Братский круг 2 (СИ) - Юшкин Вячеслав - Страница 21

Ретроспектива 2.

"Наказать оружием, никому, не давая пощады"

С легкой руки военных мемуаристов XIX века, в особенности участников и современников Кавказских войн, в сознании российского общества закрепилось представление о том, что самым успешным периодом умиротворения Чечни стало время, когда русскими войсками на Кавказе командовал генерал Ермолов. Поверить в это было тем легче, что вся страна знала Алексея Петровича Ермолова, героя войны 1812 года и русского заграничного похода. И потому считала, что победитель наполеоновских полчищ должен справиться с какими-то горцами без особой затраты сил и средств.

На самом деле на протяжении всех лет правления Ермолова на Кавказе его войска вели тяжелую и не всегда успешную войну с чеченцами, в ходе которой применялись методы, мягко говоря, не отличавшиеся гуманностью. Для овладения Кавказом, который Ермолов называл "огромной крепостью, защищаемой полумиллионным гарнизоном", генерал применял осадную тактику — строил укрепления в стратегически важных пунктах Чечни, а также приказывал вырубать знаменитые тогда чеченские леса. Ведь чеченцы называли их своим одеялом, под которым легко скрываться от врагов.

Вырубка лесов по сторонам от дорог помогала обезопасить от неожиданных нападений чеченцев войска и транспорт. С той же целью уничтожались деревья вокруг вновь построенных крепостей и редутов. При этом, правда, не принималось во внимание то, что заготовка и сплав леса во время весенних половодий едва ли не единственное занятие, приносившее реальные доходы мирным, не участвовавшим в набегах чеченцам. И потеряв его, они утратили и источник заработка. Мало того, лишенная деревьев земля быстро теряла тонкий плодородный слой и становилась непригодной для обработки и выпаса скота. А это лишь приводило к росту набегов и грабежей.

Однако самым главным средством умиротворения Чечни Ермолов считал страх. В 1819 году, отправляясь в экспедицию по непокорным аулам, он решил предварительно провести образцово-показательную карательную акцию.

"Желая наказать чеченцев, беспрерывно производящих разбой,— писал в своих записках генерал,— в особенности деревни, называемые Качкалыковскими жителями, коими отогнаны у нас лошади, я предположил выгнать их с земель... При атаке сих деревень, лежащих в твердых и лесистых местах, знал я, что потеря наша должна быть чувствительною, если жители оных не удалят прежде жен своих, детей и имущество, которых защищают они всегда отчаянно, и что понудить их к удалению жен может один только пример ужаса. В сем намерении приказал я Войска Донского генерал-майору Сысоеву с небольшим отрядом войск, присоединив всех казаков, которых по скорости собрать было возможно, окружить селение Дадан-юрт, лежащее на Тереке, предложить жителям оставить оное и, буде станут противиться, наказать оружием, никому не давая пощады. Чеченцы не послушали предложения, защищались с ожесточением. Двор каждый почти окружен был высоким забором, и надлежало каждый штурмовать. Многие из жителей, когда врывались солдаты в дома, умерщвляли жен своих в глазах их, дабы во власть их не доставались. Многие из женщин бросались на солдат с кинжалами. Большую часть дня продолжалось сражение самое упорное, и ни в одном доселе случае не имели мы столько значительной потери, ибо кроме офицеров простиралась оная убитыми и ранеными до двухсот человек. Со стороны неприятеля все, бывшие с оружием, истреблены, и число оных не менее могло быть четырехсот человек. Женщин и детей взято в плен до ста сорока, которых солдаты из сожаления пощадили как уже оставшихся без всякой защиты и просивших помилования (но гораздо большее число вырезано было или в домах погибло от действия артиллерии и пожара). Солдатам досталась добыча довольно богатая, ибо жители селения были главнейшие из разбойников, и без их участия, как ближайших к линии, почти ни одно воровство и грабеж не происходили; большая же часть имущества погибла в пламени. Селение состояло из 200 домов; 14 сентября разорено до основания".

