Поиграйте с Женечкой (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 6

Смываюсь.

И опять к расписанию — совершенно забыла в какую мне аудиторию!

— Потерялась? — смешок сзади.

— Есть такое дело… — оборачиваюсь я.

Передо мной загорелый, подкаченный и симпатичный парень в облегающей желтой майке и джинсовке. На шее — цветастая бандана.

— Е. Туманова?

— Е-е-е… — положительно киваю ему.

— Я твой староста… Борис Ревников.

— Староста? — поднимаю я бровь.

Слишком лайтовый, чтобы занимать такие ответственно-нудные должности. Но какая-то веселая сила во взгляде тут же переубеждает меня.

— Ага. Считай, мама, папа, друг и в принципе ангел хранитель на ближайшие полгода. А если ты настолько же умная девочка, насколько и красивая, — улыбается он, — то на пять.

— А демона искусителя не полагается? — ухмыляюсь я.

— Таких в штате не имеем, — тянет меня за руку на улицу.

— Пожалуй, займу вакантную должность! — пытаясь успевать за его быстрым шагом, продолжаю наш стёб.

— Полетели, Демон. Ты уже опоздала на первый тест, — смотрит на часы. — На час…

— А ты почему не там?

— Мне хватило пятнадцати минут, — чуть высокомерно. — И пошел искать тебя.

— А ты ничего… веселый Ангел… — он, не притормаживая оборачивается, разглядывая меня.

С улыбкой оскаливаюсь, клацнув на него зубками.

— Ты тоже ничего… такой себе… вполне… Демон!

— Мы подружимся! — подмигиваю ему я.

Улыбаясь, он сам себе качает головой.

Из динамиков, расположенных на столбах студгородка, на всю катушку орет «Нирвана» и мне заранее нравится ди-джей, а так же несколько ребят, сидящих прямо на асфальте с гитарой и во всю глотку подпевающих Кобейну.

— Неформальненько тут…

— Я тоже заценил!

Затащив на крылечко, он быстро ведет меня по каким-то коридорам и резко останавливается, разворачивая к себе лицом перед аудиторией.

— Как тебя зовут?

— Женечка…

— Удачи, Женечка!

— Спасибо, Боречка!

Мы опять улыбаемся друг другу — мне определенно импонирует мой староста. Он открывает мне дверь, делая рукой жест внутрь. Сам залетает следом, толкнув меня к единственно свободному месту рядом с каким-то парнем. А сам тут же идет к преподавателю, что-то тихо и эмоционально объясняя ему. На краю стола — бланки, и я, понимая, что времени у меня и так не осталось, решаю не тратить его на ожидание разрешения. Подтягиваю бланки ближе, доставая ручку.

— Сколько времени осталось? — спрашиваю шепотом у парня, сидящего рядом.

Разворачивается, разглядывая меня. Мы встречаемся глазами и зависаем.

Яркий! Уверенный, немного нахальный взгляд. Прямой аристократичный нос, красивый торс… — пробегаюсь я взглядом по нему. В костюме…

Сероглазый…

Его интерес ко мне ровный, даже немного пренебрежительный. Оставляя мой вопрос без ответа, он молча пододвигает мне свои уже заполненные бланки, открывая на первой странице. На первой строке я читаю — «Е. Филлер».

Усадив нас в столовой за столик, Боречка раздает нам распечатки с расписанием, маршрутами, аудиториями, комнатами и другой важной информацией.

— Сейчас можете немного погулять, — инструктирует нас веселый ангел. — Встречаемся в час на качелях, — кивает он в сторону огромных, уже облюбованных мной монстрах — деревянные плоские поддоны на стропах, как лодочки в парке аттракционов, правда, без тормозной системы. Высоченные… Чуть за пределами студ городка в сторону пустыря.

— А где… как его там… — вспоминая, нахмуривается Ангел, — … ну, немец!

— Филлер? — отозвается кто-то.

— Да!

— Курит…

— Вот идиот! — закатывает глаза Боречка, срываясь на улицу.

Мда… с курением тут строго!

Есть не хочется, общаться с группой особого желания не испытываю тоже. Покуаю в буфете яблоко и сваливаю сразу на качели. Толкнув их, запрыгиваю на деревянные доски. Оседлав их, свешиваю ноги с разных сторон и ложусь на спину, кайфуя от равномерного покачивания, кислого вкуса яблока и просвечивающего сквозь веки уже не слишком греющего солнца.

