Лимитерия (СИ) - "Хог Лимит" - Страница 54

Никто не хотел встречаться с полудницами.

Вы знаете, кто это? Я вот знаю. И расскажу вам сейчас, чтобы вы тоже имели представление о данных особях женского поля, к сожалению, не питающих любовь к представителям людского рода.

Полудницы — демоны, что появляются во время сильного солнцепёка. Внешне они походят на молоденьких и энергичных девушек (златовласых, как пшеница; беловолосых, будто облака небесные), облачённых в длинные облегающие платья. И скачут в них по полю полудницы, словно дети; над колосками летают с лёгкостью подхваченного ветром пёрышка. Игриво веселятся, мило хихикают, поют песни на неведомом люду языке…

И нападают на каждого человека, стоит тому только пренебречь негласным правилом всего человечества: никто в жару не работает. Коли на глаза попался им — уповай на удачу. В одном случае ты сбежишь от них, солнечным ударом ограничившись. В другом — пойман ими будешь и, вероятно, задушен.

***

— Последствия твоего необдуманного поступка уже дают плоды.

— Что? — воскликнул Хог. — Триглав, ты?

Снова белый лимб. Опять то место, где Лимит однажды очнулся. Вокруг — ни души единой, ни звука одного, ни приглядного контура, цветовой палитрой выделяющегося на фоне белоснежного пространства. Здесь находятся только Хог и Триглав. Страж храма мрачен и суров, но враждебности не источает. Он — словно судья, в зал вошедший с одной лишь целью: вынести вердикт.

Триглав тяжело вздохнул. Топор за его спиной покачнулся.

— Ты отчаян и безрассуден, дитя… — помехи заглушили последнее слово. Намеренные или случайные — неизвестно. — Впрочем, другого от ученика… — помехи. — Я и не ждал. Следовало бы догадаться, что рано или поздно ты объявишься.

— О чём ты? — Хог не понимал стража древнего храма. — Ты… ты знаешь меня?

— Тебя как человека смертного — нет. История твоего происхождения мне неведома. Но тебя как… — помехи. — Да.

Лимит поморщился. Неожиданная встреча с олицетворением сразу трёх богов не то, что не входила в его планы — он даже и помыслить не смел, что однажды ещё раз увидится с ним. Триглав, казалось бы, персонажем эпизодическим в данной истории выступал. Разок засветился на старте — и канул в небытие, как сыгравшая свою роль в сюжете фигура.

Но, видно, нить Макоши уже тогда связала «безымянного» волонтёра с трёхликим существом, говоря о том, что отныне не единожды станут они встречаться. Может ли подобное быть правдой? Хог не знал. Как-то Элли сказала, что человек, душу запятнавший тьмой, ею преследоваться до скончания дней его будет (а возможно, и кончины опосля). Неужто Триглав за этим и явил себя — чтобы сообщить Лимиту не самую радужную для него весть?

— Но… я ведь просто… коснулся артефакта, — вымолвил Хог. — Не расколол его, не разбил, не использовал даже капельки его силы.

— Достаточно того, что Тьма Чёрного Хорса тебя запомнила. Всего тебя, — пророкотал Триглав, и Лимиту вдруг не по себе от услышанного стало.

— Что значит — всего меня?

Страж древнего храма начал растворяться в пространстве, чей свет белый глаза заслепил вдруг.

— Ты сам всё поймёшь — когда встретишь его.

***

Хог резко распахнул глаза. Голова болела ужасно, но сложно сказать, из-за чего: жары или сна. Стекающий по лицу пот тоже нельзя было соотнести с чем-то одним.

Хог не понимал, наваждение это или вещий знак. Нередко в жизни людей случаются события, которым они не могут дать точного объяснения, но при встрече с ними испытывают разительное дежавю. Соотнести себя к данной компоновке слов Лимит не мог. Он запомнил всё, о чём ему сказал Триглав — «от» и «до». Слишком будоражащим душу был сей сон, чтобы махнуть на него рукой и предаться любимому делу — раздумьям ни о чём.

Хог вздохнул, покачал головой — и только сейчас понял, что машина не едет. Причина незапланированной остановки заключалась в уткнувшемся лбом в руль Орфее, лицо которого не выражало каких-либо эмоций. Парнишка просто спал — как и Юля с Эсом, сопящие на задних сидениях. Было жарко. Ужасно жарко.