Метод устрашения, как писал Ермолов, принес при продолжении экспедиции нужные результаты: "Вообще, чеченцы защищались без упорности, и ни в одной из деревень не было жен и детей, имущество также было вывезено. Пример Дадан-юрта распространил повсюду ужас". Так что генерал сделал следующий вывод: "Одни частые перемены наказания народ сей могут держать в некотором обуздании, и лишь прекратилась боязнь взыскания, наклонность к своевольству порождает злодейские замыслы".

Однако в результате карательных акций налеты и грабежи прекращались лишь на время, а затем возобновлялись с новой силой. Ермолов в воспоминаниях писал, что сам чудом не попал в плен к чеченцам, поджидавшим его на дороге, и спас его только густой туман. Несмотря на все это, генерал так и не понял, что воевал совершенно не с тем противником. Наводя ужас на чеченцев, убивая их и разоряя их аулы, он только укреплял их главную силу — их родовой строй. Столетия жизни в тяжелых условиях и постоянных стычках с враждебным окружением сформировали характер чеченцев и способ борьбы со всеми напастями — объединившись всем своим родом.

"Чтобы дать объяснение фамильному инстинкту, — писал не раз бывавший в XIX веке в Чечне и близко знакомый с чеченцами этнограф Нану Семенов, — я скажу, что такое фамилия у занимающего нас племени. Фамилия, или родовой союз, — это орден, в котором каждый член без клятв и договоров, беззаветно служит интересам целого, не задумываясь жертвовать для них в случае надобности всеми личными интересами. Чеченец, не имеющий фамилии, считает себя ничтожеством; чеченец фамильный, когда находится вне своей фамилии, чувствует себя жалким и беспомощным; но тот же чеченец, находясь внутри ее, видит себя в крепости, охраняемой многочисленным и единодушными гарнизоном, и сознание силы крепости делает его самоуверенным, гордым, своевольным и дерзким до нахальства. Это было прежде, существует и теперь, несмотря на то что в настоящее время каждая фамилия разбита между сотнями аулов и десятком так называемых обществ. Аул в глазах чеченца случайная ассоциация, соединившаяся для целей экономических, в которую он попал по воле судьбы и предков; общество — собрание сильных ассоциаций, имеющее или имевшее прежде кроме экономических, пожалуй, и политические цели в отношении соседних обществ и народов. Но общественный организм, с которым чеченец должен сообразовать не только поступки свои, но и побуждения, — это фамилия, род, к которому он принадлежит... Все члены одной фамилии за каждого, и каждый за всех; свои всегда правы, чужие всегда виноваты; против чужих ничто не преступно, а если поступок против чужого полезен и выгоден для фамилии, то он всегда похвален; член своею рода, где бы он ни находился и кто бы он ни был по своим личным качествам, всегда брат и всегда имеет право на помощь и на жертвы".

Ретроспектива 3.

В ряде публикаций приводится телеграмма, в которой комиссар госбезопасности 3-го рангаМихаил Гвишиани информирует Берию о сожжении жителей села Хайбах.

Совершенно секретно. Наркому внутренних дел СССР тов. Л. П. Берия. Только для ваших глаз. В виду не транспортабельности и с целью неукоснительного выполнения в срок операции «Горы», вынужден был ликвидировать более 700 жителей в местечке Хайбах. Полковник Гвишиани

Анализируя текст телеграммы, Павел Полян приходит к выводу, что она сомнительная: гриф «только для ваших глаз» никогда не использовался в советском секретном делопроизводстве, один из руководителей операции «Чечевица» почему-то называет её операция «Горы» и не знает своего воинского звания, аттестуясь «полковником».

К аналогичным выводам пришёл главный специалист Российского государственного военного архива Иван Успенский: «Этот „рапорт“ неоднократно публиковался. Однако в публикациях ни разу не было ссылки на место его хранения, что вызывает сомнения в его подлинности. Проведенный поиск этого документа в госархивах России не дал положительных результатов. Текст „рапорта Гвишиани“ у специалистов порождает вопросы, заставляющие предположить, что это фальшивый документ».