Выбери любимый жанр

Тайна сталинских репрессий - Север Александр - Страница 30


Изменить размер шрифта:

30

«Заявление арестованного Ягоды в отношении Миронова

Народному комиссару внутренних дел

тов. Ежову

С того момента, как я стал давать показания относительно моей преступной деятельности, на мне все время камнем висит Миронов, которого я не выдал.

Мне чрезвычайно тяжело и стыдно от того, что я уверял Вас в том, что Миронов не участвовал в заговоре, между тем как он принадлежит к числу чекистской заговорщической организации с лета 1934 года.

Я его раньше не назвал, потому что на меня произвело большое впечатление присутствие Миронова на моем допросе; у меня появилась глубокая уверенность, что Миронов все время принимает участие по нашему делу, а если бы это было так, то он мог локализовать все показания на него, тем более, что о его участии в организации прямо знали только двое – Прокофьев и Буланов. Все остальные участники могли о Миронове показать только предположительно, судя по его общеизвестной близости ко мне. Я просто боялся, что мне могут не поверить. Теперь, когда я выдал в основном всех своих участников, я преодолеваю всякую боязнь недоверия ко мне и даю показания о Миронове. Миронова Льва Григорьевича я вовлек в чекистскую организацию летом 1934 года у себя в служебном кабинете. Перед тем, как с ним поговорить, я поручил Буланову прощупать его политические настроения, ни на что, конечно, не намекая.

Буланов это сделал, и я помню дословно, как Буланов мне говорил: «Левушка (т. е. Миронов) в неважных настроениях, он многим в политическом положении страны недоволен».

После этого у меня состоялся предельно откровенный разговор с Мироновым. Начал я с оценки положения в стране, перешел к позиции правых в этой оценке, говорил о целях и задачах организации правых, о возможности государственного переворота и о роли чекистов в связи с этим. Тогда же я рассказал ему о чекистской заговорщической организации, назвал ему основных ее участников и предложил ему принять участие.

Все то, что я рассказал Миронову, не встретило никаких возражений с его стороны, он, со свойственной ему степенностью, ответил, что подумает над тем, чем он может быть полезен организации. Во всяком случае, он тогда не дал свое согласие на участие в организации. От меня же он узнал, что работающий у него Черток является членом организации.

После убийства Кирова, когда надо было оградить нашу организацию от возможности провала в связи с отдачей под суд ленинградских чекистов, я сказал Прокофьеву, чтобы он дал Миронову прямые указания, как вести следствие. Прокофьев это сделал и Миронов неплохо выполнил мое задание.

Последняя моя беседа с Мироновым по делам организации состоялась в середине 1936 г. Вели мы беседу в мрачных тонах. Хотя это было за несколько месяцев до моего снятия, но я уже тогда ему предсказал, что в недалеком будущем наркомом внутренних дел будет назначен Ежов. Наша беседа сводилась к тому, что планы наши рухнули. Миронов говорил, что наша задача состоит сейчас в том, чтобы замести следы, что нужно поэтому довести до конца начавшийся вопреки нашей воле разгром троцкистов, зиновьевцев и правых. На этом мы разошлись.

После возращения моего из отпуска в ноябре 1936 года я созвонился с Мироновым, говорил с ним о том, что не мешало бы встретиться, он обещал мне позвонить, зайти, но не сделал этого.

Мне сейчас трудно сосредоточиться и показать более подробно о Миронове. В очередном протоколе я этот пробел восполню и о Миронове дам исчерпывающие показания»[12].

«Протокол допроса Ягоды Генриха Григорьевича

от 28 декабря 1937 года

Вопрос: Мы получили дополнительные данные о вашей антисоветской деятельности. Установлено, что много вы еще скрываете. В частности, вы ничего не показали о своей преступной связи с врачом Левиным Л. Г. Что вы можете показать по этому вопросу?

Ответ: Я виновен в очень тяжелых преступлениях, о которых до сих пор ничего не показывал. Слишком велики эти преступления, и не хватило сил о них говорить. С именем Левина меня связывает, пожалуй, самые тяжелые мои преступления перед народом.

