-то барьер, за которым только белый тупой шум. Как будто я под анестезией.

— Ванечка, сок? Апельсиновый, только сделала свежий.

— Спасибо…

— Где мой телефон? — оглядывается Ольга Валерьевна. — Яся набери меня.

— У меня сел.

— Сейчас… — набираю Ольгу Валерьевну.

Телефон играет стандартной мелодией на камине, возле Алексея Михайловича. Он берёт в руки, смотрит на экран.

Поднимает на жену шокированный взгляд.

— "Бастард… Алексея… Михайловича…"? — перекашивается его лицо от возмущения.

— Что?! — вырывает из его рук телефон Ольга Валерьевна, с ужасом вглядываясь в экран.

Яся стреляет пытливо взглядом то в отца, то в маму.

До меня доходит…

Поспешно скидываю вызов.

— Ой… Черт!

— Ты зачем себя так записал?! — расстроенно смотрит на меня Ольга Валерьевна.

— Прошу прощения. Это шутка вообще была. Дурацкая… — закрываю виновато глаза.

В горле резко пересыхает от неловкости. Ольга Валерьевна вообще-то без нареканий… И очень ко мне по-тёплому.

Родители виновато и растерянно переглядываются.

— Ну что за траур? — усмехается недобро Яся. — Шутка же… Смешно!

Делаю глоток сока, пытаясь смочить пересохшее горло.

— Все же в курсе, кто здесь на самом деле Бастард, а кто — Царевич, — продолжает Яся. — Так что давайте без трагедии.

— Не нужно про это говорить вслух, Ярославна! — рычит отец. — Для меня ты — родная! А прессе совершенно не обязательно знать тонкости твоей родословной. Меня это обижает, в конце концов! Я что — когда-то давал тебе почувствовать, что ты мне не родной ребенок?!

Глоток кислого сока встает у меня в горле, вызывая удушье.

До меня вдруг доходит, о чем они!

— Нет, пап… Ты для меня тоже родной, — опускает она взгляд. — Извини.

В смысле — мы с Царевной не родные?!

Закашливаюсь, сок идёт не в то горло и носом, сжигая слизистую. В глазах искры! Хватая салфетку, вылетаю из-за стола, откашливаясь.

— Простите…

Сбегаю на улицу от их взглядов. Вытираю с лица и шеи сок. Поднимаю взгляд к небу. Солнце слепит глаза.

— Ты прикалываешься надо мной, да?!

Руки трясутся. Что там я нёс ей наверху?!

— Господи, блять!

Мои внутренности словно взбалтывают на блендере. Они прыгают по очереди в горло, которое не дышит, я пытаюсь проглотить их обратно.

"Все в курсе".

Так вот почему я "трус"!

Коне-е-ечно!!! Мне ж, сука, сразу отчитались за все родословные!

Истерично дышу, не зная, то ли мне от счастья сейчас взорваться, то ли головой постучаться о стальной забор!

Не родные!

— Черт!

Короче. Разворачиваюсь к панорамному окну.

Гневно прищурившись, машу требовательно Царевне пальцами: "На пару слов! " — шевелю внятно губами.

В ответ получаю весьма выразительный фак. "Пошёл нахуй!" — тоже очень внятно.

Нервно усмехнувшись, веду руками по волосам. Опять лягушку целовать, чтобы шкурку скинула?

Стою как идиот пялюсь на неë через эту витрину.

Моя…

Практически сдохшее сердце радостно и пьяно пляшет в груди.

Взгляд скользит по её загорелым ногам.

И она опять в шортах… На которые не помешало бы надеть шорты! Ну и куда ты такая без меня собралась куролесить??

Облизывая губы, складывает приборы на тарелку. Прихватив сумочку идёт ко мне.

Ну ладно, не ко мне. На выход идёт.

— Яся… — пытаюсь поймать за локоть, под недоумевающими взглядами родителей и охраны.

Мы как на экране.

Но мне плевать сейчас!

— Держи социальную дистанцию со мной! — цедит надменно, выдергивая локоть.

Ух, змеища какая… Я уже и забыл.

— Ясь, одну минуту! — догоняю ее у выхода.

— Нет, у меня для тебя минут, — глядя мимо меня, надевает тёмные очки. — Нищим духом не подаю.