— Ух, блин! — Хог схватил бутылку с водой и облился, но даже это не особо помогло: жидкость была нагретой. Не спасали положение и распахнутые окна. Они, к сожалению, воздействие солнцепёка понижали на одну десятую часть процента.

Шелест ветра. Поднимающееся к небу от земли испарение. Красивое и одновременно пугающее пение доносится с разных сторон. Оно нарастает и нарастает, будто некто громкость динамиков накручивает. Слышатся вздохи и придыхания вкупе со смешками. Так смеются девы невинные, когда венки по ручью пускают и размышлениям лельским предаются — любит али не любит.

Хог округлил глаза. На горизонте золотистых колосков появилась одна фигура. Потом другая. Затем третья. Всё больше и больше выходило безликих дев на сцену — и, увы, не для того, чтобы роль массовки отыграть. Их внимание приковывается к машине, где в объятиях Сна оказались все, кроме одного человека. Что-то разбудило и очень вовремя…

Покуда танец полудниц только-только начинался.

— Твою ж мать! — Хог тотчас затормошил Орфея. — Вставай, парень! Надо когти рвать!

— Мм… сэр Хог?

— Подъём, братва! У нас тут жопа!

— Хог, чего такой шумный? — недовольно промямлила Юля.

— Братан, нафиг так орать? — мычал и Эс.

Лимит больше ничего не сказал. Просто облил всех водой с размаху, отчего те вмиг подскочили с визгом младшеклассниц.

— Орф, заводи машину! — сказал Хог и выбрался наружу. — Я пока развлеку контору!

Полудниц много. Очень много. Здесь резонным вариантом будет бежать без оглядки, но транспорт, как назло, не хотел заводиться. Потому Лимит взмахнул «Веретеном» и рубанул первую демоницу, решившую попытать удачу в нападении на транспорт. Юля тоже не растерялась. Быстро выхватив из кобур «Стрый-льверы», она вкачала в них немного своего карио, зарядила воздухом и открыла пальбу по массовке. Что до Эса, то он снова уснул. Как вовремя.

Хог страшно обливался потом. Хотелось как можно быстрее вернуться в тень и выхлебать целое ведро холодной воды, но сие пока недоступным удовольствием ему было. Вместо оного парень закрутился в танце с полудницами, сеча кнутом налево-направо.

— Да проснись ты, лихо бы тебя побрало! — рычала Юля, одновременно и по полудницам стреляя, и ногой пихая в бок Эса.

— Мм, ах, детка, ты просто секс, — тот лишь простонал блаженно и страстно облизнул ей бедро (как собака).

— Агр, вот же ж кобель недоделанный!

Лимит оказался в окружении, а потому не успел уклониться, когда на него напали сзади. Игривые полудницы повалили лимитера на землю и стали душить, при этом не позволяя ему двигать рукой или ногой (они их держали). Хог оторопел, но не растерялся. Раз — призывает «Посолонь». Два — сбивает демониц с толку появлением священного глаза, отчего те на секунду замешкались. Три — рубит всех до единой с ещё большим остервенением, чем раньше.

Юля отвлеклась на Эса и не заметила, как к её окну приблизилась полудница. Та, смеясь ласково, сдавила мёртвой хваткой горло Сахаровой, а у той аж язык высунулся непроизвольно. Только девушка тоже не поддалась панике. Из одного пистолета выстрелила в солнечное сплетение демонице, из другого — прямо меж глаз. И ударом головы вышвырнула подальше от машины, после чего, яростно закричав, открыла уже веерную стрельбу.

— Ну давай, родимая, заводись, пожалуйста! — Орфей отчаянно крутил ключом зажигания и колотил ногой по педали газа в надежде побыстрее убраться со смертоносного поля. Наконец, машина изволила прорычать подобно зверю неистовому, и обрадованный Якер тут же выехал из обочины, опосля устремив транспорт прямо по ровной дороге.

— Есть! Сэр Хог, догоняй!

— Понял! — Лимит уклонился от очередной полудницы, пробил ей двоечку, ударом ноги повалил на землю и лишь тогда сорвался с места быстрее звука. Демоницы бросились за волонтёрами в погоню.