Рывок выводит меня из сладкой полудремы. Чувствую, как кто-то запрыгивает рядом со мной на качели и разглядывает меня сверху, закрывая своим силуэтом солнце.

Сашка? Нет. От Сашкиного взгляда я обычно испытываю болезненный дискомфорт. Благо он попал в другу подгруппу! Отдохну от него хоть на практиках.

Взгляд тяжеловатый. Еще я чувствую чужой азарт…

Ангел? Нет… Взгляд ангела я чувствую, как тепло и щекотку.

Распахиваю глаза — Филлер… Немец…

— Покачать? — насмешливо прищуривается он.

— Ну, покачай… — снова прикрываю глаза.

— Не забоишься? — еще вальяжнее и насмешливее.

— А ты? — резко поднимаюсь я в положение сидя, сверля его взглядом.

— Ух ты! Кусается… — подмигивает мне он.

Ах, ты ж моя прелесть…

— Давай на желание. Кто первый скажет «стоп», тот…

— Можешь не продолжать, — поднимаюсь я на ноги. — Знаю я твои желания. Ты проиграл, Немец. — Немного присев, толкаюсь ногами, увеличивая амплитуду. — Я твой вызов принимаю. Когда ты проиграешь…

— …если я проиграю! — азартно поправляет он.

— КОГДА проиграешь, ты ближайшие трое суток не приближаешься ко мне, не разговариваешь, не пытаешься заигрывать, провоцировать. Мы исчезнем друг для друга.

С каждым нашим рывком качели подлетают все выше и выше.

Внизу живота мое любимое ощущение на каждое падение вниз!

— Очень непредусмотрительно! — ухмылялся он. — Тебе понадобится помощь в учебе…

— А-ха-ха… — не могу сдержаться я.

Зайка явно считает, что сама я — «блондинко».

Внизу собирается группа.

А мы летаем! Выше… выше… ух! Мы улыбаемся с ним друг другу с вызовом.

Болезненное ощущение в груди подсказывает мне, что Сашка тоже там и наблюдает за нашей с Филлером игрой. Но азартное сладкое чувство предвкушения победы и адреналин от резких полетов вверх-вниз, развевающих мои волосы, выжигают из меня его, неприятные мне, чувства.

Я никогда не скажу «стоп», потому что «стоп», как минимум, означает: слезть с качелей и «окунуться» в Сашку.

— Я буду летать здесь вечно! — кричу я в лицо улыбающегося Немца.

Качели подлетают параллельно земле.

— Сдавайся…

— Уже забоялся? — хихикаю я.

— Тормозите! — требует Боречка под гробовое молчание толпы.

Все, задрав головы, следят как за маятником за нашими полетами туда-сюда на старых скрипящих гигантах.

Оценивая траекторию и по стропам поднимая глаза вверх, продолжаю раскачивать. Стопор строп стоит где-то на двухсот семидесяти градусах, гораздо выше горизонтали, которую мы мужественно преодолеваем.

— Скажи — «стоп»! — требует Немец, уже не раскачиваясь.

— Еще! — закинув вверх голову, требую у него я в ответ, наслаждаясь головокружением.

Толчок… еще… еще… Ах! Секс должен быть именно таким!! Вот с этими взлетами, падениями и головокружениями! И черт с ним будет опасно… и даже больно!

— Хватит! — вразнобой раздается снизу.

Меня топит чужой тревогой.

— Еще, Немец, еще… — подзуживаю его я.

— Держись! — зло кричит на меня.

Удар строп о стопор. Трясет сильно! Взвизгиваю от остроты, тут же начиная смеяться. Мы опять головокружительно летим вниз и я почти кончаю от ощущений!

Толчок… Полет в его сторону и снова удар и тряска.

— Хватит, я сказал! — разъяренно рявкает Ревников. — Туманова! Филлер!

— Сдавайся, Немец! — мы летим в самом низу траектории.

Он отрицательно крутит головой, вцепляясь в стропы.

Удар, встряска… С рычанием толкаю сильнее!

— Тогда смотри! — пролетая нижнюю точку траектории качели, я отпускаю обе руки, пытаясь поймать равновесие и готовясь перехватить стропы перед самым ударом.

— Женя!!! — Сашка.

— Хватит! — хор голосов.

Это все в другом мире сейчас!

— Стоп! — не выдерживает Филлер. — Стоп…

Облегченно закрывая глаза, когда я хватаюсь руками за стропы.

А вот это уже в моем!

Удар… встряска — и несколько человек снизу срываются, тормозя на лету наши качели.