Вопрос: Когда и как возникла между вами и Левиным преступная связь?

Ответ: Левин был постоянно лечащим врачом Максима Горького. Бывая часто в доме у Горького, я, естественно, много раз сталкивался с Левиным. Первое время я не интересовался им, хотя он, как врач, и бывал у меня дома – лечил членов моей семьи. Но вскоре Левин мне понадобился для осуществления моих личных преступных замыслов, поэтому я стал ближе к нему присматриваться, проявлять к нему некоторое внимание.

Вопрос: Для осуществления каких преступных ваших замыслов вам понадобился Левин?

Ответ: Я вынашивал в себе преступную мысль физического уничтожения сына Горького – Максима Алексеевича Пешкова. Тот человек мне мешал. Причины здесь глубоко личные и низменные, никаких политических целей не было, но факт остается фактом: я решил его убрать.

Вопрос: Вы все же скажите нам об этих «глубоко личных и низменных» причинах.

Ответ: Я прошу в протоколе не фиксировать моих объяснений по этому вопросу. Покажу о них отдельно.

Вопрос: Хорошо. Продолжайте свои показания.

Ответ: Решив уничтожить М. Пешкова, я все же понимал, что сделать это нужно с величайшей осторожностью. Я долго над этим вопросом думал, советовался даже с Погребинским. Он, как известно, был мною приближен к семье Горького и, как наиболее близкий человек, знал обо всех моих преступных планах.

Погребинский предложил мне свою помощь в этом деле. Его предложение заключалось в том, что, пригласив М. Пешкова к себе, в Уфу (он был нач. УНКВД Башкирской АССР), он организует нападение на него уголовников, которые убьют его.

Я согласился было с вариантом Погребинского, но впоследствии раздумал: это чревато было неприятностями для меня, даже в случае удачи предприятия. Это было опасно потому также, что слишком большое количество людей надо было бы ввести в это дело. Поэтому я решил, что лучшим способом уничтожения Максима Пешкова явится «смерть от болезни».

Вопрос: Как это понимать?

Ответ: Очень просто: человек естественно заболевает. Некоторое время болеет. Окружающие привыкают к тому, что больной (что тоже естественно) или умирает, или выздоравливает. Врач, лечащий больного, может способствовать выздоровлению, но он может способствовать смерти больного. Таково главное содержание идеи «смерть от болезни». Ну, а все остальное – дело техническое. Пришел я к этому выводу в конце 1932 года и сразу же начал действовать.

Вопрос: Что и как вы делали?

Ответ: Определив, что Макс (так звали сына Горького) много пьет и часто болеет, я продвинул ему врача санотдела НКВД Виноградова. Это давало мне постоянную информацию о состоянии здоровья Макса. Затем, убедившись, что Левин является постоянным врачом семьи Горького, я начал приближать его к себе.

Затем, когда Левин был до некоторой степени приручен, я предложил изыскать ему наиболее удобный способ и вызвать преждевременную смерть М. Пешкова. Левин согласился, и в 1934 году, когда Макс заболел, он выполнил мое задание: М. Пешков умер потому, что Левин по моему поручению «залечил» его.

Вопрос: Непонятно, почему Левин пошел на это страшное преступление. У вас были низменные побуждения, а у него что?

Ответ: Разговор с Левиным я начал с абстрактного вопроса о том, может ли врач способствовать смерти его пациента. Получив утвердительный ответ, я спросил, понимает ли он, что бывают условия, когда больной является помехой для его окружающих, и что смерть такого больного была бы встречена с радостью. Левин говорил мне, что вопрос этот дискуссионный, что он лично придерживается той точки зрения, что врач не имеет права сократить жизнь человеку, даже больному. Я спорил с ним, доказывал ему, что он отсталый человек, что «мы» (надо было понимать под этим – современные люди) придерживаемся другой точки зрения. На эту тему было у меня с Левиным несколько разговоров.

30
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело