Нижние уровни Ада (ЛП) - Андерсон Роберт - Страница 66

7 сентября 1969 года был плохим днем для АМСВ и всей роты Темных Лошадок.

Хотя дивизионный разведотдел не имел ни малейшего представления о том, что на заднем дворе его штаба существует очень сложная сеть вражеских туннелей, он, безусловно, был прав насчет Острого Хребта. Они были занозой в нашем боку.

Острый Хребет было наше прозвище, на карте он обозначался Нуй Тха Ла. Острый Хребет был идеально расположенным плацдармом для вражеских войск, проникающих во Вьетнам из Камбоджи. Их пути снабжения пролегали от Рыболовного Крючка, Клюва Попугая и Ангельского Крыла через холмы и джунгли к невысокой горной цепи, которые находилась на северо-западном углу каучуковой плантации Мишлен. Им обеспечивались отличные подходы к Мишлен, Трапеции и целям на востоке, таким, как Дорога Грома. Вдобавок, горы на юго-западе были менее чем в километре от реки Сайгон, выше нашей базы в Дау Тянг. Отсюда шло все вражеское сообщение на сампанах.

Из-за растущей стратегической важности Острого Хребта, Темные Лошадки начали работать в этом районе на постоянной основе и мы очень быстро узнали пару вещей.

Во-первых, район действительно был основным пунктом снабжения войск противника: возвышенность вокруг юго-восточного края Острого Хребта была главной базой для вражеских войск, которые действовали оттуда на Мишлен, Ловушку и цели на востоке.

Нам также не потребовалось много времени, чтобы узнать, что в районе Острого Хребта было сложно вести разведку из-за множества естественных укрытий для врага, а из-за вражеской активности это проклятое место было жарче фейерверка.

Ранним утром в четверг, 11 сентября, я сидел в оперативном бункере, слушал радио и пил кофе. Я был там, потому что был назначен на «Схватку 1». Кроме того, в оперативном кофе был намного лучше, чем то, что называлось кофе в столовой.

Мой старый наставник в разведке и друг-жабоглот, Билл Джонс (Один Восемь), был пилотом-разведчиком в нашей группе ВР-1, и он со своей «Коброй» только что прибыл в свою рабочую зону на день, на Остром Хребте. С Джонсом был новый борттехник, сержант по имени Джеймс Р. Поттер. Пилотом ударного вертолета в команде Джонса был Майк Вудс (Три Пять), а наводчиком-оператором у Майка был Том Чамберс, мой сосед по хижине.

Это была та команда, которую я слушал по радио, когда потягивал свой первый кофе за день в оперативном бункере. Джонс и Вудс только что начали свою обычную визуальную разведку в южном конце Острого Хребта.

Когда я слушал их работу, я не мог слышать, что говорил Джонс, только то, что передавала «Кобра». Когда разведчик был на бреющем, его сигнал был недостаточно сильным, чтобы добивать далеко и «Кобра» ретранслировала все важное, что говорил разведчик.

Спустя всего пару минут, Чамберс вышел в ротную сеть, связался с оперативным дежурным на радио и очень деловито сообщил:

— Один Восемь считает, что заметил внизу движение. Он развернется и сделает еще один проход для подтверждения.

Следующее, что мы услышали в бункере, был вопль Чамберса по радио:

— Один Восемь под огнем, плотный огонь из АК47. Он снижается. Один Восемь подбит и падает!

Я вскочил на ноги и уронил чашку с кофе. Схватив свой CAR-15, я бросился к двери, даже не дожидаясь сигнала тревоги.

Когда я был уже возле двери бункера, я услышал остальную передачу Чамберса.

— Боже мой! — сказал он — Когда Один Восемь упал на землю, его птичка взорвалась и загорелась. «Вьюн» горит и столб пламени и дыма поднимается из деревьев. Боже мой, Боже мой! Он просто пылает!

Эти слова на мгновение задержали меня. «Вьюны» не взрываются при ударе. Я никогда не слышал о взрыве и горении OH-6 при ударе. Такого просто никогда не было.

Я бросился к своему вертолету, вопя Паркеру, который был занят мытьем и полировкой фонаря кабины:

— Вызов, Джимбо. Мы вызваны на север. Давай убираться к черту отсюда!

Тревожная сирена начала выть, когда я добрался до вертолета. Люди выскакивали из своих хижин — пилоты, борттехники, пехотинцы из АМСВ — все направлялись к своим машинам, и вся рота выдвигалась по тревоге на север.

В случае, если был сбит экипаж, команды «Схватка 1» и «Схватка 2» из «Кобры» и разведчика немедленно выдвигались к месту событий и прикрывали с воздуха место крушения. Уиллис был моим «Схватка 2», а его борттехник был Кен Штормер (как и Уиллис из Техаса). Мы оба были в воздухе менее чем через минуту, оставив наши «Кобры» нас догонять. Требовалось некоторое время, чтобы тяжеловооруженные и заправленные топливом машины завелись и поднялись в воздух. Но как только они поднимались в воздух, их мощные двигатели и винты давали им скорость до 165 узлов и они быстро догоняли и обгоняли разведчиков.

Я едва миновал периметр Фу Лой, когда рация ожила на VHF. Это был Том Чемберс, вызывающий оперативного. Я был ошеломлен, услышав, как он сказал:

— Темная Лошадка Контрольный, это Темная Лошадка Три Пять. У нас движение от места крушения. Это один из членов экипажа — пилот или борттехник, не знаю кто. Мы начинаем снижаться!

Какого черта он делает? Я задумался. Три Пять, должно быть, делает низкий заход, потому что он, черт бы его побрал, даже думать не может о том, чтобы посадить эту «Кобру на землю!

Затем Вудс опустил свою большую птицу примерно до пятисот футов (прим. 150 м). Он видел, что человек, шатающийся у пылающего «Вьюна» был Билл Джонс. Он выглядел контуженным и обгоревшим вокруг головы и плеч. Не было никаких следов Поттера. Они пришли к выводу, что борттехник еще должен быть в вертолете.

Три Пять опустился как можно ниже, чтобы получить лучший обзор. Но вокруг были густые джунгли, и сильный черный дым поднимался с маленькой поляны, где все еще яростно пылал «Вьюн».

Тогда Вудс принял отчаянное решение. Он увидел небольшой просвет на земле, примерно в семидесяти пяти ярдах (прим. 70 м) к югу от того места, где упала машина Джонса. Зная, что помощь от роты прибудет через несколько критических минут, и предполагая, что сержант Поттер все еще внутри горящего «Вьюна», Вудс не колебался ни секунды. Он направил свою «Кобру» вниз, на небольшую посадочную зону.

Приземлившись, Вудс не стал глушить двигатель вертолета и велел Тому Чамберсу взять переносной огнетушитель и попытаться найти Джонса. Чамберс открыл фонарь, выпрыгнул из кабины с огнетушителем в руке и побежал через джунгли.

Вудс остался в машине, и, не зная, нападут ли на него вражеские солдаты, зафиксировал носовую турель в положении строго по курсу. Теперь Вудс мог вести огонь из передней турели прямо вперед, наводясь всем вертолетом.

Через пару минут после ухода Чамберса, Вудс начал беспокоиться. Он понял, что Чамберс не сможет вернуть Джонса и Поттера в зону посадки без чьей-либо помощи. Так что, оставив двигатель «Кобры» работающим, Три Пять выскочил из вертолета и побежал через джунгли за Чамберсом.

К тому времени, как они вдвоем добрались до Джонса, они могли сказать, что он был очень серьезно ранен. Его шея и плечи были серьезно обожжены. Верх его номексового летного комбинезона был полностью сожжен, обнажая обугленную и почерневшую плоть.

Зная, что Джонс не мог быть в ясном сознании, Вудс все равно попытался.

— Джонси, это Майк. Где твой борттехник? Где сержант Поттер?

Каким-то образом в своей агонии, Джонс смог пробормотать:

— Он… Он все еще в машине… он… он не вышел.

Чамберс бросился к пылающему «Вьюну». Он направил свой маленький пятифунтовый (прим. 2,3 кг) кабинный огнетушитель в кабину, на ревущее пламя, питаемое вытекающим из машины реактивным топливом, но это было все равно что пописать на ревущий лесной пожар. Тогда Чамберс заглянул в машину. На полу горящего отсека борттехника лежало тело Поттера, уже довольно сильно обглоданное огнем. Зная, что это ничего не изменит, он все равно опустошил свой маленький жалкий огнетушитель в машину. Затем, с отвращением, он швырнул его на землю. Никто и никаким образом не мог помочь сержанту Поттеру.